Пьер де Вильмаре - Досье Сарагоса
Дж. Эдгар Гувер, директор Федерального бюро расследований, тем временем добивается, чтобы количество агентов его службы, занимающихся наблюдением за проникновением иностранных шпионов, увеличилось с пятисот до восьмисот человек. Но какими бы талантливыми и надежными они ни были, у них еще нет достаточных знаний и опыта, чтобы справиться с проникновением агентов не только Германии, но также и СССР. Будущее это докажет.
В Берлине Генрих Мюллер в этот момент демонстрирует все больше доброжелательных жестов по отношению к Абверу. Он предоставляет Абверу имена не-скольких информаторов, завербованных резидентурой Гестапо в Вашингтоне. Среди них американец немецкого происхождения Уильям Дж. Сиболд, мать которого живет в Гамбурге, и который получил агентурный псевдоним «Трэмп», однажды попав под контроль Абвера.
У Сиболда есть радиостанция для передачи своей информации в Берлин через Гамбург. В его сети работают Герман Ланг, Э.М. Рёдер, красивая артистка и натурщица Лилли Стейн (Штайн), которая служит курьером, публицист Фредерик Жубер Дюкейн и полдюжины инженеров и техников, внедренных на амери-канские заводы, некоторые цеха которых занимаются производством вооружения.
То, что Николаи также сыграл свою роль за немецкими кулисами в эти годы, предшествовавшие Второй мировой войне, и даже во время ее, является бес-спорным фактом. Доказательством служит конференция, созванная Гитлером 7 февраля 1939 года, с участием Рудольфа Гесса, двух или трех офицеров ген-штаба и полковника Николаи собственной персоной.
На конференции обсуждаются выводы, которые можно сделать из последней книги английского военного писателя Бэзила Лиддел Гарта «Оборона Великобритании». Можно ли, исходя из нее, прийти к заключению, что Лондон психо-логически и материально готовится к тому, чтобы выступить на войну против Берлина?… Последует ли Франция за Лондоном?… Итак, можно ли рассчиты-вать, что даже если Берлин захватит Польшу, Лондон и Париж не будут беспо-коиться ради спасения Варшавы больше, чем они беспокоились ради спасения Вены или Праги? Такими были вопросы, которые задал им Гитлер.
Вальтер Николаи, следовательно, остается советником, к которому еще прислу-шиваются в тайных лабиринтах режима. Канарис и его команда относятся к нему с недоверием. Гейдрих и Мюллер терпят его лучше, поскольку поддержи-вают его вторжения в свои соответствующие сферы.
ГЛАВА V
5.1. Советские сети под носом Гестапо-Мюллера
Чистки 1937–1938 годов изменили расклад сил вокруг Сталина, не изменяя ни на йоту методы его тайных эмиссаров, направленные на то, чтобы шаг за шагом прийти к августовскому пакту 1939 года. В Москве больше нет военных, кото-рые осмелились бы обсуждать его стратегию. Военная разведка, ГРУ, усколь-завшая от контроля чекистов до массовой резни, которой Николай Ежов во гла-ве госбезопасности руководил как лесоруб, решивший стереть с лица земли весь лес, в 1938 году является уже только аморфным скелетом. Наиболее ак-тивные сети в мире пребывают почти в состоянии сна. В Германии несколько ячеек продолжают собирать информацию, но большая ее часть, пройдя через сложную систему промежуточных этапов, кладется в Москве под сукно. В боль-шинстве случаев Александр Григорьевич Орлов, начальник ГРУ с ноября 1938 по апрель 1939 года, тщательно просеивает ее, прежде чем сообщить самое важное Сталину. Иван Иосифович Проскуров, его преемник с апреля 1939 по июль 1940 года, поступает так же.
Их коллегой в НКВД, начиная с сентября 1938 года, является Всеволод Никола-евич Меркулов, пришедший туда вслед за Лаврентием Павловичем Берией, когда последний заменил Николая Ежова в высшем руководстве служб безопасно-сти СССР. Хотя Меркулов тоже выходец с Кавказа, он, тем не менее, соперник Берии. Как обычно, Сталин иногда играет, противопоставляя одного другому, используя одновременно и уцелевших разведчиков ГРУ для маневров.
Об этом контексте следует помнить, чтобы можно было лучше проанализиро-вать последствия произошедшего, резонансом отразившиеся в паутине совет-ских сетей, сотканных в Германии. Окажемся ли мы теми редкими летописцами, которые удивятся пассивности в этом отношении службы Гестапо-Мюллера, все-гда считавшегося большим специалистом по коммунистической подрывной дея-тельности?
Немецкая военная контрразведка много раз наносила удары по этой паутине между 1929 и 1936 годами. После чего пришлось тщетно ожидать, чтобы Геста-по, под руководством Мюллера, покрывшее всю Германию плотной сетью своих информаторов, арестовало хотя бы одного крупного советского шпиона или уничтожило хоть одну из наиболее активных советских сетей.
Что же тогда делают с другой стороны политическая контрразведка, т. е. внут-ренняя служба безопасности СД (SD-Inland), и внешняя разведка СД (SD-Ausland) которые должны были бы заботиться о чистоте чувств и действий нацистских партийных кадров, какой бы пост они ни занимали? Именно этот вопрос никогда не задавали себе историки Германии. И, однако, вот вам «Брай-тенбах», настоящее имя Вилли Леман, завербованный Москвой в 1929 году в самом сердце полиции, который в 1933 году поступил на службу в Гестапо. В 1937 году и до тех пор, пока он не был разоблачен пятью годами позже, Леман был человеком, осуществлявшим связь между канцеляриями Мюллера, СД и Аб-вера, по наиболее значительным делам шпионажа. Следовательно, он был важнейшим элементом системы советского шпионажа.
Второе замечание на эту тему: как стало возможно, что в своих отчетах по «Красному оркестру» в конце 1941 года и в 1942 году Гестапо-Мюллер забыл даже один раз назвать имя Лемана, или хотя бы упомянуть его в схеме органи-зационной структуры, приложенной к своим докладам? Может быть, Мюллер желал так скрыть свое отсутствие бдительности, или же это замалчивание должно было защитить Лемана?
В своих воспоминаниях Павел Анатольевич Судоплатов, один из высокопостав-ленных руководителей разведывательных служб СССР, ограничивается тем, что сообщает, что Леман действительно работал на Москву и, что после войны нашли только ссылку на его имя в архивах тюрьмы Плётцензее в Берлине. Мюллер, однако, упоминал в своих отчетах Альфреда Барта, немца и советского агента, сброшенного на парашюте 5 августа 1942 года. Вскоре после этого его схватила полиция, и он-то и был виновен в аресте Лемана, и спас свою жизнь, согласившись принять участие в дезинформационной радиоигре со своей раци-ей.
Альфред Барт, арестованный англичанами в 1945 году, был в следующем году отправлен в СССР и незамедлительно расстрелян за измену.
Под именем торгового атташе Эрдберга Александр Коротков был одним из той небольшой первой команды тайных участников переговоров с немцами, кото-рых не отозвали назад в Москву после 1937 года. Они участвовали в перегово-рах в тени некоторого «Рудольфа», настоящее имя Василий Михайлович Зару-бин, до того времени кого-то вроде разъездного инспектора НКВД.
Вскоре мы встретим Зарубина в Польше, лицом к лицу с немецкими офицерами из СД и Гестапо, когда в оккупированной одновременно Германией и Советским Союзом и расчлененной Польше объединенные советско-немецкие группы ведут охоту на людей. Василий Зарубин еще раз появится в Канаде в 1944 году в ка-честве посла, в действительности, однако, руководителя советских агентурных сетей в этой стране и в США. Супруга Зарубина, Елизавета, приехавшая с ним в Берлин в 1938 году, была одним из офицеров-кураторов Вилли Лемана с 1930 года… В 1938 году Коротков сменил ее в качестве руководителя Лемана, но он воздерживался от контактов с агентом, так как именно в этот момент такой кон-такт, будь он раскрыт, скомпрометировал бы весь процесс переговоров, направленных на заключение пакта о ненападении, отныне уже неотвратимого. В 1941 году Леману придется жаловаться Короткову на то, что его бросили про-сто так, и он даже не знал, дошли ли на самом деле до Москвы его записки и донесения, которые он передавал через систему тайников.
5.2. Множество просочившихся агентов
Конечно, ни одна служба контрразведки не совершенна. Игра не легка. Шпионы и двойные агенты всегда сумеют проскользнуть через сети контрразведки, но, тем не менее, в 1937 году и после Москве в Германии служит только Леман. Штаб рейхсмаршала Геринга уже наполнен офицерами или служащими, которые работают для аппарата, который несколькими годами позже назовут «Красным оркестром».
(В отечественной литературе чаще используется не совсем точный термин «Красная капелла» — прим. перев.)
Советские агенты есть и в центральном аппарате министерства иностранных дел, руководимого с 1938 года Риббентропом, и в некоторых посольствах Гер-мании, не только в Токио или в Вашингтоне, но также в Париже, в Брюсселе и в Швейцарии. В то время, согласно нашим исследованиям в немецких архивах, Гестапо-Мюллер внедрил в дипломатический корпус уже 2450 своих сотрудни-ков. Однако если не считать четырех или пяти «дел», раскрытых после 1941 года, слепота или пассивность людей Мюллера обескураживает. Разве не они, в конечном счете, обязаны были следить за идеологической чистотой их соседей, советников, коммерческих атташе, и т. д.?
