KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2002)

Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №5 (2002)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Журнал Наш Современник, "Журнал Наш Современник №5 (2002)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Позарились на чешские земли, выдали евреев, а история — справедливая сила… Она любит историческое равновесие.

Но ведь все же воевали поляки — и в Европе в английских частях — армия Андерса, и в составе наших войск, и в 1939 году — во время немецкого блицкрига, длившегося 28 дней? Да, воевали. Но общая цифра погибших за родину польских военнослужащих — 123 тысячи человек, 0,3% от всего населения — от 35 миллионов. Наши прямые военные потери — около 9 мил­лио­нов человек. Это 5% от населения страны. Немцы потеряли (чисто германские потери) 5 миллионов солдат и офицеров — около 7% населения…

В таких страстных войнах, какой была Вторая мировая, тремя десятыми процента — такой малой кровью — Родину не спасешь и независимость не отстоишь, никакие гениальные фильмы не помогут. В жестоких и судьбоносных войнах ХХ века сложилась одна арифметическая закономерность. В настоящих опытных, боевых, хорошо организованных армиях, воодушевленных либо высокими идеями патриотизма, либо агрессивной, тоталитарной пропагандой, соотношение павших на поле брани солдат и офицеров приблизительно таково: на десять солдат погибал один офицер. Эта цифра — свидетельство мужества офицеров, разделявших в роковые минуты свою судьбу с подчиненными. Это — норма хорошей армии. Она приблизительно одинакова и для армии советской и для немецкой. Если офицеров гибнет гораздо больше (1:3, как во фран­цузской), значит, армия, несмотря на мужество офицеров, плохо подготовлена. А если наоборот? В борьбе за независимость Польши на одного офицера погибало 32 солдата. Может быть, польские офицеры — а среди них ведь было немало и младших — умели успешно прятаться за солдатские спины?..

Есть еще один неприятный момент в польско-советской истории, о котором вообще почти никто не знает, потому что о нем ни советским, ни польским историкам и политикам вспоминать было не выгодно.

За 4 года войны советская армия взяла в плен более 4 млн военнослужащих 24 национальностей, воевавших в составе немецко-фашистских войск против нас. Поляки в этом списке занимают седьмое место, опередив, например, итальян­цев. Поляков-фашистов в нашем плену было 602801, а итальянцев 48967. А если обратиться к законам военной статистики, то она, опираясь на цифру пленных, скажет нам, что в рядах вермахта воевало против СССР более 100 тысяч поляков. Это — серьезная цифра, соотносимая с числом польских кавалеристов из корпуса маршала Понятовского, шедшего в составе армии Наполеона на Москву в 1812 году. Это уже был как бы четвертый (после 1612, 1812 и 1920 годов) поход поляков на наши земли.

Да оно и закономерно. Авторы исторического пропольского исследования Ч. Мадайчик и Н. Лебедева цитируют слова одного польского офицера, бывшего в нашем плену с 1939 года:

“Ненависть к Советам, к большевикам была так велика, что эмоционально порождала стремление выбраться куда угодно, хоть бы из-под дождя, да под водосточный желоб — под немецкую оккупацию”… Ну немцы и показали им то, о чем чуть выше вспоминал сионистский историк.

Так что давно бы следовало полякам замолчать о якобы совершившемся в 1939 году четвертом разделе Польши. Перед тем, как 17 сентября 1939 года наши войска перешли советско-польскую границу, им был зачитан приказ № 1. В нем были пропагандистские фразы, нужные политрукам и комсоргам, о помощи “рабочим и крестьянам Белоруссии и Польши”, о “свержении ига помещиков и капиталистов”, но в конце приказа были слова, обнажающие суть нашего похода, его причины и реальные цели: “не допустить захвата территории Западной Белоруссии Германией” . В такой войне, какую мы пережили, где чаша весов колебалась много раз, каждое серьезное обстоятельство могло быть решающим. Немцам лишь “чуть-чуть” не хватило “времени и пространства” для взятия Москвы и завершения блицкрига, и только потому, что в 1939 году мы, “разделив Польшу”, отодвинули нашу границу на запад на несколько сот километров, та же Польша, не до конца стертая “с лица земли” западным соседом, была освобождена советскими войсками через шесть лет после “расчленения”. Кумир нашей либеральной интеллигенции Константин Михайлович Симонов сам участвовал в справедливом реванше 1939 года и оставил о нем такие воспоминания:

“Надо представить себе атмосферу всех предыдущих лет, советско-польскую войну 1920 года, последующие десятилетия напряженных отношений с Польшей, осадничество, переселение польского кулачества в так называемые восточные коресы, попытки полонизации украинского и в особенности белорусского населения, белогвардейские банды, действовавшие с территории Польши в двадцатые годы, изучение польского языка среди военных как языка одного из наиболее возможных противников, процессы белорусских коммунистов. В общем, если вспомнить всю эту атмосферу, то почему же мне было тогда не радоваться тому, что мы идем освобождать западную Украину и Западную Белоруссию? Идем к той линии национального размежевания, которую когда-то, в двадцатом году, считал справедливой, с точки зрения этнической, даже такой недруг нашей страны, как лорд Керзон, и о которой вспоминали как о линии Керзона, но от которой нам пришлось отступить тогда и пойти на мир, отдавший Польше в руки Западную Украину и Белоруссию, из-за военных поражений, за которыми стояли безграничное истощение сил в годы мировой и гражданской войн, разруха, неприконченный Врангель, предстоящие Кронштадт и антоновщина — в общем, двадцатый год”.

Ценно то, что эти строки из мемуаров “Глазами человека моего поколения” были написаны в конце семидесятых годов незадолго до смерти писателя, которому уже не нужно было ни лукавить перед историей, ни угождать властям, ни опасаться цензуры.

*   *   *

“Философию” шляхетства после исчезновения дворянства возложили, как венок на свои лбы, польское офицерство, чиновничество, духовенство, а в новое время и польская интеллигенция.

В небольшой книжечке Бориса Слуцкого с “польским” названием “Теперь Освенцим часто снится мне” (Санкт-Петербург, 1999 г.) есть одно ранее никогда не публиковавшееся стихотворение о том, как уплывала в Иран из Красноводска польская офицерская элита — армия генерала Андерса, не пожелавшая освобождать родную Польшу в составе советских войск.


Мне видится и сегодня


то, что я видел вчера:


вот восходят на сходни


худые офицера,


выхватывают из кармана


тридцатки и тут же рвут,


и розовые за кормами


Тридцатки плывут, плывут.


Я помню те времена, когда на тридцатку целый день можно было плохо-бедно, но прожить нашей семье в четыре человека. Не так уж голодно и нище жили польские офицеры в объятой войной стране, если столько у них осталось тридцаток*, что они, разорванные в клочки, покрыли чуть ли не все каспийское море. Правда, поляки жили и в некоторых лишениях, о чем Слуцкий пишет с пафосом сострадания:


Желая вовеки больше


Не видеть нашей земли,


прекрасные жены Польши


с детьми прелестными шли.


Пленительные полячки


В совсем недавние дни


Как поварихи и прачки


использовались они.


Бедные… Там на далекой родине немцы уничтожают их сограждан миллион за миллионом, а здесь в жестокой и ненавистной России прекрасным полячкам приходится обстирывать своих мужей и варить обеды своим прелестным детям… Какое несчастье! А отправлялись поляки в эшелонах к Красноводску в новенькой форме, сшитой на наших фабриках, со всеми погонами, прибамбасами, шевронами, столь милыми польскому офицерст­ву; голодная, воюющая страна щедро собрала им в дорогу продуктовое и вещевое довольствие, выдала денежное жалование — красными тридцатками, — такое, какое наши офицеры в глаза не видели. И ничего еще они не знали о Катыни — и все равно ненавидели. Потому что обладали одной польской особенностью: помнить в истории только пролитую польскую кровь и навсегда забыть чужую. Кстати, и Слуцкий в этом стихотворении предъявил своей русско-советской родине польский счет, как будто он был не советским евреем, а польским шляхтичем:


О, мне не сказали больше,


сказать бы могли едва,


все три раздела Польши,


восстания польских два,


чем в радужных волнах мазута


тридцаток рваных клочки…


Добавлю от себя — клочки с профилем Ленина, по декрету которого Польша в 1917 году обрела и политическую свободу и государственность.

Что же касается “трех разделов”, то о них Вадим Валерианович Кожинов, высоко ценивший Слуцкого, писал так:

“Как мощна все же русофобская пропаганда! Любой “либерал” преподносит как аксиому обвинение России в “разделах Польши”. Между тем в результате этих “разделов” Россия не получила ни одного клочка собственно польских земель, а только возвратила себе отторгнутые ранее Польшей земли, принадлежавшие Руси со времен Владимира святого и Ярослава Мудрого! Земли, которые отошли в конце XVIII века к России, и сегодня,   с е й ч а с   входят в состав Украины и Белоруссии, и те, кто возмущаются этими самыми “разделами”, должны уж тогда требовать “возврата” Польше около   т р е т и   нынешней украинской и белорусской территорий! Короче говоря, участие России в “разделах Польши” конца XVIII века — либеральный миф”.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*