Сергей Филатов - Рим рукоплещет!
Николай Алексеевич мне говорил, что это упражнение очень мало лошадей исполняют правильно. Малейшая неточность всадника - и лошадь собьется. С самого начала занятий надо быть внимательным как никогда. Ледок под Николаем Алексеевичем выполнял пируэты безукоризненно. Я решил: Ледок может - сможет и Ингас. Добьюсь, сколько бы труда это мне ни стоило!
Начал я тренировать Ингаса на подготовительных упражнениях. Подготовительными упражнениями я занимался до тех пор, пока Ингас стал совершенно свободно их выполнять. Только тогда я приступил к отработке полупируэта. Сокращенным галопом двигался по стенке манежа ездой налево. Сократил галоп, выдержал поводья, усилил действие шенкелей. Левыми поводьями повернул Ингаса налево, правыми поводьями ограничил его, чтобы не резко сделал полупируэт. Левый мой шенкель находился плотно около бока Ингаса, он являлся осью сгибания, а правым шенкелем заставил Ингаса отойти корпусом от стенки и описать полукруг вокруг задних ног. Отбить на полупируэте Ингас должен был 2-3 темпа.
Когда Ингас вполне усвоил полупируэты как направо, так и налево, я был уверен, что и полный пируэт он будет делать. И не ошибся!
Двигаясь на Ингасе сокращенным галопом с левой ноги, я постепенно начал выдерживать поводья и одновременно усилил действия шенкелей. Повернул его налево, выдержал правые поводья и левый шенкель, а правым шенкелем заставил Ингаса пойти в сторону и описать своим корпусом круг, имея осью поворота левую заднюю ногу. Отсчитывал определенное количество темпов галопа вокруг задних его ног. Задние его ноги отлично отбивали темп галопа. Все шло хорошо! И полупируэт и пируэт Ингас делал без ошибок. И направо и налево. Я почему-то привык все упражнения начинать с левой езды, а уж потом переходил на правую. И при обучении пируэтам я поступил точно так же. Когда Ингас отрабатывал движения направо, то все делалось в такой же последовательности, как и налево, только она была обратной. То есть там, где действовал левый шенкель, стал действовать правый, а там, где правый, - левый. Николай Алексеевич однажды сказал мне:
- Сергей, пора переходить к следующим элементам. Долго ты затянул пируэты.
А я все еще считал, что Ингас недостаточно четко исполняет упражнение. Правда, где бы, в какой бы точке манежа я ни требовал от него исполнения, он выполнял без отказа. Решил: пожалуй, можно переходить к пассажу, не прекращая ежедневно тренировать Ингаса по известным уже ему фигурам.
Пассаж - высокая укороченная ритмичная рысь, очень красивое и грациозное движение, если оно правильно исполнено.
На пассаже лошадь находится в высшей степени сбора. Идя пассажем, лошадь как бы зависает на долю секунды в воздухе.
И хотя размеренная укороченная рысь естественна для лошади (часто можно видеть, как лошадь, гуляя на свободе, играя, идет высокой размеренной укороченной рысью, напоминающей пассаж), она под всадником пассажем не пойдет. И только всадник, умеющий выездить, и выездить правильно, сможет добиться от лошади исполнения этого грациозного движения.
Приемов для отработки пассажа очень много. Я перебрал несколько. Прежде всего лошадь для обучения пассажа должна быть безукоризненно выезжена, то есть, как говорят наездники, должна быть в хорошем, мягком поводу и чувствительных шенкелях.
Лошадь можно ставить на пассаж и с шага и с рыси. Я решил ставить с рыси.
Повел Ингаса укороченной сокращенной рысью и, как бы заставляя Ингаса остановиться, сделал некоторую полуодержку поводьями, но в это же время шенкелями послал его вперед. В этом положении он, находясь у меня в руках и не имея свободного продвижения вперед, вынужден как бы оторваться от земли, делая зависание в воздухе. Этот момент я уловил и сейчас же поощрил Ингаса.
Так мы проделывали несколько раз, пока Ингас не понял, чего я требую от него. Когда же он стал исполнять упражнение по первому моему требованию, я стал его усовершенствовать-увеличивал темпы. Но слишком не увлекался, чтобы не отбить у Ингаса желания работать.
Ингас довольно правильно исполнял пассаж передними ногами, а задними ногами работал очень вяло, отчего пассаж был неправилен и неритмичен.
В таких случаях всадник прибегает к помощнику. Помощник берет длинную палочку или бамбуковую дочку такой длины, чтобы лошадь не могла его ударить задом. И когда выезжающий ведет лошадь пассажем, помощник должен палкой или удочкой трогать задние ноги лошади. От такого прикосновения лошадь начинает энергично работать задними ногами и хорошо фиксировать их в воздухе. Это повторяется до тех пор, пока лошадь не научится хорошо пассажировать.
Однако Ингас был настолько строптив, что никакого помощника с палкой и близко к себе не подпускал. Что мне было делать? Надо же заставить Ингаса правильно фиксировать задние ноги в воздухе, поднимать их энергично, а не волочить по земле.
Прибегнул к помощи хлыста. Иду на Ингасе пассажем, перекладываю поводья в одну левую руку, а правой рукой с хлыстом касаюсь легкими ударами по крупу Ингаса. Он раздражился, обозлился на хлыст и стал выше поднимать задние ноги. Мне это только и надо было. Я его поощрил и продолжал вести его пассажем, периодически трогая хлыстом по крупу, пока пассаж Ингаса не стал совершенным. Кроме того, при прикосновении хлыстом по крупу я в это же время трогал его шпорами, давая понять, что хлыст и шпора следуют один за другим. Со временем надобность в хлысте совершенно отпала: достаточно было Ингаса тронуть шпорами, как он энергичнее исполнял пассаж.
Экзамен перед самим собой я выдержал!
…На манеже Николай Алексеевич тренировал своего Ледка. Ледок безупречно делает фигуры пассажа и переходит в пиаффе - высокую ритмичную рысь на месте. Это тот же пассаж, только лошадь не движется вперед, а отбивает рысь на месте. При переходе из пассажа в пиаффе Ледок сохранил полностью темп-не ускорил его, не замедлил, а словно продолжал одно и то же движение. Николай Алексеевич смягчил повод, шенкелями послал Ледка вперед, и он вновь пошел пассажем. Переход у него был очень плавный. Такое исполнение пиаффе, конечно, совершенно правильное.
Пиаффе-самый сложный элемент высшей верховой езды, и мне предстояло сейчас его отрабатывать. Каким же пользоваться мне методом, чтобы добиться от Ингаса выполнения?
Приемов много. Первый основатель русской школы верховой езды, прекрасный наездник своего времени, Джемс Филлис писал, что, для того чтобы поставить лошадь на пиаффе, он ее вел пассажем, а затем очень круто собирал, зажимал в шенкелях (по его выражению) до предела-останавливал лошадь на месте и в это же время давал лошади правую шпору, отчего лошадь поднимала левую переднюю ногу и правую заднюю в воздух. А затем давал левую шпору, отчего лошадь поднимала в воздух правую диагональ (правую переднюю ногу и левую заднюю).
Этот метод опасен тем, что при сильном действии шенкелей и шпор лошадь может сильно подвести задние ноги под передние - и пиаффе будет неправильным. Кроме того, темпераментная лошадь от такого воздействия начнет нервничать, и вряд ли удастся поставить ее на пиаффе…
Тщетно пытался я поставить Ингаса на пиаффе с пассажа. Сколько ни сокращал пассаж, Ингас переставал работать задними ногами. Не помогали шенкеля и шпоры.
Один из товарищей предложил себя в качестве помощника и попробовал палкой тронуть задние ноги Ингаса.
Ингас очень резко реагировал на все посторонние вмешательства, и, если бы товарищ не был хорошим спортсменом, не успел бы быстро отскочить назад, Ингас ударил бы его задней ногой. Нет, он не желал никого подпускать к себе, а тем более с палкой.
Ингас слишком был возбужден. Пришлось прекратить занятия и поехать в конюшню. Около конюшни остановились: она была закрыта. Ингас, нервничая, стал топтаться на месте. Ого! Так-так, Ингас! Прекрасно! Я погладил его, отъехал от конюшни… Повернул обратно. Конюшня заперта, и, когда подъехали вновь, Ингас снова стал как бы топтаться на месте. Я опять отъехал в сторону и вновь вернулся на это же место Ингас, словно понял, что я хочу от него. Он уже не нервничал, но, подходя к конюшне, начинал "пиаффировать". Так я стал повторять изо дня в день. Ингас пиаффировал произвольно, не находясь в поводу, и его передние ноги переплетались.
Через несколько дней я подъехал к конюшне, заставляя Ингаса идти пассажем в хорошем поводу и шенкелях, остановил его на пиаффе и после трех-четырех темпов пиаффе продвинул вперед. Так повторял изо дня в день, и Ингас стал правильно пиаффировать не только у конюшни, но и там, где я его заставлял.
Упрямой лошадью был Ингас. Выезжать его было очень трудно. Надо было учитывать буквально все: и его настроение, и обстановку. И все же я подготовил его для выступления в больших соревнованиях. Ингас, наконец, стал работать чисто, четко, безотказно…
