Эксперт Эксперт - Эксперт № 36 (2013)
Между тем из двух прощальных записок, оставленных Вотье, ясно следует: причиной самоубийства стал невероятный стресс, который испытывал топ-менеджер. По признанию главы Zurich Мартина Зенна , в записке, предназначенной для руководства компании, Вотье прямо обвиняет в своей гибели главу наблюдательного совета Zurich швейцарца Йозефа Акерманна .
Акерманн, долгие годы возглавлявший крупнейший частный фининститут Германии Deutsche Bank и ушедший в отставку со своего поста только в мае 2012 года, считается одним из самых жестких и требовательных менеджеров Европы. По данным уважаемой немецкой экономической газеты Handelsblatt, незадолго до самоубийства Вотье представлял руководству компании данные полугодового отчета, которые, по его мнению, были достаточно позитивными. Оборот компании за полгода составил 34,3 млрд долларов, чистая прибыль после уплаты налогов — 2 млрд долларов. Однако вопреки ожиданиям Вотье, его отчет встретил жесткую критику Акерманна, якобы недовольного показателями американского рынка. Кроме того, хотя оборот вырос на 1,2 млрд долларов по сравнению с аналогичным периодом предыдущего года, чистая прибыль после уплаты налогов сократилась более чем на 200 млн долларов.
Взбучка от начальства
Именно разнос от Акерманна и стал, по мнению наблюдателей и семьи, причиной самоубийства Пьера Вотье. Руководство Zurich отрицает информацию швейцарского издания 20 Minuten, сообщившего, что незадолго до смерти Вотье его жена в личном разговоре с главой Zurich Мартином Зенном якобы жаловалась, будто Йозеф Акерманн «загнал ее мужа в тупик». Так ли это — неизвестно, но уже через три дня после гибели Вотье Акерманн заявил об уходе с поста главы наблюдательного совета Zurich. «Причина моего решения — семья (покойного) предполагает, что я должен нести часть ответственности за случившееся — вне зависимости от того, насколько беспочвенны с объективной точки зрения такие предположения», — заявил Акерманн на пресс-конференции по поводу своего ухода.
Люди, знакомые с нравами, царящими в финансовой отрасли, верят, что Вотье мог сорваться из-за критики, которую счел незаслуженной. «Я знаю, что такое получить нагоняй от начальника уровня Акерманна, когда ты добился того, что заседаешь в совете директоров компании уровня Zurich, а тебе устраивают выволочку, как мальчишке, на виду у твоих коллег. В это сложно поверить, но члены советов директоров финансовых корпораций иногда выходят с заседания с лицом бледным как бумага. После этого думаешь: а кто вообще защищен в наших структурах?», — сказал «Эксперту» высокопоставленный сотрудник одного из крупных немецких банков.
Руководство Zurich уже заявило, что начнет собственное расследование обстоятельств смерти Вотье, чтобы предотвратить повторение подобных трагедий. «Я лично займусь тем, чтобы развеять это темное облако. Это удар по репутации компании, от которого страдает наше предприятие», — заявил глава Zurich Мартин Зенн.
Таблица:
Сокращение чистой прибыли Zurich на 239 млн долларов за полгода, по-видимому, стоило жизни топ-менеджеру компании Пьеру Вотье
Швейцарские самоубийцы
Самоубийство Вотье уже не первый случай, когда швейцарский топ-менеджер не выдерживает внутрикорпоративного давления. Месяцем раньше покончил с собой Карстен Шлотер , возглавлявший совет директоров швейцарского телекоммуникационного провайдера Swisscom. Шлотер четыре года назад развелся с женой и жил отдельно от своих троих детей — возможно, к травме развода менеджера прибавился рабочий стресс.
В случае с Шлотером даже нельзя сказать, что он скрывал свою депрессию от окружающих. Еще в мае топ-менеджер дал интервью газете Schweiz am Sonntag, в котором, в частности, сказал: «Подумайте, сколько у вас “окон” в течение недели, в которые вы свободны от любых рабочих и частных обязательств? Каждому человеку нужны такие окна. [Если их нет], то рано или поздно вы приходите к точке, когда кажется, что ничего не остается, кроме как бежать от одной задачи к другой. Это бьет вам по спине, как дубина. Вот под таким давлением, в мечтах о том, чтобы было поменьше обязанностей, я нахожусь постоянно».
Через два месяца после этого интервью 48-летнего Карстена Шлотера нашли мертвым в его доме в кантоне Фрейбург.
Самоубийство сразу двух топ-менеджеров швейцарских компаний стало поводом для дискуссии о том, насколько ожидания отдачи от сотрудников со стороны современного бизнеса совместимы с психологическим здоровьем работников. Швейцария еще не забыла две другие трагические смерти. В ноябре 2011 года покончил с собой глава пищевого концерна Ricola Адриан Колер . Колер, проработавший в компании четверть века и выросший до поста председателя совета директоров, оказался причастен в растрате 100 тыс. франков — суммы небольшой и по сравнению с его личным доходом, и по сравнению с оборотом компании, составлявшим 300 млн франков. Еще раньше, в конце 2008 года, свел счеты с жизнью глава одного из самых уважаемых частных банков мира, Julius Bär, Алекс Видмер . За три года до этого у Видмера умерла жена.
Стресс до смерти
«Самоубийства топ-менеджеров воспринимаются обывателем как что-то невозможное, потому что эти люди обычно ассоциируются с невероятным успехом, недоступным простым гражданам», — говорит бизнес-тренер Хартмут Штеппуттис . Однако тяжелые депрессии распространены среди руководителей компаний не меньше, чем среди их подчиненных. По данным европейской Ассоциации психологов, борющихся с депрессиями, только в Германии от этого психического расстройства страдает около 4 млн человек. Причем если у низкоквалифицированных работников или у квалифицированных представителей среднего класса депрессия вызывается страхом невозможности удержать текущий уровень доходов — то есть опасениями скатиться по социальной лестнице (по данным статистики, все больше представителей немецкого среднего класса вынуждены брать дополнительную работу), то у топ-менеджеров причины страхов другие.
В первую очередь руководство компаний боится совершить ошибку, выставить себя в глупом свете и продемонстрировать некомпетентность. В условиях жесткой конкурентной борьбы за руководящие позиции топ-менеджер обязан постоянно демонстрировать качества идеального работника — именно поэтому он не может позволить себе даже просто показаться удрученным. (Если у рядовых работников депрессию признают лишь в 20% случаев у мужчин и в 40% у женщин, то у топ-менеджеров депрессию не замечают почти никогда.)
Так, глава Zurich Мартин Зенн, летавший в командировку с Вотье за несколько дней до его гибели, утверждал, что не заметил ничего необычного в поведении своего подчиненного. Вполне возможно, что Пьер Вотье просто до последнего выполнял то, что считал долгом менеджера, — демонстрировал окружающим позитивный настрой и уверенность в будущем.
Берлин
Послушайте секунданта
Александр Ивантер
Господа бизнесмены, если вы полагаете, что какая-либо мера, применяющаяся к вашей продукции на зарубежном рынке, является дискриминационной, не соответствует праву ВТО, именно вы, а не чиновники должны затевать разбирательство, объясняет директор проекта «Россия в ВТО» Роман Губенко
Роман Губенко
Фото: Светлана Постоенко
Прошел год с момента завершения процедуры присоединения нашей страны к Всемирной торговой организации (ВТО). Россия включилась в работу большой бюрократической машины: начала готовить и направлять претензии и нотификации, принимать участие в работе десятков комитетов и переговорных групп, успела получить иски в свой адрес. Российских представителей в женевской штаб-квартире ВТО осаждают «ходоки» из разных стран — предлагают «дружить» в отношении различных инициатив. Но наша позиция пока нейтральная: прежде чем ввязываться в чужие игры, надо четко понимать их правила, а главное — определиться с собственными стратегическими интересами. Например, должна ли Россия поддерживать в ВТО страны так называемой Кернской группы (в нее входят 18 стран — экспортеров сельхозпродукции: Аргентина, Бразилия, Австралия, Новая Зеландия и др.), выступающие за радикальное сокращение сельскохозяйственных субсидий, либо нам ближе позиция США и ЕС, которые хотят сохранения этих субсидий? И подобных содержательных развилок в ВТО десятки.
Изменился за прошедший год и характер конкуренции с иностранными производителями на многих отраслевых рынках внутри страны. В целом ряде случаев она стала жестче, как и предупреждали многие предприниматели и бизнес-ассоциации (подробно условия присоединения России к торговому клубу и его последствия мы разбирали в статье «Достаточно сильны для ВТО», см. № 46 за 2011 год). В то же время, как и полагало большинство специалистов, автоматических бонусов российской экономике наше членство не обеспечило. За прошедший год постепенно начало утверждаться отношение к ВТО как к инструменту регламентации международной торговли, которым нам еще только предстоит научиться пользоваться.
