Розарио Минна - Мафия против закона
С другой стороны, мафиози, составлявшие в тот период незначительное меньшинство среди основного населения острова, продолжали занимать более низкое социальное положение относительно некоторых других социальных групп.
Еще не утратило своего значения сицилийское дворянство.
На протяжении многих лет после объединения Италии сицилийцы, не принадлежавшие к дворянскому сословию, еще никак не могли отказаться от публичного целования руки сеньора. Вплоть до 1946 года, когда в Италии пала монархия, которая на Сицилии, как и во всей южной части страны, будет в течение последующего двадцатилетия оставаться влиятельной политической силой, дворянская знать сохраняла почти абсолютную монополию на высокие дипломатические посты и высшие звания в армии — государственные должности, которые даже при фашизме останутся феодальной привилегией сторонников короля. В 1860 году дворянам принадлежало около 90 % земель, в начале XX века они были владельцами 75 % земельных угодий, а в 1946 году помещики еще имели в своей собственности около 27 % земель. Нетрудно понять, что первоначальное дробление и последующая продажа принадлежавшей дворянству земельной собственности явилась результатом наследственных разделов, начавшихся в связи с полной отменой феодального права.
Экономический кризис, вызванный на Сицилии таможенной войной, связанной с поставками вина, которую развязало против Франции в 1881 году германофильское правительство исторической левой, сильно ударил по дворянству, но оно не нашло ничего лучшего, чем по-прежнему продолжать сдавать в аренду свои огромные земельные угодья. Больше того, чем сильнее рос авторитет мафии, тем сильнее проявлялось стремление сдать свои земли в аренду наиболее могущественному мафиозо-габеллотто. (Достаточно вспомнить о распрях, возникших среди сицилийских помещиков уже после 1945 года, когда многие из них стремились заручиться услугами знаменитого «дядюшки Кало́» Виццини.)
Рядом с дворянством после 1875 года день ото дня все сильнее утверждалось «баронское» сословие, которое в какой-то мере можно определить как «аграрную буржуазию» Сицилии до 1920 года. Это — представители свободных профессий, капиталисты, владельцы недвижимой собственности, а также сливки габеллотто, которые в погоне за земельными владениями, весьма характерной для Сицилии в эпоху после объединения Италии, скупают поступающие в свободную продажу дворянские имения. Это они стояли у колыбели торгово-промышленно-финансовых групп Флорио и Рубаттино, они скупили примерно 200 тысяч гектаров земли, конфискованной государством у церкви, которая с 1860 по 1890 год была распродана частным лицам, и 93 % ее оказалось в руках тех, кто уже владел земельной собственностью, так что к концу XIX века количество земель, не принадлежащих помещикам, возрастает с 200 тысяч до 650 тыс. гектаров. В 1893 году новые землевладельцы положили конец начавшемуся еще при феодалах расхищению городских и коммунальных земель, приняв постановление в пользу тех, кто уже захватил эти земли, то есть в свою собственную пользу. Только с 1870 по 1874 год они получили от Сицилийского банка займов на сумму три миллиона лир и сумели значительно увеличить количество займов после прихода к власти правительства исторической левой.
С этой буржуазией мафия поддерживала родственные связи, потому что «многие мафиози выводили своих детей в священники, врачи, адвокаты и таким образом проталкивали их в круг влиятельных людей». Во все времена организации мафии — «коске» — был необходим «покровитель, как слону бывает необходим хобот». Мафиози нужен был «патрон» из культурной среды — человек, который бы разбирался в налоговой системе и нотариальных актах, мог повлиять на ведение судебного процесса и уладить неприятности с полицией. При этом патрон становился «белой перчаткой» мафии: буржуа-барон — сам по себе не мафиозо, но ему мафиози, «почти полностью безграмотные», вверяют свои отношения с цивилизованным миром, то есть с государством и его аппаратом. И вполне естественно, что многие буржуа-бароны сообщали мафиози необходимые сведения, руководили ими и направляли их вендетты и преступные действия, в связи с чем в 1910 году в одном из многих, но всегда поверхностных, парламентских расследований о положении на Сицилии утверждалось, что «некие честолюбивые состоятельные лица» являются настоящими «вожаками мафии».
В этом переплетении экономических и человеческих отношений проявлялся «персонализм» сицилийского господствующего класса, который сознательно способствовал взлету мафии, выражавшемуся в безнаказанности действий мафиози, чье падение (каторга) подрубило бы как систему аренды-габеллы, так и прибыльное ремесло патроната. Действительно, дворяне и бароны, «если они хотят использовать преступный мир в своих целях, должны по крайней мере дать ему возможность блюсти свои частные интересы», поскольку безнаказанность мафиози «является платой, которую вносят господствующие круги за то, чтобы всегда иметь в собственном распоряжении средства насилия», писали в своём исследовании Франкетти и Соннино. Таким образом, с одной стороны, действуют «кроткие мафиози», занимающиеся их излюбленным вымогательством, а с другой — патроны, заседающие в парламенте, куда пробился баронат, или в сенате, в который длительное время назначались только князья и маркизы.
В деревнях мафиози-габеллотто поддерживали реальную плату за труд сельских батраков на уровне ниже прожиточного минимума, что заставило эмигрировать из Сицилии с 1880 по 1913 год более 800 тыс. человек, из которых около 200 тыс. в 1915 году возвратились назад. Начиная с 1890 года, когда в Генуе была создана Итальянская социалистическая партия, сицилийские трудящиеся, и в первую очередь сельские батраки, примыкают к социалистическому движению и начинают решительную борьбу за изменение существующего порядка. С этого момента правительство перестает видеть в них всего лишь «заговорщиков и конспираторов», а начинает рассматривать народные массы как политическую силу, которая подрывает сицилийскую экономику, базирующуюся на жестокой эксплуатации батраков мафиози. Итальянское правительство в это время возглавлял сицилиец Криспи, связанный с масонами представитель бароната, который с помощью пушек и тюрем решил расправиться с трудящимися из сицилийских фаши[10]. В подавление народных волнений вмешалась и мафия: полевые сторожа, охранники, объездчики, состоявшие в еще существующих вооруженных отрядах, а после роспуска последних служившие полевыми сторожами, расстреливали манифестантов, шедших под социалистическими лозунгами, устраивали самую настоящую резню, как, например, в Граммикеле, где в 1905 году было убито 18 и ранено около 200 крестьян.
Именно мафия убивает в годы правления Джолитти профсоюзных лидеров Панепинто и Верро, а бароны срывают предложенную Криспи более чем робкую попытку аграрной реформы 1896 года.
С приходом к власти исторической левой (1875–1915) политическая ситуация на Сицилии меняется, но в то же время политические связи между господствующими классами и мафиози становятся еще более тесными, прямыми, публичными, то есть создается их своего рода сообщество.
Начиная с 1882 года подвергается различным изменениям избирательный закон. Так, например, количество избирателей по отношению к общему числу населения всей Италии с 2 % (примерно 600 тыс. человек по всей Италии) в 1861 году возрастает до 8 % (около 2 миллионов человек) в 1882 году, вплоть до завоевания в 1913 году избирательного права для всех мужчин. В связи с этим увеличилось число лиц, имевших право быть избранными в представительные органы. И в то время, как князья и маркизы занимали места в сенате, члены которого назначались королем, многочисленные бароны — представители свободных профессий и землевладельцы — боролись между собой за кресла в палате депутатов.
С этим обстоятельством связан целый ряд эпизодов, характерных для Сицилии конца XIX — начала XX века. Сплошь и рядом какой-нибудь барон в «белых перчатках» использует своих «клиентов»-мафиози для достижения собственных целей: избирательные бюллетени выдаются только лицам, которые считаются надежными, повсюду стоит треск ружейных выстрелов, уничтожаются виноградники, оливковые и апельсиновые рощи, голосуют «слепцы» и «мертвые души», попадаются избиратели, до такой степени полюбившие свои гражданские права, что по нескольку раз являются на избирательные участки; урны с бюллетенями или заполняются заранее, или сжигаются. Все делалось ради того, чтобы при вскрытии избирательной урны избранными оказались только проверенные, надежные люди. Масон Нунцио Нази — будущий министр, которому прочили роль крупного национального политического лидера, вынужденный в начале XX века удалиться с политической арены из-за скандала, довольно таинственного по своей природе и тем целям, которые преследовали лица, заинтересованные в его разоблачении, — поступал так же, как и все остальные, и на каждых выборах прогуливался по улицам городков, выставляя напоказ украшенные пистолетами животы своих мафиози, составлявших его блистательную свиту. Масон Витторио Эмануэле Орландо, занявший в 1918 году пост премьер-министра, всегда проводил свои избирательные кампании в окрестностях Монреале и Партинико, районах процветания мафии, выступая в каждом городке с речами на торжественных обедах, где «дядюшки» и «кумовья» (все явные мафиози) занимали самые видные, почетные места, ели и пили за одним столом с «нашим уважаемым депутатом».
