Николай Долгополов - По ту сторону спорта
Американцам действия игроков преподносились как попытка зажиревшей и зажравшейся спортивной олигархии увеличить свои и без того космические прибыли. Владельцы клубов запутывали слабо разобравшихся в истинной причине конфликта. Откровенно признаться, что они делают на бейсболе деньги, значило вызвать симпатию к спортсменам. И, забыв об остатках приличия, толстосумы развернули в на корню закупленных средствах массовой информации широчайшую клеветническую кампанию. Игроков клеймили этакими негодяями, презирающими болельщиков и хлопочущими о собственном — и так туго набитом — кошельке. Боссы выставлялись невинными агнцами, преследующими благородную цель: вернуть Америке её игру, заставить бунтарей поиграть с обожаемым нацией маленьким мячиком. Бейсбол — народное достояние, и благотворители бескорыстно даруют его Соединённым Штатам, несмотря на сопротивление жадюг спортсменов.
Циничная, спекулятивная манипуляция общественным мнением, построенная на слепой любви публики к игре, удалась. Её поклонников убедили: бейсбол — развлечение для владельцев клубов и коммерческое предприятие для игроков, выкачивающих из него доллары, как нефть из скважины. Все реальные понятия были смещены, сознательно перевёрнуты с ног на голову.
«Они убивают игру», «Катастрофа неизбежна» — статьи с вопящими заголовками призваны были заставить болельщиков, застывших в пассивном ожидании, очнуться и предпринять решительные шаги. По мысли подстрекателей, им предназначалась роль вершителей неправого суда. Они должны были смять пикеты бейсболистов и задать наглецам хорошенькую взбучку. На страницах газет замелькали «чистосердечные» признания: «Вините Ассоциацию игроков за повышение цен на входные билеты», «Игроки заключают миллионные контракты и утаивают доходы, уклоняясь от уплаты налогов». Подлая травля велась по всем грязнейшим правилам.
Это и обозлило бейсболистов. На их стороне была справедливость и популярность. Иначе бы не прорваться спортсменам к микрофонам теле- и радиостудий и на газетные полосы, предвкушавших скандалы, сенсации и, как следствие, расширение своей аудитории. «Мы не хотели бастовать, нас на это толкнули, — объясняли руководители Ассоциации игроков. — Какие бы суммы мы ни зарабатывали, боссы гребут в десятки крат больше. Если бы, например, бейсболист Дэви Винфельд не приносил доходов, мультимиллионер-судовладелец Джордж Стайнбреннер вкладывал бы капитал не в него, а в строительство новых корабликов. Когда мы заикаемся о справедливом распределении денег, которые мы и зарабатываем, нас бьют по рукам». Ведущий игрок-профессионал Питер Роуз иронически вопрошал: «Вы слышали о бейсболисте, держащем револьвер у виска своего хозяина? И я тоже нет. Мы стремимся быть свободными в поисках лучшей работы. Эта свобода гарантирована нам конституцией США».
Последнее утверждение звучит наивно. Свобода требовать лучших условий работы обернулась для авиадиспетчеров массовым увольнением. Они оказались выброшенными на улицу с личной президентской санкции. Спортивную бейсбольную элиту так примитивно не укротишь. Штрейкбрехеров, к любезным услугам которых прибегала администрация Рейгана, на бейсбольное поле не выпустишь. Но и силы бейсбольных профи были не безграничны. Спортсменам не выплачивали зарплаты — только тут они потеряли 13–14 миллионов долларов. Ещё больше страдали не имеющие отложенных на чёрный день сбережений рабочие и контролёры стадионов, обслуживающий персонал… Да и некоторые не первой величины звёзды почувствовали необходимость потуже затянуть непривычные к такого рода операциям пояса. В неполные тридцать Ричард Хебнер из «Детройт Тайгерс» научился лишь игре в бейсбол. Владельцы клубов на уступки не соглашались, и тогда на помощь спортивному профи пришёл его отец. Тоже профессионал, только — могильщик: пристроил сына работать на кладбище. Вдвоём рыть могилы веселее. А что было делать?
Итак, публика требовала привычных зрелищ. Министр Донован усердствовал, заминая нежелательный для администрации «эпизод». Игроки устали. И хозяева пошли на частичный компромисс. «Сомневаюсь, чтобы они захотели теперь лишний раз испытывать, насколько мы сплочены», — язвительно заметил после заключения соглашения о перемирии представитель Ассоциации игроков Дуг Дечинсес из Балтимора. Бейсболисты США получили хорошие навыки борьбы за экономические права и преподали неплохой урок зарвавшимся хозяевам. Какие выводы сделают из случившегося обе стороны? Ответ даст время.
Бичуя наживающихся на бейсболе, ни в коем случае не будем забывать о приятном и немаловажном. Игра популярна не по прихоти бизнесменов, увеличивающих за её счёт собственные счета — банковские. И не ради их меркантильной выгоды приходят на трибуны и переживают у телевизоров миллионы болельщиков. Искренне посочувствуем неплохо обеспеченным и всё равно абсолютно бесправным бейсбольным профи. Осуждая насаженные в спортивной среде неспортивные нравы, вспомним, что живут игроки в мире, где главным критерием остаётся неважно какой ценой и какими средствами добываемая прибыль. Забастовка летом 1981 года — признак первого робкого пробуждения классового самосознания, тупо дремавшего десятилетиями под убаюкивающий шелест подбрасываемых долларовых купюр. Бейсбол прекрасен сам по себе. Сюжет игры постоянно меняется. Она динамична. Восхищает и захватывает филигранное, доведённое до совершенства мастерство исполнителей. В этом — причина любви к бейсболу.
Пример Кубы подтверждает: бейсбол — это игра народа и для народа. Боюсь ошибиться, но, по-моему, в Советском Союзе официальных бейсбольных матчей не проводилось. Студенты Московского государственного центрального института физкультуры сыграли однажды показательную встречу. Вероятно, увидим и мы захватывающие, пока поверьте на слово, поединки бейсболистов. Членам советской делегации на XI Всемирном фестивале молодёжи и студентов 1978 года бейсбол в кубинском исполнении понравился. Интересно, что распространённый у нас теперь бадминтон был продемонстрирован в Москве именно на Всемирном фестивале молодёжи и студентов 1957 года. Не будем загадывать. Возможно, и бейсбол придётся по душе советским спортсменам и болельщикам.
НЕ РИСКНУ сказать того же о гольфе — спортивном увлечении, популярном по обе стороны океана. Уж очень он монотонен. Шутят, что в него можно играть целую вечность и не доиграть до конца. Вечность не вечность, но продолжается матч часами. Однажды в Торонто мы пошли на хоккей. Перед этим смотрели телетрансляцию турнира по гольфу. Вернулись из «Торонто Мейпл Гарденс», поужинали, включили телевизор — и вновь знакомая картинка: те же игроки и тот же турнир. Позволить себе роскошь заняться гольфом имеет право лишь обладающий уймой свободного времени. Но с другой стороны, быть членом какого-нибудь закрытого аристократического клуба и не уметь держать клюшку — неприлично. Это подтверждает моё, признаю — субъективное, мнение о гольфе, как об игре для узкого круга.
За соревнованиями приятно наблюдать минут 10–15. Радует уставший от городских видов глаз необъятная лужайка с аккуратно подстриженным, неправдоподобно зелёным газоном. Живописны игроки — холёные, со вкусом одетые, подтянутые. Задача перед ними нелёгкая: загнать маленький мячик диаметром в 41–43 миллиметра в каждую из восемнадцати лунок, вырытых на поле длиной от 4572 до 6400 метров. Расстояние между лунками — самое разнообразное. Помахивая клюшкой, напоминающей хоккейную, спортсмен стремится затратить поменьше ударов, чтобы попасть мячом в лунку, и таким образом стать победителем.
Четверть часа боления — и очарование игры незаметно исчезает. Надоедают однообразные движения примеривающихся к удару игроков. Раздражает медленное течение матча. Гольф не захватывает. Хоть в него и играют один на один, и командами — двое на двое, — он сугубо индивидуален. На широченном лугу для игры могли бы уместиться с десяток других спортивных площадок. Тяжело содержать газон в идеальном состоянии. Любой каприз погоды — и у спортсменов появляется масса хлопот, например, в дождь в гольф особенно не поиграешь.
Не сыграть и если не найдётся денег на солидный взнос в гольф-клуб. Игра по-прежнему остаётся забавой для привилегированных. А кое-где, например в густонаселённой Японии, и хотели бы сразиться в гольф, да мешает нехватка земли. Японцы со свойственной им практичностью нашли выход и из этого безвыходного положения. Используют открытые волейбольные и баскетбольные площадки, загоняя мяч не в 18 — в пять-шесть лунок.
Настоящий, не японский, гольф отнимает массу времени. Это поняли и англичане, придумавшие игру в незапамятные, даже историками толком не установленные века. В 1457 году гольф запретили королевским указом. Вельможам строжайше повелевалось заняться стрельбой из лука, а развлечение, на которое придворные тратили по четыре часа ежедневно, предавалось анафеме. Тридцатью тремя годами раньше подобная кара постигла и футбол. Запрет на гольф отменили уже в начале XVI века, а в середине XVIII — естественно, в Британии — состоялся первый официальный турнир мастеров этой игры.
