Самуил Лурье - Взгляд из угла
И который из гражданского - Тимофеев фамилия, комсорг ГБ и президент союза ее ветеранов - тоже еле сдерживается: действительно... как подумаешь... в каком-то саду, безлюдном, темном, совсем один... под открытым небом...
Ничего, ничего, - очередной из говорильни вступает: отольются им наши скупые слезы. История все расставит по местам. Недолго ждать.
Так трогательно. Так интересно. В интернете нашлись признания этого комсорга - газете "Красная звезда". Оказывается, таких, как его СВГБ, структур в одной Москве сотни. Объединяют мужчин в расцвете сил со стажем 20 лет в органах. Прикиньте совокупную численность. Это ли не общество. По будним дням почти поголовно все, действительно, в гражданском. На иномарках. Занимаются, если хотите знать, бизнесконсалтингом, вот. Раз капитализм.
При социализме же они, как известно, в основном, занимались тем, что мешали некоторым писать, многим - читать. Поскольку считалось, что изготовление, распространение и чтение качественной литературы подрывает основы. (И ведь подорвало - все, кроме одной.)
И жил на свете - еще в мою бытность - миллион-другой (а то и поболе) советских людей, которые вместе составляли как бы облако читателей. Не общество - облако. Ни черта не понимали в экономике, а про политику только смутно воображали, что якобы она могла бы существовать и с человеческим лицом.
Но, как это ни странно, благодаря чтению (причем литературы не какой-нибудь специальной, а простой художественной) выработали некий инстинкт, позволявший им отличать дурное от хорошего. Чувствовать разницу.
И за это партия, правительство и особенно органы их ненавидели. И даже немножко боялись. Как носителей какой-то странной силы, назовем ее условно совестью.
Теперь эти люди - абсолютное их большинство - делись куда-то. Подозреваю - просто умерли. Все эти ИТР и МНСы, знавшие Мандельштама и Ходасевича наизусть. Библиотекарши, прятавшие под кофточки приговоренный к списанию и сожжению "Один день Ивана Денисовича". Машинистки и фотографы, размножавшие "Доктора Живаго", "Архипелаг", "Лолиту" и "Письма к римскому другу". И "Сказку о Тройке". Впали, в отличие от ГБ, в нищету. А потом политическое отчаяние их доконало.
Вот как раз славная новость из той же говорильни: гробовое пособие повышается до целых 4 тысяч р. на тело. Торжество единственно верного социального курса: госбюджет будущего года может безболезненно позволить себе такой шестимиллиардный расход.
То есть запланировано на 2009-й полтора миллиона смертей.
Так и уходят - не видите, что ли, - уходят последние читатели Самиздата и толстых литературных журналов. Перекатная грамотная голь. Образованщина - как обозвал ее человек, которого она любила едва ли не больше всех.
А которые отравили ей жизнь - разными подлыми способами отнимали единственное наслаждение: не давали читать, - они даже не стареют. Во-первых, денежное довольствие, а во-вторых - благотворная обстановка: даже между приличным и неприличным разницы больше нет. Отменена официально. Им только немножко недостает т. Дзержинского. И т. Жданова. И, наконец, Самого внести обратно в Мавзолей: не припрятана разве в подвале запасная копия?
Все это - присказка. А вот и сказка. В этом нашем узком маргинальном кругу кое-как одетого старичья, расхаживающего по улицам, смешно сказать, пешком и до сих пор почитывающего литературные журналы, случилось событие. Затмевающее в наших подслеповатых глазах пляску биржевых курсов. Заглушающее хамский телелай.
В сентябрьском номере "Нового мира" опубликованы дневниковые записи Лидии Корнеевны Чуковской об Александре Исаевиче Солженицыне.
Всего лишь история отношений двоих людей. Как понимал ее один из них. Стремительным пунктиром.
Но люди очень большие - мифологической, вообще-то, величины. Андрей Дмитриевич Сахаров отчасти участвует.
И читать - больно. Словно все, что случилось между ними и с каждым из них, есть как бы объяснение - как бы предсказание - того, что потом случилось с душой страны. Какие силы в ней, в душе страны, действовали. Какими слабостями оборачиваясь. Вследствие чего несчастная Образованщина вымерла. И угасла Литература. Уступив общественное мнение сами видите кому.
29/9/2008
Из хрестоматии
События в Южной Осетии выявили необходимость наладить как можно скорей производство атомных подводных лодок с крылатыми ракетами. Приятно выписать такую фразу - скелет Щедрина содрогается от зависти: старику-то приходилось их сочинять самому.
Фактически ум М.Е. работал, как самогонный аппарат: извлекая абсурд из перебродившего официоза. В его время начальники притворялись, будто в головах у них происходит такой же процесс, как у нормальных людей. И, пытаясь доказать, что гос. мышление есть мышление высшего порядка, не зависящее от биохимии, сатирический писатель вынужден был прибегать к упрощениям на грани клеветы. Дескать, единственно верный стратегический курс может быть выработан и кучкой колбасного фарша. И даже будет сформулирован мощней, чем допускает обычная мозговая ткань. (Которая довольно часто рвется, где тонко: тормозит на переходе от причин к последствиям, к целям от средств.) Напрягая воображение, Салтыков лично моделировал в тексте этот путь идей сквозь вещество не серое.
А нам - буквально даром. Готовый, высокоградусный абсурд, чистый, как слеза.
Вообще, на каждом буквально шагу чувствуется, что русская т.н. классическая литература одряхлела. Превратилась в маразматическую старуху. Беззубую, в растрескавшихся роговых, укрепленных проволокой очочках. Стоит на углу, бормочет что-то в рифму. А что - не разобрать.
Через Кирочную на пересечении с бывшим Воскресенским, ныне пока что Чернышевского - растянуто на тросах полотнище. На полотнище - Пушкина портрет. С бакенбардами, как положено. Большими буквами:
Уважен хочешь быть - умей других уважить. Александр Сергеевич Пушкин.
Потом помельче:
Санкт-Петербург сближает людей. Правительство Санкт-Петербурга. Программа "Толерантность".
Как вы уже догадались, стих, конечно, не пушкинский.
Но какая разница? Главное - полезный. Однозначно понятный. Вот именно что - сближает людей. Водителя, например, с автоинспектором. Вообще милицию - с теми, которые понаехали тут. Стих про консенсус. Про то, что сухая ложка рот дерет. Что спасибо не булькает. Что спасибо - некрасиво, надо денежки платить.
В этом смысле дополнительная надпись на другой стороне полотнища - Санкт-Петербург. Обычаи, нравы, традиции - только зря сужает поле действия.
Общегосударственный, можно смело сказать, стих.
Особенно в свете развития капитализма в России. Это же наказ правопорядка - бизнесу: уважь! - и не исключено, что все обойдется. А которые не умеют уважить, тех - согласно нравам, обычаям и традициям - наклоняют, нагибают и мучают.
Как и все, я про это читал. Заглядывал и в статистику. Знаю, что пока я допишу эту колонку (часа через два), органы в разных местностях РФ разорят и/или отнимут у предпринимателей, которые не уважили, - этак с десяток фирм.
А на днях один из таких сюжетов прошел очень близко - случился с личным моим знакомым. И что смешно: тоже посрамил классическую литературу. Которая оказалась тут как тут, седыми космами тряся.
Есть, значит, у меня такой симпатичный знакомый, по имени Питер Винс, человек с потрясающей историей. Дед его был мученик и герой - баптистский священник, погиб за веру, расстрелян в 37-м. И отец был мученик и герой, тоже баптистский священник, получил 13 лет лагерей. Где, скорей всего, и сгинул бы - но в 1979-м его и еще нескольких заключенных обменяли на двоих советских провалившихся шпионов. Его посадили в самолет, доставили в Америку, а впоследствии отпустили к нему жену и детей, в том числе вот этого самого Питера, звавшегося тогда Петей. Что и спасло юношу от ареста, поскольку он был активный диссидент и даже правозащитник.
И вот этот самый Питер Винс, гражданин США, как только т.н. советская власть изобразила мертвого жука, рванул на родину. Чтобы, значит, принести родине, которая так безжалостно обращалась с его семьей, как можно больше посильной пользы.
Помочь ей найти свое человеческое лицо.
Видимо, Питер один из тех людей - не знаю, сколько их всего, - которые полагают: чтобы страна стала нормальной, в смысле - чтобы в ней имели реальную силу законы, свободы и права, - надо жить в ней так, словно она и есть нормальная. По законам поступать, правами и свободами пользоваться. Ну как если бы в Конституции была написана правда.
Он поселился в Москве, основал фирму, потом еще компанию. Занялся логистикой (убейте, не объясню, что такое), а также поставкой в приличные рестораны приличных заграничных вин. Скромный такой, но устойчивый доход.
Часть прибыли - на благотворительность: на помощь, скажем, ВИЧ-инфицированным детям, вообразите, в Сибири.
