Елена Хаецкая - Как писать книги
Речевые характеристики — это особенная, присущая только данному герою манера выражаться. Здесь очень важно не переборщить. Если у вас герой в каждой реплике обязательно произносит «клянусь здоровьем мамочки» или «оглоблю тебе в дышло», то читателя очень быстро стошнит. Необходимо чувство меры. Причем не только в личном, авторском проекте, но и в межавторском тоже, хотя там требования немного другие. В межавторском проекте очень простой способ создания речевой характеристики — частое употребление героем одной и той же фразы, божбы, ругательства, слова-паразита, — допустимы, но и здесь не стоит злоупотреблять. В авторском проекте действуйте тоньше. Придумайте для героя не одну божбу, а две-три и чередуйте. Если герой привержен словам-паразитам, то дело обстоит проще: слова-паразиты можно вставлять чаще, чем «оглоблю в дышло». Удобнее всего, когда герой — сумасшедший ученый, который то и дело переходит на научную речь, изобилующую терминами.
Важно также следить за тем, чтобы яркой, чересчур насыщенной «индивидуализмами» речью обладали не все герои, а два, максимум три. А то если все персонажи заблистают речевыми характеристиками, всякие различия между ними вообще уничтожатся.
При создании прямой речи героев стоит помнить о том, что это все-таки устная речь (ее имитация), она должна отличаться от письменной (т. е. авторской). В девятнадцатом веке об этом задумывались далеко не все. У многих писателей, в том числе классиков, герои заворачивали такие сложные и длинные пассажи, что только диву даешься. Нет, о характерных словечках авторы тоже старались не забывать, но конструкции!.. Сколько причастных оборотов! Сколько определений! Сколько всего после слова «который»!.. «Я мчался всю ночь, разрази меня гром, чтобы донести до вас весть о вашем друге, который, страдая от мучительного недуга и находясь уже при последнем издыхании, отправил меня в долгий путь в надежде, что быстрота моей лошади и моя преданность вам…» — на полном серьезе говорит какой-нибудь честный конюх.
В викторианском романе это прокатит. В современном — нет. В межавторском? Гм… Многое зависит от требований жанра. Можно и так. Но лучше все-таки над прямой речью персонажей поработать.
Устная речь избегает причастных и деепричастных оборотов. Говоря проще, устная речь не любит запятых. Разве что слова-паразиты и вводные фразы, вроде «разрази меня гром». Все остальное — нет. Никто не скажет в прямой речи — «который». В крайнем случае — «что»: «та лошадка, что стояла в углу конюшни», а не «которая стояла в углу конюшни». В устной речи персонаж скажет с инверсией: «всю ночь мчался». Не «я пролил кофе», а «кофе пролил».
Устная речь отличается от письменной тем, что человек сперва говорит о самом значимом — чтобы не забыть, чтобы сразу обратить на него внимание собеседника, а уж потом переходит к подробностям. «Ваша мама — у нее неприятности», «Пожар страшный, от сарая ничего не осталось». Поэтому добрый конюх, очевидно, начал бы со слов: «ваш друг при последнем издыхании». Этим он гарантировал бы себе полное внимание слушателя, даже если означенный слушатель был страшно занят в тот момент карточной игрой.
В прямой речи часты неполные предложения — многое не называется, а только подразумевается. Здесь, как я уже говорила в самом начале, крайне важна расстановка запятых и тире. «Я с ним имел долгий разговор. А он — тот еще!.. Пришел, важный. Плюхнулся и глядит. Ну, погляди мне!..»
«Пришел, важный». Это что же?! Запятая между подлежащим и сказуемым?
Нет, раз запятая, значит — «важный» не подлежащее. Подлежащего вообще нет, выпало. Пришел — одно предложение, важный — другое. Важный — это настолько важно, что выделено в отдельное предложение. «Пришел (он)», «важный (нахал, гусь, тип)». Или даже можно предположить, что выпущено: «вообразил о себе, будто он важный тип». Очень много что выпущено и заменено запятой. И эту запятую поставили вы, автор. И если корректор вам ее уберет — можете поспорить. В крайнем случае сойдитесь на замене «важный такой»: «пришел, важный такой».
Думаю вот о слове «важный» в приведенном примере. А если это не второе предложение, тоже очень неполное, если это второе сказуемое, очень извращенно выраженное прилагательным? То есть употреблено «важный» вместо «важничает»? Знатоки грамматики, кто найдет справку и даст правильную трактовку? Нарочно не иду искать в учебниках, оставляю свой ход мыслей неотредактированным. Но в любом случае такая реплика — разговорная и очень эмоционально насыщенная. Что создано одной только запятой. Нужна здесь запятая? Правильно здесь стоит запятая? Сколько разных мыслей из-за одной запятой…
Иногда писатели, имитируя разговорную речь, злоупотребляют многоточиями. Особенно если у них говорит какой-нибудь умирающий. «Отдай… мои вещи… друзьям… похорони… меня… под березой…» и так далее, еще на абзац. Читать утомительно. Многоточие в прямой речи встречается чаще, чем в авторской, это да, но злоупотреблять все равно не стоит. Для имитации прерывистой речи, тем более умирающего, не надо отделять каждое слово. Лучше сократите длинную фразу, а многоточий достаточно двух, ну трех. То же самое касается восклицательных знаков. Лучше поменьше. Но в прямой речи их определенно больше, чем в авторской. Я не люблю, когда после вопросительного знака стоит еще восклицательный, не люблю двух и трех восклицательных знаков подряд. Создавайте сильные эмоции с помощью подбора слов и их порядка, а не с помощью знаков. (Еще и смайлики поставьте, совсем хорошо будет. Скоро закадровый смех начнут в книги вставлять). Для передачи эмоции и интонации вполне достаточно одного знака. Выше я нарушила собственный запрет, когда вопросила: «Это что же?! Запятая между подлежащим и сказуемым?». Нарочно нарушила. Потому что когда ситуация вопиет — вопиет по-настоящему, а не каждые три страницы, — тогда можно… и даже нужно. Но ограничивайте себя, тогда эффект будет сильнее.
Я читала об одном выступлении Эдит Пиаф. Она вышла на сцену в свитере с недовязанным рукавом. И все время держала руки под шалью. А потом вдруг наступил кульминационный момент в песне, она забыла обо всем и взмахнула руками. Шаль упала, одна рука в рукаве, другая без рукава — но море оваций… Так и с эмоциональными средствами нужно, только когда совсем уж все рвется наружу — тогда да, обо всем забывайте. На миг. Потом опять начинайте строго себя контролировать.
Важна внешность героя. Вообще внешность человека важна.
Неправы те, кто говорит, будто главное в человеке — душа, а как он выглядит — неважно. Нет, душа всегда проступит сквозь внешность, это исследовано в «Портрете Дориана Грэя», и Уайльд абсолютно прав. Только в юности можно иметь уродливую душу и красивое тело, но длится это недолго. А для героя романа и подавно, ведь автор видит его насквозь.
При описании внешности лучше постараться избегать ситуации, напоминающей полицейскую (написала «милицейскую», но исправилась!) ориентировку: рост средний, сложение тучное, лоб низкий, глаза серые, близко посаженные… Не надо перечислять все внешние признаки, возьмите самые характерные. Интонация, с которой вы опишете оттопыренные уши героя или его темные глаза, даст читателю подсказку: хороший это парень или злой. Может быть, он герой такой геройский, а оттопыренные смешные уши придают ему человечность? Дайте читателю намек, еле заметный. Читатель уловит.
Описание внешности героя время от времени (если роман большой) можно повторять. Читатель успевает забыть некоторые вещи. Поэтому если на странице пятьдесят ваш герой не просто сощурит глаза, а сощурит зеленые глаза, то это неплохо. Хотя увлекаться не стоит. На пятом напоминании читатель закричит: «Да помню, помню! Зеленые!»
В описании героев (как и вообще в описаниях) мы избегаем оценочных слов, вроде — красивый, изумительно хорош собой и т. п. Знаю, так пишут, я и сама так пишу время от времени. Но для того, чтобы читатель восхитился, не надо ему заранее говорить: эй, ты! А ну, быстро восхитился моей дамой, не то мой меч — твоя голова с плеч!
Кстати, поэтому я страшно удивилась, когда прочитала у Достоевского, что «молодой человек (Раскольников) был замечательно хорош собой». Ни фига себе, думаю, классик! Совсем наш человек!
Ну и, раз уж речь зашла о Достоевском, приведу пример виртуозной работы с внешностью героини. Впервые мы видим Настасью Филипповну на фотографии глазами князя Мышкина. То есть, она предстает нам дважды опосредованно: ее увидел фотограф, потом ее увидел князь — и вот нам позволено заглянуть князю через плечо и выслушать его рассуждения. Наше восприятие уже полностью подготовлено для восприятия этого вымученного, изломанного существа. Она никогда не предстанет нам естественно, без посредников. Мы не увидим ее лицом к лицу, всегда она будет дана как бы сквозь стекло. Мы даже не увидим в ней того, что видел князь Мышкин. Фотография, взгляд через плечо — и все. А сколько любопытства она сразу в нас пробуждает!
![Леонид Леонов - Живая память. Великая Отечественная: правда о войне. В 3-х томах. Том 3. [1944-1945]](/uploads/posts/books/275812/275812.jpg)
