Смерть композитора. Хроника подлинного расследования - Ракитин Алексей Иванович

Историю жизни и смерти Бениславской очень любят упоминать в курсе суицидологии, обычно не уточняя, что поведение этой женщины является своего рода экстремумом, крайней точкой переживаний нездорового человека. Однако довольно большое число людей демонстрирует схожую симптоматику без того, чтобы пустить себе пулю в лоб или сердце. С появлением интернета эмоционально нестабильные персонажи окукливаются среди себе подобных на тематических площадках. Уже необязательно ехать на могилу любимого персонажа, можно вдоволь кипеть разумом перед компьютером, не выходя из-за стола.

Классический пример «залипания» эмоционально нестабильных лиц мы можем видеть в т.н. «фанатских сообществах», «исследующих» гибель группы Дятлова. Это сейчас, пожалуй, самый яркий пример такого рода в русскоязычном сегменте интернета. Говоря об этих людях, следует брать существительное «исследование» в кавычки, ибо люди эти ничего не исследуют в принципе. У них для этого нет ни необходимых знаний, ни связей, ни интеллектуальных качеств. Они годами могут обсуждать «поддельность уголовного дела», ни разу в жизни не видев ни одного отечественного уголовного дела середины 20-го столетия и не имея ни малейшего понятия о правилах оформления таких документов в тот период… Они могут продуцировать многословные рассуждения о неких «параллельных расследованиях», не имея даже понятия о том, как правильно назывались те самые органы прокуратуры, которые якобы этим занимались… Они рассказывают бредни о ракетах, о полигонах, о «преступлениях военных» ничего не зная в принципе ни о ракетах, ни о полигонах, ни о Вооруженных Силах СССР. Эти люди фальсифицируют улики и доказательства, осуществляют целенаправленный вброс фальшивок под видом «вновь открывшихся» «воспоминаний», «свидетельств» и «документов». То есть буквально подделывают, буквально выдумывают…

И чем больше проходит времени, тем больше фантасмагорических бредней начинает громоздиться вокруг этой истории усилиями не вполне нормальных её «исследователей». Эти люди с важным видом сидят в телевизионных студиях, упиваются собой и, по-видимому, в такие минуты искренне счастливы. Они не понимают, что позорят себя и компрометируют ту тему, о которой берутся разглагольствовать. Если вы, дорогой читатель, попали на какую-то тематическую площадку, где обсуждается гибель группы Дятлова, не спешите регистрироваться и бросаться в спор. Почитайте внимательнее перлы местных корифеев, я уверяю, что в большинстве случаев вы без особого напряжения увидите поток сознания если не явного шизофреника, то, скажу мягче, доброго шизоида.

Почему это важно и почему об этом написано здесь? Да потому, что в окружающем нас обществе таких людей не очень много – примерно 6—8%, включая как явно больных, так и лиц в пограничном состоянии. Однако там, где присутствует некий психотравмирующий фактор, неважно, кладбище это или интернет-портал, их окажется гораздо больше – может половина активистов, а может и две трети… Такое место оказывается своего рода коллектором, отстойником, накопителем нездоровых на голову персонажей.

Придите на могилу Виктора Цоя, посмотрите на тамошних сидельцев, послушайте их бренчанье на гитарах. Без всякой экспертизы вы поймёте, что у многих кладбищенских завсегдатаев «черепицею шурша, крыша едет не спеша»…

Всё сказанное имеет прямое отношение к Владимиру Ивасюку, точнее, к той публике, что собиралась сразу после похорон композитора на его могиле. По той простой причине, что для этих людей трагическая смерть талантливого музыканта явилась серьёзным психотравмирующим фактором. Он надолго вывел из равновесия эмоционально нестабильных и откровенно больных поклонников и поклонниц. Интернета тогда не существовало и могила композитора явилась тем местом, где вся эта публика могла преломить колена и поделиться горем с себе подобными. А тем более, на кладбище регулярно приходили родители любимого музыканта… Подойти к ним, поздороваться, высказать слова соболезнования – это же святое! Неудивительно, что общественность разной степени неадекватности тянулась к могиле кумира день и ночь. Родители Ивасюка до некоторой степени сами провоцировали психоз вокруг сына, думается, невольно.

Разумеется, эта специфика массового сознания хорошо известна правоохранительным органам, то, что написано выше – это не некое откровение, а совершенно тривиальная информация, о которой были хорошо осведомлены представители власти в том самом 1979 г., о котором ведётся речь.

Похороны Владимира Ивасюка прошли при большом стечении народа. По разным оценкам проститься с любимым композитором пришло до 10 тыс. человек.

Сборища на могиле Ивасюка на Лычаковском кладбище не могли не привлечь внимание Комитета госбезопасности и об этом надо сейчас сказать несколько слов, для чего мы вынужденно отвлечёмся от анализа материалов уголовного дела. Начиная с 22 мая 1979 г., т.е. времени похорон поэта, прошедших при большом стечении народа (до 10 тыс. человек!), возле могилы ежедневно стали собираться группы людей, поклонников умершего.

Некоторые скорбели в молчании, кто-то же – произносил речи, цитировал слова из песен Ивасюка. Довольно быстро выделилось ядро «активистов» – это были те люди, которые приходили постоянно и выражали свою скорбь наиболее энергично. Некоторые из таких скорбящих допускали высказывания, направленные явно или косвенно против органов власти. В основном последние обвинялись в «пассивности» и «нежелании расследовать убийство». Разумеется, эти обвинения были совершенно голословны, из дела видно – и читатели могут это видеть вместе с автором – что нет оснований говорить о какой-либо пассивности прокуратуры. Следствие велось так, как проводились тогда все расследования.

Довольно быстро число «активистов» достигло нескольких десятков, все они негласно фиксировались сотрудниками КГБ и личности их устанавливались. О происходящем информировалось руководство областного УКГБ, а от него информация уходила наверх, в республиканский Комитет и докладывалось партийному руководству республики.

Фрагмент сообщения КГБ Украины союзному руководству о состоянии дел в республике от 29 мая 1979 г, посвященный обстановке вокруг смерти Ивасюка.

По партийной линии и линии госбезопасности о происходящем на могиле Ивасюка информировалась и Москва, что легко понять – Хрущёв и Брежнев являлись выходцами с Украины и всегда проявляли особый интерес к обстановке в республике. Никита Сергеевич упомянут в данном контексте неслучайно, именно Хрущёву принадлежит бессмертное: «Украина – это любимая сестра в семье братских республик!». Ниже приведены некоторые из документов республиканского Комитета госбезопасности, связанные с освещением ситуации среди поклонников композитора, попавшие в информационные сводки об обстановке в республике и направленные в Москву для доклада союзному руководству.

Поскольку «активисты» до некоторой степени провоцировались родителями Ивасюка, появлявшимися на кладбище ежедневно, партийное руководство направило к ним одного из местных писателей, который поговорил о необходимости изменить поведение.

Родители композитора, не полагаясь на добросовестность следственных органов, решили обратиться в Управление КГБ по городу Львову и Львовской области, дабы выяснить, нет ли там информации об убийстве сына? 1 июня София Ивановна Ивасюк пришла в приёмную Управления и, согласно информсообщению, направленному в тот же день в адрес республиканского Комитета,» (…) попросила подтвердить действительные причины смерти сына. После удовлетворения этой просьбы и, убедившись, что факт самоубийства никаких сомнений не вызывает, она передала в УКГБ значительное количество записок и стихотворений, посвященных Ивасюку и врученных ей неизвестными лицами (часть из них националистического, идейно ущербного содержания).» Обращение Софии Ивановны в самое тихое учреждение Советского Союза выглядит довольно символично, судя по всему, мама композитора считала Комитет организацией, в которой служили люди честные, не предвзятые и заслуживающие доверия.