Пер Рудлинг - ОУН и УПА: исследования о создании "исторических " мифов. Сборник статей
Украинские националисты помнят Холокост совершенно иначе, чем выжившие евреи: «Если бы ОУН-УПА преследовали антисемитскую идеологию возможно, не выжили бы тысячи евреев», пишет Тарас Хунжак в ответ на публикацию антисемитской биографии Стецька[256]. В коллективной еврейской памяти, наоборот же, украинцы часто вспоминаются как одни из самых жестоких, кто совершал Холокост[257]. Выжившие евреи с Западной Украины обычно подчеркивают, что 98,5 % из волынских евреев были убиты, что в Европе есть несколько мест, где Холокост был безумно жестоким, и утверждают, что если бы не было бандеровцев, гораздо больше евреев выжило бы[258].
Бездействие и фальсификация
Существует различие между отрицанием и затемнением фашизма ОУН и этнических чисток, и прямой фальсификации истории на основе подделок. Отрицание фашизма представляет собой контекст, в котором своеобразное повествование развивается, а представление ОУН филосемитским спасителем евреев содержит несколько примеров этого отрицания. Генеалогия повествования об УПА как о спасителе евреев датируется несколькими десятилетиями назад. Один из первых источников появился от Николая Лебедя, и был опубликован в 1946 г.[259]:
«Большинство врачей в УПА были евреями, которые были спасены УПА К еврейским врачам относились как к гражданам Украины и должностным лицам в украинской армии. Нужно должным образом подчеркнуть, что в тот момент все они выполняли свои надлежащие обязанности добросовестно. Они оказывали услуги не только солдатам, но и всему населению. Они путешествовали по всей области, организовывали полевые госпитали и местные медицинские пункты. Они не бросали боевые ряды в ситуациях, даже когда имели возможность перейти к Красным. Многие из них погибли смертью храбрых»[260].
В 1950-х и 1960-х годах, рассказ об ОУН, изображающий ее как организацию праведного спасения евреев, начал формироваться, охотно поддерживаясь эмигрантами ОУН[261]. ОУН (б) приняла активное участие в мифотворчестве, в том числе в изготовлении подделок. Одной из наиболее значительных подделок является биография Стеллы Крентсбах, выдуманной еврейки, которая хвалит «Бога и Украинскую повстанческую армию» за то, что пережила Холокост. Поддельная биография появилась под редакцией Петра Мирчука[262]. История Крентсбах получила значительное внимание в эмигрантской прессе. И все же журналисты, которые пытались найти ее, скоро узнали, что такого человека не существует. Филипп Фридман, сам переживший Холокост на Западной Украине, обратил непосредственное внимание на эту историю, и вскоре смог сделать вывод, что «вся эта история является мистификацией»[263]. Когда несуществующую Крентсбах не смогли найти, в эмигрантских кругах распространились рассказы и слухи о том, что она могла быть убита, казнена в Израиле за правду об отношении евреев к УПА[264]. Мы вернемся к воспоминаниям о Стелле Крентсбах позже, так как она сыграет важную роль в пропаганде ОУН полвека спустя.
Политизация национальной памяти: институциональное преследование
Президентство Виктора Ющенко наступило в результате так называемой оранжевой революции в 2004 г., представив вершину влияния диаспоры на написание истории в Украине. Это приподняло исторические мифы диаспоры до уровня государственной политики, и при условии государственного финансирования институций была поставлена задача развития легитимации повествований, которых требовал культ лидерства ОУН. Ющенко разработал политику памяти, в значительной степени, базировавшейся на повествованиях о преследованиях, «рассказ, который определял Украину как страну-жертву за счет интеграции всех центральных исторических событий ХХ века, от Гражданской войны и советизации до Чернобыльской катастрофы»[265]. Кульминацией стал Голодомор 1932–1933 годов, представленный как центральное и определяющее событие советского периода[266].
Ющенко имеет сложное отношение к ОУН. С одной стороны, он отверг ее фашизм, тоталитаризм, террор, культ лидерства и этнические чистки. С другой стороны, Конгресс украинских националистов является прямым потомком ОУН (б), его члены состояли в блоке Нашей Украины[267]. Возникла парадоксальная ситуация: новая, развивающаяся демократия с заявленной приверженностью демократическим ценностям, плюрализму и правам человека — использует государственные институции для реабилитации и возвышения фашистов до национальных героев, символов молодой демократии.
Холокост пришел, чтобы играть ведущую роль в современной европейской политической культуре, вплоть до того, что способность решения этого вопроса стала считаться чем-то вроде демократической зрелости новых членов и кандидатов ЕС. Все чаще Европа представляет себя как сообщество ценностей, в которой Холокост играет ключевую роль в «коллективной европейской памяти»[268]. В Украине две культуры памяти — культ националистических героев и западноевропейская культура памяти, в которой Холокост занимает центральное место — являются взаимоисключающими. Как Вильфрид Жильге четко отметил:
«Отделение Холокоста от памяти украинской культуры прямо связано с близостью ОУН к национал-социализму, в частности, в своем отношении к антибольшевизму и антисемитизму… Националистическая интеллигенция может узаконить героические роли ОУН и УПА, но только путем игнорирования еврейского Холокоста и его связи с украинской национальной историей»[269].
Институциональное составление официальной памяти
«Европеизация» Виктором Ющенко украинского общества включает в себя перенос коллективной памяти в соответствие с культурной памятью европейской основной тенденции. Для того, чтобы ликвидировать противоречивые воспоминания, правительство Ющенко нуждалось в производстве поучительного украинского национального прошлого, патриотическое повествование которого смогло бы частично примирить культ ОУН (б) и УПА с признанием Холокоста. Повествования, разработанные авторитарными группами диаспоры, требовали значительных преобразований для того, чтобы создать спрос на них в двадцать первом веке. Выполнение данной задачи в большой степени ложилось под три официальных институции. Институт национальной памяти, созданный в 2006 г., был основан по образцу польского примера. Его целью была консолидация «нации» путем патриотической подачи истории. Директором Ющенко назначил бывшего заместителя Премьер-министра Игоря Юхновского, сторонника правой социал-националистической партии Украины.
Другой важной пропагандой является деятельность Центра по изучения освободительного движения, структуры ОУН (б), который должен был функционировать как звено между молодыми украинскими сторонниками ОУН и диаспорой националистов послевоенной волны эмигрантов, таких как Владимир Косык и Петр Содол[270]. Центр является партнером Канадского института украинских исследований, Гарвардского института украинских исследований, а также диаспоры националистических организаций, таких как Украино-канадский конгресс и подавленный ОУН (б) Украинский конгрессовый комитет Америки[271]. В положениях о миссии Центра говорится:
«История борьбы за свободу является основой национальной идеи каждого государства, основой для ее ценностей и ориентации.
Прошлое украинских людей, в частности их борьба за свободу, в течение многих лет умалчивалось, будучи задавленным тоталитарными режимами. Поэтому новое, непредвзятое мнение об Украинском освободительном движении чрезвычайно необходимо.
Двадцатый век был высшей точкой развития украинского сопротивления — лучшим примером является борьба Организации украинских националистов и Украинской повстанческой армии в период с 1920 г. по 1950 г. К сожалению, сегодня деятельность этих структур остается одной из наименее изученных частей украинской историографии. Изучение различных аспектов борьбы украинцев за национальную и социальную свободу является основной целью Центра по изучению украинского освободительного движения»[272].
Центр по изучению освободительного движения связан с украинским Министерством иностранных дел и, самое главное, с украинской Службой безопасности, прямым преемником КГБ. Этой организации были поручены наиболее важные аспекты стратегии Виктора Ющенко в управлении памятью: охранять память, институты, ресурсы и архивы украинских спецслужб. София Грачева подчеркивает, что «СБУ располагает монополией на информацию и использует эту монополию в политических целях, публикуя подборки документов, которые представляют исторические события в соответствии с текущей официальной точкой зрения, и разрешающие официальную позицию по спорным вопросам». В отличие от аналогичных архивов других стран Восточной и Центральной Европы, большая часть их подборок документов остается недоступной для ученых[273].
