Яна Гривковская - Бисер
Г: Если ты веруешь, Бог обязательно пошлет тебе удачу.
Я: Но ведь для того, чтобы выжить из миллиарда сперматозоидов, нужно тоже иметь удачу!
Г: Бог милостив. Вначале ты выигрываешь генетическую лотерею, а потом, в благодарность за это, угождаешь Всевышнему постом, молитвой и послушанием.
Я: Не очень хочется в этом участвовать…
Г: А тебя никто и не спрашивает.
Я: Меня заставляют быть хорошей?
Г: Ты же не хочешь, чтобы тебя наказали?
Я: Разве Бог может обижаться?
Г: Понимаешь, на небе нет СМИ, никто не знает, что происходит после смерти, поэтому все мы хотим окончить жизнь в добром исповедании… На всякий случай…
Я: Если ты думаешь, что Бог следит за каждым твоим шагом, то у тебя мания величия, милый… Но мне нравится, что ты, как и все, находишься в постоянном страхе. Страх дисциплинирует…
Г: Есть еще нравственность, когда человек по своей природе не способен на подлость, обман и лицемерие. Нравственность сама по себе религиозна. Если ты не чувствуешь звука Вселенной, в которой обитаешь, то все твои походы в церковь — пустые ритуалы.
Я: Подлый человек и есть ад.
Г: Ад — это вечная боль.
Я: Интересно, как душа может испытать боль, если у нее нет органов чувств?
Г: Задай этот вопрос попу (ударение на «у»).
Я: После смерти мне будет все равно.
Г: А вдруг не будет? Вдруг ад существует?
Я: Сила ада в его контрасте с раем. Нет рая — нет ада. Рай без ада — это тоже ад.
Г: В аду лучше, там знакомых больше.
Я: Мне будет легко получить туда путевку. Какой грех лучше совершить?
Г: Выбери пожестче.
Я: А что тяжелее на вес, обман или воровство?
Г: Хочешь почитать небесный кодекс?
Я: Не откажусь.
Г: Это вопрос к небу и к тем, кто там сидит.
Я: Если честно, я не верю в существование ада. И вообще, если кто-то верит в ад, в котором нет Бога, и в некоего дьявола, который существует отдельно от Бога, то этот человек является богохульником. Насколько мне известно, Бог есть везде: в каждой травинке, микробе, клетке! Всемогущий вездесущий Бог, он — начало всех начал! Но как же тогда во Вселенной может существовать некое местечко под названием «ад», где Бог утрачивает свою силу? И как отдельно от Бога может существовать некий сатана, который настолько силен и самостоятелен, что способен сделать бессильной самую великую силу на Земле? Получается, Бог управляет лишь частью Вселенной? В таком случае, Бог ли это вообще?
Г: Знаешь, наличие рая тоже под вопросом. Хотя я бы не отказался взглянуть на его интерьеры…
Я: Наверное, это лагуна голубая. Или поле с одуванчиками.
Г: Рай — это безделие…
Я: А вдруг человек на небе не захочет бездельничать, если увидит, что у кого-то все круче, чем у него?
Г: В раю нет конкуренции. Там у всех все одинаково.
Я: Коммунизм?
Г: Типа того.
Я: Такая система мешает развиваться. В ней нет соперничества.
Г: Поэтому она и изобретена для мира мертвых.
Я: Думаешь, в раю все слишком круто, чтобы стремиться к совершенству?
Г: В раю все четко. Стремление — это страсть. Страсть — это порок, табу. Поэтому у всех все одинаково.
Я: Знаешь, если следовать заповедям, то самый идеальный человек — это монах! Но если мы будем жить, как они, то мир превратится в монастырь! Не будет технического и научного прогресса! Все будут ходить закрытыми, наглухо заколоченными…
Г: И безгрешными…
Я: На что мы будем жить? Деньги — это тоже грех!
Г: Будем доить коров! Зачем развиваться? Все равно все заканчивается одним и тем же.
Я: Может, нам вообще не надо было рождаться?
Г: Прочти Библию. Там ты найдешь ответы на свои вопросы.
Я: Я уже читала и не поняла, какое отношение ко мне имеют все эти приключения евреев в Африке?
Г: Во что ты веришь?
Я: В себя.
Г: Поверь в Бога.
Я: Вера в Бога не приводит к гуманности. Пока будет религия, будут и войны. Религиозные чистки — это вопиющий маразм.
Г: Это борьба за идею. Люди живут во имя идей.
Я: Идеи — пустота, иллюзии. Нет ничего более ценного, чем человеческая жизнь. Ее нельзя швырять под ноги, как мусор, ради каких-то сомнительных понятий.
Г: Как давно ты была в церкви?
Я: Я не люблю церкви. Церковная обстановка напоминает похороны. Тетки, в слезах кидающиеся на настенные иконы и сползающие по ним вниз, священники, читающие унылый рэп. Церковь — это выражение бессилия.
Г: В церковь ходят не веселиться, а разговаривать с Господом. Это не ночной клуб. Это место, где люди замаливают грехи.
Я: Я не считаю свои ошибки грехом. Ошибки есть ошибки. Причем здесь грех? Люди делают гадости друг другу, а прощение просят всегда у Бога. Никто с Богом не знаком, никто не обязан выкладывать ему отчеты.
Г: Людям необходимо во что-то верить. С Богом проще и теплее. Верить спокойнее.
Я: Это человеческие потребности, слабость. Но это не доказывает, что Бог есть. Но даже если он есть, он не рядом с тобой. Бог всегда один, он одинок.
Г: Не буду с тобой спорить, но Бог существует, поверь мне.
Я: Ты его видел?
Г: Нет. Он невидим. Это высшая сила, состоящая из мельчайших частиц. От их движения зависит движение всего мира.
Я: Так все-таки Бог — это невидимые частицы или Иисус с бородой?
Г: Как тебе больше нравится, так он и выглядит. Любой уютный для тебя образ. Необязательно тот, что в церкви. У тебя может быть свой Бог, без посредников. Бог — это Вселенная. Придумай ему лицо.
Я: Пусть это будет Джим Моррисон.
Г: Это твой авторитет?
Я: Нет, просто мне нравится его голос. Бог — это все, что приносит тебе счастье. И не надо относиться к Богу серьезно, потому что самое святое на этой Земле — это человеческий смех.
Мысль
Спасительница — религия. Она подарила нам надежду в виде трогательного образа распятого на кресте человека. Наш славянский идол родился в Древнеримской колонии, поэтому расправа над ним происходила через пригвождение — таковы были обычаи того места. Если бы казнь осуществлялась, например, в средневековой Англии, люди носили бы сейчас цепочки с Иисусом на виселице. Или вообще с его головой отдельно, приведи смертный приговор в исполнение где-нибудь во Франции, где главенствовала гильотина.
Но гран-при взяли бы, разумеется, русские (кто бы сомневался). Ведь самый виртуозный способ расправы был изобретен именно у нас, на Руси, во времена Ивана Грозного, когда людей сажали на кол…
Глава 6
Не все дома, но все пьют чай
«Треска вообще-то не простая штучка, — доверительно сказал Грифон. — Когда она была в Маринаде, ее то и дело посещали разные министры и дипломаты — Камбала, Скумбрия, Зеркальный Карп… Очень часто приплывала одна Селедка в белом соусе. Изумительный, тонкий посол!»
Л. Кэрролл «Алиса в Стране чудес»В гости на чай
Чтобы окончательно поразить и согнуть меня в бараний рог, Гельд приглашает на экскурсию в свой шикарный особняк в районе West End, чтобы наглядно показать, как он теснится в своей хижине среди огромной коллекции живого персонала и изобразительного искусства, купленного на аукционах. Матерь божья… Опять аукционы…
Фавела
Вики говорила, что Гельд переехал в этот особняк относительно недавно, ибо жить в предыдущем доме, где было всего лишь семьдесят девять комнат, ему показалось просто невыносимым.
Гигантский, непомерный, циклопический дом Гельда окружен сплошным забором, похожим на стены исправительных колоний строгого режима. Представляю, сколько творческих порывов эти стены вызвали бы у Бэнкси. Такими барьерами обычно огораживают специализированные заведения, чтобы не перелезли психи, но Гельд предпочел устроить эту жизнелюбивую картину вокруг своего дома…
Внутри
Климат внутри этой избы такой же субтропический, как на Антананариву. Было бы здорово, если бы при входе выдавали парочку верблюдов и кувшин с пресной водой.
Вики много раз говорила, что Гельд всю жизнь боится простудиться, поэтому даже на кладбище не забудет взять с собой одеяло, чтобы положить его в гроб, который тоже будет восьмикомнатным.
Самая важная достопримечательность этого жилища — темнокожая консьержка Лайза. Пухлые фиолетовые губы, гладкая, как алькантара, кожа на руках, пухлые ноги, и блестящий кофейный лоб в мелких прыщиках такого же цвета. Как она умудряется промывать эту лохматую копну волос — неизвестно. Возможно, сдает в химчистку.
Л: Добрый день. Рада вас видеть. Пройдемте со мной, я покажу вам дом.
Я: Простите, Лайза, а где здесь туалет?
Л: Первый поворот направо, два раза налево, прямо до третьей двери, еще раз налево, чуть правее и сразу вниз.
Я: Супер. А можно я буду ставить на столбах метки?
