Дмитрий Гордон - Виктор Суворов: исповедь перебежчика
Предвижу вопрос: «Ты, наверное, фюрера защищаешь, раз это озвучиваешь?» — «Нет, — отвечаю, — он для меня мерзавец, преступник, палач», но если Гитлер людоед, из этого не следует, что Сталин был вегетарианцем. Запад, считаю я, поступил цинично, когда их разделил: этому людоеду помогаем, а тому нет, и книга моя всю западную историографию расшибает, а им это, как серпом по ушам, — очень-очень не нравится.
«Ледокол» вышел здесь, в Англии, в девяностом году, и тираж сразу же размели: его нет не только в магазинах — даже в библиотеках. Сейчас буду переиздавать, но на свои собственные средства и в той же Америке выпустил под названием «Главный виновник», однако на Западе живу уже тридцать один год.
«Нас всегда дураками описывали, которые были к войне не готовы, а я доказываю, что мы далеко не идиоты, и говорю англичанам: “Вас товарищ Сталин, как мальчиков.”»
— Итак, британская разведка за Виктором Суворовым не стоит?
— Дима, версия, которую я изложил в «Ледоколе», для них хуже еще, чем для наших, потому что. Ну, давай даже не так.
— Мы сейчас перепутаем просто, где наши и где не наши.
— Наши для меня — это мой народ: русский, украинский. — я его не предавал и еще такое о нем расскажу.
Мне говорят: дескать, мы — верные гитлеровцы (был же договор с Гитлером о дружбе), а я возражаю: все это, ребята, ерунда. Сталин же подпись в пятьдесят восемь сантиметров поставил (ты не представляешь, что это такое — больше полуметра. Смотри, я на рулетке эту отметку сейчас покажу, чтобы тебя не обманывать).
— Подпись под договором о дружбе?
— Нет, на карте раздела Польши. Они провели границу, и там — я пришлю тебе фотографию этой карты! — Иосиф Виссарионович начинает писать: «И. Ст.» — потом остановился и на пятьдесят восемь сантиметров махнул.
— Урка!
— Спрашивается: «Что же это он в такой эйфории-то, а?», а я объясняю (британская разведка что-то не додумалась до такого): весел он оттого, что подпись эта нелегитимная. Ну, сам посуди: Риббентропа автограф стоит — он имперский министр иностранных дел, а кто такой Сталин? Не глава государства, не глава правительства.
— Всего лишь Генеральный секретарь ЦК…
— какой-то партии.
— …ВКП(б)…
— Это первое, что доставляет ему определенную радость, а второе — Польшу же поделили: половину мне, половину тебе. До этого был пакт Молотова — Риббентропа, и вот 1 сентября Гитлер нападает на Польшу, а Сталин выжидает: «А я пока не готов». Великобритания и Франция объявляют войну.
— …Германии…
— да, а сейчас выйди на улицу и спроси любого мальчика или девочку: «Кто Вторую мировую войну развязал?». Они скажут: «Гитлер», а я уточняю: подписали-то пакт и секретный протокол о разграничении сфер влияния в Москве, где Гитлера не было, — присутствовали Риббентроп, Молотов и Сталин. Разделив Польшу, Гитлер воюет уже против Великобритании, Франции и потенциально против Соединенных Штатов Америки, и 3 сентября, когда эти страны объявили ему войну, стало началом его конца.
Коба мог предложить: «Смотри, пол-Польши мне, пол-Польши тебе, но нападаем не 1 сентября, то есть не через неделю, а на следующий месяц — мне еще время нужно для подготовки». Это как если бы мы с тобой договорились: «Давай умочим в сортире кого-нибудь». — «Давай!» — «Раз, два, три!». Ты — ба-бах! (Якобы стреляет из пистолета.) — а я только руки потираю: «А у меня нет патронов». Ну и кто из нас плохой человек, а кто невинная жертва? Все так просто, но англичане этого не поняли: вляпались в войну и должны были воевать. Господи, когда я на пальцах все объясняю, их хваленая британская мудрость сразу же меркнет. Я говорю: «Вас товарищ Сталин, как мальчиков.».
— Так он красавец был, Иосиф Виссарионович?
— Вот я и утверждаю, что британской разведке такое писать не с руки. Я даже больше скажу: если «Ледокол» британская разведка придумала, почему бы тогда в Киеве и в Москве Джеймсу Бонду памятники не поставить? Нас же всегда дураками описывали, которые были к войне не готовы: Сталин, дескать, глупец и прочее, а Джеймс Бонд, получается, сообразил, что мы совсем не такие, и, водя по бумаге моей рукой, восстановил справедливость. Я ведь доказываю, что мы далеко не идиоты.
— Ты подверг коренному пересмотру причины Второй мировой войны и написал: «Я замахнулся на самое святое, что у нашего народа есть, на единственную святыню, которая у него осталась, — на память о так называемой “великой отечественной войне”. Это понятие я беру в кавычки и пишу с маленькой буквы — простите меня! Коммунисты сочинили легенду о том, что на нас напали, и с того самого момента началась великая отечественная война — эту легенду я вышибаю из-под ног, как палач…»
— (Вместе.) «.вышибает табуретку».
— Итак, по твоему мнению, в июне сорок первого года Красная Армия готовилась к удару по Германии, который должна была нанести в июле…
— Точно.
— Почему же в таком случае Гитлер нас опередил?
— Об этом нужно, конечно, спрашивать не у меня, а у него, но, поскольку здесь его нет, — нет? (Оглядывается.) — остается только высказывать предположения. Впрочем, мы можем не только строить догадки, но и опереться на документ — «Обращение Гитлера к немецкому народу в связи с началом войны против Советского Союза» от 22 июня 1941 года. Я специально его не цитировал, и меня теперь обвиняют: «Так ты же у Гитлера все переписал!». Ребята, но если он так сказал, это разве не может быть правдой?
Гитлер примерно так выразился: мы нападаем на Советский Союз только лишь для того, чтобы предотвратить его могучий удар, мы бьем первыми, и это наш единственный шанс выжить. Ну, во-первых, воспользоваться этим шансом ему так и не удалось — он покончил с собой, а во-вторых, живя в Советском Союзе, о существовании подобного обращения я знать не мог. Вопрос, правда, в другом: почему же мы никогда этого не опровергали? Любая наша пропаганда, любые мемуары, любые учебники — все, что угодно, должны были начинаться с этого гитлеровского заявления: 22 июня 1941 года, мол, фюрер обратился к нации и произнес такие-то вещи. Он, в частности, утверждал, что столько-то советских дивизий было сосредоточено на границе, но Гитлер врал — этого не было! Он заявил, что наши аэродромы были к границе придвинуты, — ложь! Он объявил, что. — ну и так далее.
— Кто же на кого 22 июня напал?
— Ну, ясно кто — Германия на Советский Союз.
— То есть все-таки не наоборот…
— Знаешь, есть историк такой — Марк Солонин: он мой хороший друг и живет в Самаре — в городе, где я встретил свою ненаглядную Татьяночку. Я часто ему звоню — мы в полном контакте, так он пошел дальше и написал книгу «23 июня 1941 года». Марк считает (при этом опирается на документы), что советское нападение готовилось на 23 июня.
— Гитлер, таким образом, Сталина опередил всего лишь на день?
— С Солониным я не во всем согласен, но он приводит документальные доказательства и факты, которые свидетельствуют, что наше вторжение планировалось осуществить не 6 июля, а даже ближе — 23 июня. Я же нигде ничего не доказываю — даю только аргументы без особых каких-то подтверждений (как говорится: «Чую, что литр, а доказать не могу»).
— Сенсационные документы до сих пор где-то в архивах хранятся или они уничтожены?
— Дело в том, что я не историк, а все-таки какой-никакой разведчик. Мне сразу же объяснили: все, что от нас прячут, тебе никогда не покажут — ине старайся, туда не лезь. У тебя своя голова на плечах: попытайся это или выкрасть, или, если не можешь умыкнуть, вычислить.
— Оно, значит, есть?
— Конечно — ведь как было с пактом Молотова — Риббентропа? Твердили же: «Нету! Нету! Нету!» — а потом вдруг нашли. Или давай так: мы не имеем бумаг, но я тебе покажу документ. Вот смотри: иду я как-то по городу Нью-Йорку и вижу — продается краткий русско-немецкий разговорник для бойца и младшего командира. Вот он (Показывает.) — подписан к печати 29 мая сорок первого года. Москва. Фабрика Скворцова-Степанова.
— Тираж не указан?
— Нет, но я находил свидетельства, что шесть миллионов шарахнули, к тому же экземпляр это майский, а потом, 6 июня, дополнительно эти книжечки стали печатать в Киеве, Минске, Риге, Одессе. Фразы — ну просто загляденье: пишут, как по-немецки сказать «Стой!», «Сдавайся!», «Шагом марш!», «Скорее!», «Ваша фамилия?», «Какой роты?». Ну вот хотя бы это: «Немедленно доставить оружие на площадь», «Немедленно собрать жителей для исправления дороги (моста)».
— Явно не оборонительная тактика, правда?
— «Где кузнец?», «Собрать и доставить сюда столько-то голов лошадей. Будет заплачено». Рублями, видимо.
