Мартин Кэйдин - «Тигры» горят!
Это должно было быть ограниченное наступление в период, когда весенняя оттепель прошла бы свой наихудший период и дороги стали бы пригодны для колёсного транспорта, необходимого для поддержки продвинутых операций. Если бы армия двинулась сразу же, когда дороги были бы готовы, считал Гитлер, опять же при полной поддержке Цейтцлера, у русских просто не было бы времени, чтобы подготовить наступление. Так Гитлер мог бы достичь множества своих целей. Наступательный потенциал Красной Армии был бы ослаблен. Не было бы необходимости ослаблять силы на других фронтах. Немецкие союзники были бы сильно впечатлены ударной силой Вермахта, в то время как сейчас многие из них ставили под вопрос продолжение боевых действий на Восточном фронте.
Но эти цели, надо сказать, были гораздо меньшими, чем надежды, которые Гитлер возлагал на операцию «Цитадель». Хотя планирование «Цитадели» началось довольно робко и в первых своих приказах Гитлер демонстрировал не свойственную ему нерешительность.
13 марта 1943 года он так изложил свой стратегический план:
«Следует ожидать, что русские после окончания зимы и весенней распутицы, создав запасы материальных средств и пополнив частично свои соединения людьми, возобновят наступление.
Поэтому наша задача состоит в том, чтобы по возможности упредить их наступление в отдельных местах с целью навязать им, хотя бы на одном из участков фронта, свою волю.
На остальных участках фронта мы должны отражать русские атаки, пока они не истощат свои силы. В этих местах нашу оборону нужно основательно усилить с помощью тяжёлых орудий, дополнительных укреплений, стратегических минных полей, центров снабжения и мобильных резервов».
Именно по этой причине любой план наступления Гитлера начинал буксовать ещё в фазе подготовки. Причины были разнообразными. Собственная способность Гитлера принять твёрдое решение была существенно осложнена постоянными сварами вокруг него, не говоря уже о веских доводах, выдвигавшихся генералами, не всегда согласными друг с другом, но всё ещё одержимыми идеей о важности задержки операции «Цитадель».
Фельдмаршал Вальтер Модель был одним из тех военных руководителей, в ком Гитлер был уверен больше всех, и когда Модель высказал весомые аргументы против даты начала наступления, Гитлеру ничего не оставалось, кроме как прислушаться к мнению своих генералов. Модель настаивал, что начало атаки на русских создаст острую нехватку людей в пехоте, которая будет так необходима на защитных позициях. Нужно время, настаивал он, чтобы предпринять необходимые перегруппировки находящихся на фронте войск, а также для концентрации непосредственных резервов.
Как только он согласился на задержку по этим причинам, как Модель стал настаивать (кстати, вполне обоснованно), что войска должны быть серьёзно пополнены. Модель выражал своё мнение, тщательно его аргументируя. Он приводил множество разведывательных данных. Он прилагал тысячи фотоснимков с воздуха, говоривших об основательности и сложности обороны, которую русские создавали в районе Курска. Это было началом доказательства того, что Красная Армия будет превосходить немецкую не только по количеству пехоты, бронетехники, артиллерии и средств снабжения, но и по качеству, так что Курск мог стать значительной помехой на пути Вермахта. Гитлер понял эти аргументы как основание дать своим командирам время для подготовки. «Цитадель» опять начинала давать сбои.
Дело было в том, что Манштейн считал, что нападать на русских было необходимо немедленно. Курская дуга, настаивал он, была идеальна для немедленного удара. Она вдавалась в немецкий фронт на 70 миль. Её протяженность была 250 миль. На дуге были русские солдаты, заключённые в маленькой скорлупе своих возможностей сражаться, говорил Манштейн. Они стояли месяц. Их силы были потрёпаны. У них было мало еды, топлива, снарядов и запасных частей. Если бы Вермахт ударил быстро, русские были бы раздавлены, как мягкое тесто под скалкой. Быстрый удар мог бы принести огромное количество пленных, единиц бронетехники и продовольствия, таким образом разрушив окончательно всю надежду русских на наступление. Такая атака должна быть проведена в мае, когда исчезнет слякоть на дорогах. Танки могли бы нанести смертельный удар. Это было бы лучшее время, чтобы нанести удар — сразу же после того, как закончатся худшие эффекты оттепели, пока русские не успели бы пополнить снабжение, чтобы восстановить свои силы.
Аргументация была хорошей. Но, несмотря на доказанную гениальность и успех в бою, Манштейну не хватало поддержки его коллег-генералов, чьи споры так надоедали Гитлеру, что он признал негодным план быстрого удара Манштейна в начале мая.
Опять «Цитадель» завязла ещё глубже в стремительно проходящем времени. Гитлер был разгневан тем, что у него не было необходимого количества бронетехники для удара. По его данным, русские производили танки в астрономических количествах. Даже если эти данные были очень неточными, стоило об этом побеспокоиться. Гитлер хотел видеть в бою не только танки «Тигр», но и новую «Пантеру», более быструю и более лёгкую, чем «Тигр», но такую же смертоносную по своей главной огневой мощи.
К несчастью для Гитлера, «Пантера» всё ещё испытывала массу серьёзных технических проблем, доводя инженеров и испытателей до отчаяния в их попытках привести так нужную войскам машину в рабочее состояние. В то время как атака на Курск требовала тысячи танков и по меньшей мере нескольких сотен самых лучших машин для наиболее опасных частей фронта, немецкая промышленность могла произвести всего двенадцать «Пантер» в неделю — едва ли можно было добиться чего-нибудь большего, чем стона разочарования, от людей, пытающихся экипировать танковую дивизию, необходимую для удара по русским.
Проходили дни, и конфликты между генералами усугублялись, немецкое командование переставало быть единым, его эффективность падала по мере того, как мнения расходились настолько, что люди принимали прямо противоположные стороны. В апреле раздоры и споры охватили все высшее командование вплоть до генералов. Эффект от этого начал быть настолько значительным, что некоторые генералы и их прямые подчинённые перестали верить в успех какой бы то ни было атаки этим летом.
Йодль, начальник штаба ОКБ, даже предложил Гитлеру отменить все планы наступления на русских. Чтобы нанести такой удар, считал он, придётся выкачать до дна все стратегические резервы Вермахта. Такой ход будет не чем иным, как щедрым подарком врагу, который предпринимает столь активные действия на Средиземном море.
Цейтцлер, начальник штаба ОКХ, выражал открытое презрение к «бабскому» мнению Йодля. Но в его предложении осуществить серию ударов по русским Цейтцлер был столь неадекватен, что возникли слухи о его психическом нездоровье.
Он настаивал на том, что немецкая армия была настолько слаба на всём протяжении русского фронта, что невозможно будет защищаться от врага. Поэтому, чтобы решить проблему, Вермахт должен был действовать. Нужно было предпринять решительный шаг. Какова его цель? Втянуть русских в ближний бой как можно быстрее.
Но если, думали его подчинённые, армия была настолько слаба, что не могла противостоять атакам противника, в чём же была цель спровоцировать боевые действия?
Цейтцлер отметал любые возражения против своих взглядов. Он даже разогнал осторожное крыло своего штаба, когда они обратили его внимание на серьёзные проблемы на других фронтах. То, что Цейтцлер был главой штаба, ответственным за весь русский фронт, было предметом постоянных оскорблений и источником ненависти к нему, ему постоянно казалось, что он не пользуется авторитетом среди генералов. Почти никто из его подчинённых не считался с его мнением, остальные же были склонны игнорировать его замечания. Это едва ли сулило что-нибудь хорошее для кооперации между генералами.
Вдобавок к раздорам между генералами, которые, казалось, усиливались с каждым днём, был тот факт, что ОKB было приказано держать нос подальше от русского фронта. Немецкая организация ОКВ не должна была быть полностью ознакомлена со всеми военными проблемами и рисками, но должна была принимать активное участие в планировании заранее готовящихся операций. То, что ОКВ оказывалась всегда в стороне, когда Гитлеру предлагали на рассмотрение документы, связанные с русским фронтом, серьёзно подрывало авторитет ОКВ.
Гораздо большее, чем различие мнений, разделяло Йодля и Цейтцлера. Настоящая вражда разделяла этих двух людей, таким образом делая ещё менее связной и скоординированной работу этих двух штабов. Но эта вражда между Йодлем и Цейтцлером казалась небольшой ссорой в сравнении с неприкрытой войной между фельдмаршалом Клюге и генерал-полковником Хайнцом Гудерианом. Последний был уволен со своей должности после поражения под Москвой. Гудериан оставался в отставке, пока шокирующие перемены на русском фронте не убедили даже Гитлера, что Гудериана необходимо опять вернуть на его должность.
