Итоги Итоги - Итоги № 36 (2013)
Вообще-то шведы молодцы. Небольшой северный народ, а вон сколько всего придумали: шведские спички, шведская стенка, шведский шкаф, шведский стол, шведская семья и даже шведский (разводной то есть) гаечный ключ. «Дай-ка шведик!» — говорит сантехник Потапыч своему подручному, еще раз подтверждая вклад Швеции в нашу цивилизацию. Мало этого. Шведы делают знаменитый автомобиль «Вольво», отличный самолет «Сааб» и самый лучший профессиональный фотоаппарат «Хассельблад».
Но и этого мало. Тихомолком, «нечувствительно», как писали в старинных романах, шведы присвоили себе право определять, кто на свете самый умный, талантливый и добрый. Я говорю о Нобелевской премии.
Нобелевская премия очень здорово придумана. Весь антураж присуждения и награждения поднимает ее авторитет. Строжайшая секретность отбора кандидатов. По-королевски пышная церемония вручения. Ну и конечно, очень важно денежное наполнение — все-таки самая богатая премия. Но не только. Главное — название. Как говорят в народе, «нейминг». У основателя премии Альфреда Нобеля была очень удачная фамилия. Если бы его фамилия была Карлсон или Хольмквист — ничего бы не вышло. Карлсоновская премия — даже смешно. Хольмквистовская — язык сломаешь.
«Нобель» по-немецки — «благородный». Не только в сословном, но и в самом широком, в самом лучшем смысле слова. Точно так же это воспринимается англичанами, французами, испанцами, итальянцами. И в русском языке есть слово «нобилитет» — историческое обозначение аристократии. На него очень похоже русское же слово «нобелиат». Аристократ духа. В общем, ясно. Нобелевская премия — благородная премия, и это сразу возвышает ее над остальными.
Наверное, в области физики, химии и биологии действительно награждают самых лучших. В экономике — есть некоторые вопросы. Тут большую роль играет идейная ориентация кандидата и его затусованность. Слишком часто попадаются не совсем ясные фигуры — например, специалисты по теории конфликтов. Конечно, все это полезно для экономики, но отчего тогда не дать литературную Нобелевку знаменитому издательству «Пингвин» (Penguin Books)? Или не столь знаменитому, но крайне необходимому для литературы Кондопожскому бумажному комбинату?
Кстати, литературная Нобелевская премия очень расчетлива. Больше всего награждают уже известных, уже великих писателей. Киплинг, Голсуорси, Фолкнер, Маркес и без Нобелевки были в полном порядке. Но таким манером и менее славные их коллеги попадают в престижный клуб нобелиатов. Нобелевская премия — это планетарный охват. Кроме европейцев и особенно скандинавов (их как-то чересчур много) тут тебе азиаты, африканцы, русские. Реалисты и авангардисты. Консерваторы и социалисты, атеисты и богоискатели. То есть вся литература. И всегда баланс: за моралистом-южноафриканцем идет разнузданная австриячка, далее британский классик абсурда, потом орнаментальный турок… И очередность: «Китайцам не занимать! Уже два раза получали!»
С Нобелевской премией мира еще интереснее. Конечно, большинство лауреатов — лица в высшей степени достойные. Но все равно возникают вопросы. Слишком много высокопоставленных персон — министров, премьеров и президентов. Много премий за временный успех, который обернулся долгосрочной неудачей: Штреземан и Бриан — за Локарнские соглашения; Садат и Бегин, Арафат, Рабин и Перес — за бесплодные попытки ближневосточного урегулирования. Очень странно выглядело присуждение премии вице-президенту США Альберту Гору за слайд-шоу о глобальном потеплении. Хотя многие ученые убеждены, что речь идет вовсе не о зловредных выбросах в атмосферу, а о долговременных климатических циклах, которые на нашей планете были, есть и всегда будут. Особенно же неприятно, что Гор со своими картинками тающих айсбергов оттеснил от премии святую женщину Ирену Сендлер, которая в Варшаве лично спасла от гитлеровцев две с половиной тысячи детей.
Кстати, Гитлера тоже выдвигали на Нобелевскую премию мира. В 1939 году — очевидно, за умиротворяющее Мюнхенское соглашение. Недавно Нобелевский комитет рассекретил списки номинантов, и выяснились удивительные вещи. Например, в 1918 году на премию выдвинули Ленина — за «Декрет о мире» и оригинальное предложение прекратить мировую войну путем сепаратного выхода из нее отдельных стран. Правда, Ленин тут же «превратил войну империалистическую в войну гражданскую» — и вопрос был снят. Номинировали и Муссолини. А Сталина Нобелевский комитет рассматривал целых два раза: в 1945-м и 1948-м.
Бараку Обаме премию дали «за борьбу с мировым терроризмом», но на самом деле как бы авансом, в надежде на будущее, как навязанную гарантию миролюбия. Поэтому не надо принимать это скоропостижное и политически мотивированное награждение слишком всерьез.
Тем более что механизма развенчания нобелевских лауреатов нет. Дорога в одну сторону. То есть премия сама по себе, а мир либо последующая война — сами по себе.
P. S. Уинстону Черчиллю, кстати, дали Нобелевскую премию не за миротворчество, а по литературе. И правильно сделали.
Отравление калием / Дело / Капитал
Отравление калием
/ Дело / Капитал
«Наши собственные страхи позволяют Лукашенко шантажировать Россию в самых разных формах»
Существует, конечно, версия, что история с арестом топ-менеджера компании «Уралкалий» в Белоруссии связана не столько с ситуацией в этой стране, сколько с нашими собственными внутрироссийскими конфликтами. А белорусские правоохранительные органы будто бы используются в них как инструмент. Это можно допустить. Тем более что слухи о конфликтах Сулеймана Керимова с влиятельными чиновниками и бизнесменами ходят разные. Но поверить в такую версию я все-таки не могу. Это уж совсем византийщина. Скорее всего, арест Владислава Баумгертнера и возбуждение уголовного дела против самого Керимова связаны с тем, что белорусскому бюджету элементарно не хватает денег. Все это еще один признак того, что мы сильно избаловали Белоруссию.
Экономическая модель, сложившаяся в этой стране, неэффективна. Это закрытая по современным меркам экономика: зажатая частная инициатива, отсутствие иностранных инвестиций. Да, у нее есть поклонники в России. Те же коммунисты любят приводить в пример стабильность уровня жизни в Белоруссии, не говоря, правда, о том, что уровень этот довольно низок и во многом обеспечивается за счет России. Это не только прямые кредиты за счет российского бюджета, а в последнее время и из фонда ЕврАзЭС (в 2012 году — 800 миллионов долларов). К ним следует добавить продажу белорусским предприятиям газа по внутрироссийским ценам (экономия около двух миллиардов долларов), реэкспорт российской нефти, отсутствие таможенных пошлин, покупку «Газпромом» активов по завышенным ценам и многое другое. На круг, по разным оценкам, получается не менее семи миллиардов долларов, притом что весь ВВП Белоруссии около 50 миллиардов долларов. Подобная зависимость от России и является причиной того, почему каждый раз, когда ей не хватает денег, руководство этой страны прибегает к шантажу. И менять эту модель Лукашенко не собирается. Потому что тогда, вероятно, сменится и он сам. Поэтому Лукашенко не стесняется идти на такие экзотические меры, как арест российских граждан под надуманным предлогом.
Все началось с того, что президент Белоруссии сам подписал указ, обязывающий «Беларуськалий» экспортировать свою продукцию в обход созданной совместно с «Уралкалием» компании — Белорусской калийной компании (БКК). Совместный сбыт позволял россиянам и белорусам во многом контролировать мировой рынок калийных удобрений. Александр Лукашенко решил, что, торгуя без посредников, «Беларуськалий» даст больше доходов бюджету, который почти на треть формируется за счет налогов этой компании. Но ошибся. «Беларуськалий» оказался не готов эффективно торговать сам, а «Уралкалий» в итоге отказался от услуг общего посредника. Цены продаж упали почти в два раза.
С формальной точки зрения, мы имеем классический спор двух хозяйствующих субъектов. Но когда в него вмешалось белорусское государство, причем столь брутальным (я имею в виду арест) способом, он сразу оказался политическим и вышел на межгосударственный уровень.
Теперь Россия снизила поставки нефти на белорусские НПЗ, а белорусским молоком заинтересовался санитарный врач Геннадий Онищенко — главный наш «инструмент защиты» внешнеэкономических интересов. При этом надо обратить внимание, что спор ведется не в судебных органах Таможенного союза, хотя такой способ решения конфликтов применяется во всех подобных экономических сообществах — даже в МЕРКОСУР, объединяющем страны Латинской Америки. И, на мой взгляд, только потому, что перспектив выиграть это дело у белорусской стороны просто не было. Куда проще действовать по-иезуитски!
