Даниил Гранин - Беседы. Очерки
Мы привыкли жить на каком-то принудительном оптимизме, питаться обещаниями и ложью (и не только старшее поколение, это продолжается и по сей день). Оголтелая демагогия и совершенно невозможные, неслыханные обещания сопровождают все выборы последних лет. Сегодня, чтобы стать депутатом, например, Законодательного собрания Петербурга, как мне объяснили, необходимо иметь примерно 200–300 тысяч долларов, чтобы раскрутить эту избирательную кампанию. Что значит «раскрутить»? Это значит подкупать, обещать и завлекать.
Одно из последствий нынешнего кризиса видится мне в том, что все поняли, насколько мы беззащитны. У обывателя нет ни общественных движений, ни механизмов защиты. Правительство поступает безнаказанно: подкупив Думу, можно ни о чем не беспокоиться. Никто не взялся проверить, правильным ли было решение, связанное с тем обвалом рубля, который произошел, не было ли другого выхода, никто не посмотрел, никто не охраняет интересы миллионов вкладчиков до сих пор.
Есть еще одно последствие: мы увидели, что депутаты во время кризиса страховали прежде всего свое собственное благополучие. Мне недавно признался один из идущих наверх деятелей: «Да, я иду наверх, я тоже стесняться не буду. Наверняка я там долго не продержусь, надо успеть обеспечить семью. А что касается совести, она меня не тревожит, потому что государство обворовывало меня всю жизнь». Это довольно широко принятое признание, и с этим, именно с этим убеждением идут во власть многие люди. Откуда такая массовая непорядочность, такая повальная потеря гражданского чувства и гражданского стыда? Возможно, это следствие идеологического кризиса, но может быть и скорее всего это еще следствие отсутствия у нас частной собственности.
Дмитрий Сергеевич Лихачев совершенно точно считает важнейшим упущением ельцинского правления то, что оно не сумело провести земельную реформу, нет частной собственности на землю. Совершенно невыносимо видеть, когда едешь по России, эти запущенные земли, эти умирающие деревни, эту дичающую и уже одичавшую землю и поля.
И еще одна важная особенность есть, которую я хотел бы упомянуть. Акция протеста, которая была 7 октября, показала, по-моему, глубочайшую усталость нашего народа, людей, у которых главное чувство сейчас — безразличие ко всему, ко всем призывам, ко всем лозунгам. Я не имею в виду тех людей, которые вышли на улицу, я имею в виду тех людей, которые не вышли на улицу. Безразличие есть начало отчаяния. И сами призывы людей, которые вышли на улицу, отражают растерянность. Что такое «Ельцина в отставку!»? Ну хорошо, допустим, он сегодня уйдет в отставку. И что дальше? Дальше новая свалка, толкучка в борьбе за власть. Что может решить фигура нового президента, если нет никакой альтернативной программы? Мы потеряли ориентиры, и такое ощущение, что не знаем, как дальше жить, сидим и ждем, не появится ли что-то. У нас вообще отсутствует альтернативное мышление, мы мыслим однолинейно. Недавно в «Общей газете» было интересное выступление Юрия Николаевича Афанасьева о том, как мы избегаем видеть в истории многовариантность, как мы загородили свою мысль мифами. Мы не сумели использовать свободу для того, чтобы начать свободно мыслить, чтобы увидеть себя и понять, что мы уже не великая держава, что у нас нет особой миссии и нет особого пути, что мы должны выйти на общечеловеческий путь. Мы ничем не лучше других, а может быть, даже и хуже, потому что в головах у нас слишком много мусора, много холопства и много страхов. Посмотрите, как мы живем, наш народ — это почти больной народ, народ, страдающий туберкулезом, наркоманией, пьянством, курением. Посмотрите на деревни Новгородчины, Псковской области, Карелии, на эти гнилые покосившиеся заборы, на эти избушки, которые как стояли 200 лет назад, так и стоят до сих пор. Я слушал по телевидению выступления Кириенко, Черномырдина, Зюганова — и впечатление у меня было такое же, как от покосившихся гнилых заборов. Те же невозможность и нежелание власть имущих честно поговорить с народом, признать свои ошибки, поделиться своими сомнениями, попытаться понять, где же мы находимся, на каком участке исторической нашей жизни.
Да, это почти поголовное отсутствие совести относится не только к нашему правительству, но и ко всем нам.
Я был недавно в Ивангороде и Нарве. Два города, которые стоят рядом, разделенные только рекой. Какая разница в уровне жизни! Какие в одном грязь и запустение, в другом чистота, трудолюбие, желание и возможность, оказывается, жить по-другому, по-новому. Эти города, которые имеют в общем абсолютно равные условия. Я был еще в двух соседних городах: в финском городе Иматре и в Светогорске. Начальник администрации Светогорска дал мне ключ от туалета, потому что общим туалетом в этом учреждении пользоваться было нельзя. Проблемы нашего бытия, нашей культуры, может быть, начинаются с нужника, с сортира. О каком превосходстве нашей духовной жизни может идти речь, если мы не в состоянии иметь чистые сортиры?
Мне хочется быть оптимистом, но бывают времена, когда надо иметь мужество признавать поражение и свое банкротство. Время самообманов, по-моему, кончилось. Я думаю, что мы должны пережить отчаяние, чтобы начать искать разумный выход. И надо понять всю тщетность и пагубность наших прежних надежд. Извините, если я слишком заострил свое выступление, но мне очень хотелось вызвать вас всех на разговор.
1998
Освобождение от культа власти — благодетельное чувство
Как вы понимаете, у меня нет подготовленного итогового текста. Подводить итоги нашему Конгрессу — дело чрезвычайно трудное и неблагодарное. Я могу лишь отметить следующее: уровень выступлений, которые я старался внимательно прослушивать, по сравнению с прошлым Конгрессом стал, по-моему, выше, актуальнее, значительнее. На это есть много причин, в частности постоянная деятельность Конгресса интеллигенции.
Мне кажется, что у нас в обществе роль интеллигенции за прошедшее время снизилась, так же как снизилось «производство» доброты, так же как снизилась значимость гуманитарных наук, гуманитарной составляющей нашего общества. Временно это или нет — трудно сказать, но у меня есть некоторые соображения по этому поводу. Они сводятся вот к чему. Я, как и вы, недавно слушал выступление, диалог между Явлинским и Чубайсом. Он на меня произвел удручающее впечатление. Это пощечина всей интеллигенции, наш стыд и позор. Я считал, что Явлинский и движение «Яблоко» все-таки близки к интеллигенции, к лучшей части интеллигенции. Но использование им бранной лексики уводит от существа тяжелейшей, труднейшей, больной проблемы современности — чеченской войны. Такое выступление лидера «Яблока» произвело не просто тяжелое впечатление, в нем отразился кризис нашей демократической жизни, тяжелый кризис, когда два близких, казалось бы, движения абсолютно не в состоянии найти компромисс и возможность объединиться.
У меня иногда возникает вопрос: есть ли у нас вообще ясное представление о том, кто из наших руководителей более или менее страдает за Россию? Кто? Я спрашиваю себя — и не нахожу ответа. Это процесс потери доверия к власти, опасный процесс, хотя, с другой стороны, в чем-то и полезный. Мы освобождаемся от старинной, еще досоветской веры во власть.
Мне, например, надоела наша постоянная тема и бесконечные дискуссии: власть и интеллигенция, интеллигенция и власть. А что такое власть? Власть — это всего лишь наемные служащие, которые должны управлять нашими учреждениями и не более того, а мы их рассматриваем как помазанников божьих. Освобождение от этого культа власти, я думаю, — это благодетельное чувство, это переход к тому, что мы начинаем понимать и верить только в себя, в наши собственные усилия, в наши собственные возможности. Под словом «наши» я имею в виду и интеллигенцию. Раньше власть нуждалась в интеллигенции. Почему Горбачев собирал интеллигенцию? Почему Хрущев собирал нас? Потому что они нуждались в нас. Сейчас, похоже, в первую очередь нуждаются в военных, журналистах, в интеллигенции не нуждаются. Но это заблуждение. Приходит время, когда технология, наука все настоятельнее занимают свое место в жизни нашей страны, и власти придется прибегать к помощи интеллигенции. Нравственным состоянием общества должен заниматься не шоубизнес. Только мы можем это сделать, больше никто.
Недавно я прочел на стене одного дома на Московском проспекте такую надпись: «Хочется иметь хоть какое-нибудь будущее». Меня поразила эта надпись, она об очень многом мне говорит. Мы живем без будущего, во всяком случае наше обыденное сознание начисто лишилось представления о будущем: куда мы идем, какие перспективы у нас, чего добиваемся, чего хотим. Это ненормальное состояние жизни не только для общества, но и для каждого человека. Вот почему, мне кажется, так значительна и необходима роль Конгресса интеллигенции.
