Ив Аман - Отец Александр Мень: «Люди ждут Слова...»
Железнодорожная станция, ближайшая к церкви, находится в нескольких километрах, в Пушкине.
Как во всех деревенских церквах, прихожанками новодеревенского храма были главным образом старые женщины. С приходом отца Александра состав прихода обновился. По воскресным и праздничным дням здесь стали появляться новые лица: образованные москвичи, молодежь. Сосуществовать двум этим группам не всегда было просто. Не все новые прихожане знали, как нужно держать себя в православной церкви, как креститься. Некоторые во время службы складывали руки крест–накрест, молодые девушки входили в храм не покрыв голову или даже — о ужас! — в брюках. Конечно, находились бабушки, которые поучали их. Со своей стороны, молодежь поначалу с некоторым презрением относилась к этим «темным» женщинам, не понимая, как они выражают свою веру. Терпением и добрым отношением и к тем, и к другим о. Александр сумел добиться того, что обе группы, несмотря на очевидные различия, приняли друг друга.
Отца Александра часто представляют как священника интеллигенции, но это неверно: он никогда не пренебрегал простыми людьми — прихожанами из своей деревни и ее окрестностей. Они, в свою очередь, уважали его и верили в силу его молитвы. Он ходил по домам, бывал почти в каждой семье: причащал больных, соборовал умирающих, освящал дома. Его общительность и теплоту испытал на себе каждый[130].
Рядом с церковью находился деревянный домик, где священники, певчие и псаломщики могли подготовиться к службе, приготовить себе еду. Здесь же в случае необходимости ночевали священники — в те дни, когда длительность служб или их число не позволяли им возвратиться домой. В этом домике у отца Александра был маленький кабинет, там стоял диван, на котором он мог спать. Именно в этот кабинет чаще всего приходили к нему люди. Если бы только эти стены умели говорить! Сколько мужчин и женщин, не веривших уже ни во что, обрели там смысл жизни! Сколько тех, кто потерял надежду, ушли оттуда с новыми силами! Сколько их, пространно рассказывая о своем прошлом, впервые исповедали там свои грехи! Сколько тайно крестились и впервые осенили себя крестом, рукою тяжелой и напряженной, словно они преодолевали какое‑то физическое сопротивление!
Кто из духовных детей отца Александра не помнит о своей первой встрече с ним? Это бывало так. Один из ваших друзей рассказывает вам об отце, объясняет, где находится храм. И вот однажды вы приезжаете на Ярославский вокзал, садитесь в поезд на Загорск, выходите в Пушкине, пересаживаетесь в автобус, который довозит вас до большой дороги, и вы идете по нижней, параллельной дороге, вдоль изб, пока не увидите среди деревьев маленький голубой купол. Вы входите в церковь и робко остаетесь в глубине ее, опуская голову в тот момент, когда все крестятся. Возможно, отец Александр заметил незнакомое лицо, пока он выходил к царским вратам, чтобы прочитать молитву, или обходя церковь во время каждения, и подал вам знак головой. После службы, во дворе, вы подходите к нему, он просит вас подождать. Ожидание долгое, очень долгое, несколько томительное. Вы, вероятно, никогда не встречались со священником. Можно ли ему довериться? Наконец вас вводят в домик, а затем в кабинет. И там, с первых слов, которыми вы обмениваетесь, все опасения, вся недоверчивость рассеиваются. Перед вами друг, он вас слушает, и вы чувствуете, что он уже вас любит.
С отцом Александром было связано множество людей, и тем не менее у вас оставалось чувство, что ваша с ним дружеская связь особая, не такая, как у кого‑то другого. Даже если вы видели его совсем недолго, даже если при этом присутствовал кто‑то еще, всегда находился момент для истинной встречи с ним один на один, момент, когда он весь обращен к вам. В каждом видел он неповторимую личность и любил ее неповторимой любовью.
Впоследствии вы не раз возвращались в Новую Деревню. Может быть, напевая что‑нибудь из Галича. Галич крестился у о. Александра. Покинув Россию в начале семидесятых годов, он так и не смог привыкнуть к эмигрантской жизни. В Европе он написал знаменитое ностальгическое стихотворение «Когда я вернусь», одна из строф которого посвящена маленькой церкви в Новой Деревне:
Когда я вернусь,
Я пойду в тот единственный дом,
Где с куполом синим не властно соперничать небо,
И ладана запах, как запах приютского хлеба,
Ударит в меня и заплещется в сердце моем —
Когда я вернусь,
О, когда я вернусь!
Итак, как и в первый раз, вы прошли сто шагов по двору, так же вошли в дом, в главную комнату, которая служит столовой, и те, кто теснятся там вокруг стола, дожидаясь своей очереди, подвинутся и дадут вам место. И всякий раз терпение ваше будет вознаграждено, вас ждет все тот же радушный прием.
Отец Александр не довольствовался тем, что принимал новых или будущих верующих в Новой Деревне. Он часто встречался с ними в Москве. Тем, кто опасался быть замеченным в Новой Деревне, он назначал встречи на квартирах своих друзей. Часто он крестил и взрослых, и детей дома, поскольку в то время каждый, кто крестился или крестил своих детей в церкви, неминуемо привлекал к себе внимание и мог подвергнуть себя серьезным неприятностям. Но и священники, которые крестили тайно, тоже рисковали. Чтобы получить приход, священнику нужно было не только получить назначение от епископа, но и зарегистрироваться у уполномоченного Совета по делам религий. Обнаружив, что священник крестит на дому, местные власти могли лишить его регистрации.
Дружеские встречи и беседы с людьми, ищущими смысл жизни, всегда служили для отца Александра поводом для неформального урока основ веры. Не надо забывать, что в Советском Союзе не существовало таких мест, где христиане могли бы общаться вне богослужений, как это принято на Западе; более того, это было запрещено законом.
Встречи эти имели некоторое сходство со встречами первых христиан. Конечно, они были далеки от идеала, который мы находим в Деяниях святых апостолов; тем не менее и они включали в себя элементы общинной жизни.
«Будучи священником, я стремился сплотить приход, сделать его общиной, а не сборищем случайных малознакомых людей. Старался, чтобы они помогали друг другу, молились вместе, вместе изучали Писание и основы веры, вместе причащались», — писал отец Александр[131].
Всем, кто к нему обращался, он оказывал помощь, одновременно духовную, моральную и материальную. Если он кого‑нибудь крестил, то в дальнейшем регулярно его исповедовал, причащал, крестил его детей, освящал квартиру, когда человек переезжал. Он давал советы, как должно строить супружескую и семейную жизнь и отношения на работе, помогал в научных занятиях, находил адрес нужного врача, соединял людей, способных оказать другим ту или иную услугу; при случае помогал материально — но всегда делал это незаметно, например положив деньги в книгу, лежащую на столе. Из своего толстого, битком набитого портфеля извлекал нередко маленькие подарки, причем ему всегда удавалось найти именно то, что вам было нужно и приятно. Такие знаки внимания оказывались каждому.
Летом многие его друзья снимали дачи поблизости от Новой Деревни. Это не очень далеко от Москвы, поэтому, живя там, можно ежедневно ездить на работу в столицу. Мать о. Александра тоже снимала в деревне комнату с верандой у одной старой женщины, и многие заходили к ней, особенно по воскресеньям, после литургии. Она, как и сын, была открыта каждому, сердечно встречала всех. Благодаря этому узы дружбы, вообще свойственные небольшой новодеревенской общине, в летние месяцы еще более укреплялись.
Поначалу это была просто группа друзей. Отец Александр прибегал к их поддержке, и особенно к помощи своей матери, чтобы помочь новообращенным. Он очень тревожился за них, предоставленных самим себе в трудное время, когда новая вера еще так хрупка и сочетать ее с жизнью во враждебной советской среде так трудно. В те годы новообращенные зачастую не рисковали довериться родным и даже ближайшим друзьям — те бы их не поняли. Часто вполне самостоятельные молодые люди, старше двадцати лет, скрывали от родителей, что поверили в Бога.
К концу шестидесятых годов этот кружок, еще не имевший определенной структуры, уже не мог отвечать запросам всех, кто приходил к отцу Александру, а таких становилось все больше и больше. Тогда о. Александр стал создавать маленькие группы, с тем чтобы они собирались регулярно, как правило, раз в неделю[132]. Эти группы имели главной целью общую молитву и взаимопомощь, но при этом у каждой было свое лицо. Одни предназначались специально для катехизации тех, кто недавно крестился или еще только готовился к крещению. В других занимались богословием и историей Церкви, изучая те книги, которые удавалось отыскать, — как правило, дореволюционные или изданные на русском языке за границей и тайно привезенные в СССР. Использовали и книги на иностранных языках, но их нужно было сначала перевести. (Кстати, таким образом возникла целая серия самиздатских переводов из современной мировой христианской литературы.) Собирались обычно дома у одного из членов кружка — иногда у одного и того же, а иногда, из соображений осторожности, то у одного, то у другого, чтобы не привлекать внимания недоброжелательных соседей, которые могли и донести.
