Леонид Жуховицкий - Ни дня без мысли
Гадание по руке не стоит, мне кажется, относить к шарлатанству. Мы же знаем, например, что людей в мире множество, но отпечатки пальцев у каждого свои. Линии на ладони у каждого тоже свои. Меня на этот счет просветил мой хороший приятель Володя Финогеев — лучший хиролог страны. Он считает ладонь чем-то вроде компьютерной дискеты, на которую выведены данные о состоянии внутренних органов человека. О том, что сердце его, скажем, рассчитано на шестьдесят лет, печень, если запьет, не выдержит больше сорока, а внимательность, к сожалению, ослабнет к пятидесяти — и, значит, после этого юбилея берегись автомобиля, не то зазеваешься и собьет. Прав ли Володя, не знаю, но звучит убедительно. Мы же не удивляемся, если толковый механик на автосервисе точно предсказывает, через сколько километров порвется ремень генератора, когда лопнет передний скат и отвалится глушитель…
Пушкина, думаю, цыганка предостерегала не наобум, а потому, что умела анализировать увиденное. Человек был известный, могла что-то про него слышать, скажем, что жена юная красавица. Сам поэт был маленький, темноволосый и некрасивый. С малорослыми и чернявыми мог конкурировать легко, а вот высоких и белокурых стоило опасаться. Ну а, допустим, не дошло бы до дуэли, и наш гений остался в живых — что тогда? Тогда цыганское гадание просто забылось бы, как забылись тысячи не оправдавшихся предсказаний. Вот характерный пример: перед последним первенством Европы по футболу самые знаменитые пророчицы указывали вероятных победителей — но греков не назвала ни одна. Кто сейчас об этом вспоминает?
Пророчества философов или поэтов меня, вообще, не удивляют. Они постоянно вглядываются в жизнь и видят в ней ту малость, что станет явлением лет через пятьдесят, а то и сто. Маркс, гениальный экономист, был пророком, предвидевшим в грядущем освободительные пролетарские революции. Но пророком был и Толстой, великий знаток человеческой психологии, считавший, что Маркс наивен, потому что революция вовсе не покончит с тиранией — тиранами и деспотами станут руководители восставших рабочих.
Вообще, любой крупный профессионал в чем-то пророк. Великие писатели, художники, композиторы, в гроб сходя, обычно благословляют самых талантливых: Державин Пушкина, Тургенев Толстого, Толстой Чехова, Чехов Бунина, Саврасов Левитана, Ходасевич Набокова, Ахматова Бродского. Даже элементарные особенности организма порой помогают предвидеть грядущее — у стариков кости ломит к непогоде. Или вот такой не слишком серьезный случай: двое идут по степной дороге, и один жалуется на ее тоскливую пустынность, а другой утешает — мол, не горюй, минут через десять догоним чабанов с отарой овец. Бьются об заклад. И точно — догоняют. Но никакой мистики тут нет. Просто один из путников маленький и близорукий, а другой высоченный и дальнозоркий — сочетание этих качеств позволяет ему видеть гораздо дальше неудачливого сотоварища.
Кстати, нечто подобное происходит с животными, которые мечутся, мычат или скулят, предупреждая о землетрясениях. Конечно же, они не предсказывают грядущий катаклизм — они сигналят о землетрясении, которое уже началось: их ощущения острее наших, и подвижки глубинных пластов собаки и овцы замечают раньше, чем их хозяева.
А теперь снова о Мессинге. Восприятие чужих мыслей как-то можно понять, хоть приблизительно. Прошел в Кремль сквозь охрану — гипноз. Но люди, хорошо знавшие Мессинга, утверждают, что он иногда описывал будущее не в общих чертах, а в деталях, которые просто невозможно вычислить — например, с точностью до часа предсказал собственную смерть. Как понять такое?
Причем, Мессинг в этом уникальном даре не одинок. Был ведь Нострадамус, видевший будущее даже не на годы вперед, а на века — что-то списывают на приблизительность катренов, но ведь не все! Была не так давно умершая Ванга, предсказавшая известному российскому писателю пожар в домашней библиотеке, Людмиле Живковой беду, которая свела ее в могилу, а себе, подобно Мессингу, дату собственной смерти.
Интересно, что все трое не могли объяснить, откуда у них этот дар — появился, и все. Мессинг даже просил на его же деньги организовать лабораторию по изучению своих загадочных способностей. Естественно, в стране Советов это никого не заинтересовало: научные учреждения по исследованию артистов эстрады пятилетними планами предусмотрены не были. Вангу в Болгарии пытались изучать, но скорее дилетантски, на уровне журналистики. Тайна осталась тайной.
Остается предположить, что некий Высший Разум, создавший Вселенную, вполне мог осознанно или случайно наделить пророческим даром кого-то из людей. Возможно, таких, как Нострадамус или Мессинг, в мире не единицы, а десятки, даже сотни — но или мы о них ничего не знаем, либо они сами слишком мало знают о себе. Строго говоря, не исключено, что из тысяч малограмотных, вороватых и корыстных цыганок, промышляющих гаданием на всех перекрестках планеты, какие-то не просто умны и наблюдательны, но действительно способны видеть будущее.
Авось, когда-нибудь человечество, завороженное космосом, на время отвлечется от загадок Марса и Плутона, чтобы наконец-то разобраться в самом себе.
МЫ ВСЕ — МЕНЬШИНСТВО
Похоже, наше общество постепенно не только цивилизуется, но и просто умнеет…
Некоторое время назад в каком-то телевизионном ток-шоу обсуждался очередной животрепещущий вопрос: можно ли доверять лесбиянке воспитание детей или нужно срочно лишить ее родительских прав, даже если ребенок собственный? Дискуссия была горячая, либералы призывали оставить женщину, тридцатилетнюю фабричную работницу, в покое, радикальные патриоты требовали ребенка отобрать, а само позорное явление искоренить — при этом с вожделением вспоминали славные времена диктатуры, когда за однополую любовь давали шесть лет лагерей. Главный аргумент был тот, что постельных нарушителей порядка в стране меньшинство, то ли три, то ли десять процентов, и пусть либо трахаются, как все достойные граждане, либо — к ногтю. Аудитория, включая телезрителей, голосовала.
Поразительным было то, что большинство поддержало права «розового» меньшинства и на своих, и на приемных детей. Лет пять назад в схожих случаях результат всегда был противоположным. Меняется Россия!
Почему меня, типичного и безусловного представителя сексуального большинства, волнует соблюдение прав чуждого мне меньшинства?
Дело не только в терпимости, человеколюбии, элементарной справедливости по отношению к ближнему и дальнему. Думаю, у всех телезрителей, выступивших в поддержку нестандартной фабричной работницы, помимо добрых душевных качеств, неосознанно сработало и чувство самосохранения. Проще — эгоизм. Защищая от унижения и травли незнакомую женщину, они отстаивали и свои права.
Сегодня самые беспринципные из наших политиков пытаются в той или иной форме решить свои карьерные проблемы за счет какого-нибудь меньшинства. Можно — сексуального. Можно — этнического. Можно — социального. Можно — политического. Но эти изворотливые ребята, прагматично живущие сегодняшним днем, не учитывают, что уже завтра их демагогия без пощады ударит по ним самим.
Не случайно во всех развитых странах выстроена жесткая система защиты прав меньшинства. Любого! И чем надежней такая защита, тем сильнее и богаче страна, потому что все ее граждане уверены в своем будущем. А бесправие меньшинства — любого! — лишает всех граждан державы веры в стабильность, в закон, в будущее.
Ведь жизнь устроена так, что каждый из них тоже представитель меньшинства. Не того, так иного.
Вот самый простой пример.
В нашей стране около ста восьмидесяти народностей. Соответственно, сто семьдесят девять из них — меньшинства. И если ущемят наимельчайшее из меньшинств — хоть тофаларов или юкагиров, которых всего-то по пятьсот человек — все прочие встревожатся: кто следующий?
Ну, а мы, русские — нас ведь три четверти, нам то чего опасаться?
Увы, есть, чего: в шестимиллиардном человечестве нас, вместе с зарубежными соотечественниками, всего-то два процента. И, если станем вести себя не по-людски, найдется много способов напомнить нам, что на планете мы всего лишь жалкое меньшинство. Даже в родной нашей Евразии, где, как полагают некоторые честолюбивые политики, России удастся спрятаться от западных ветров, нас может ждать немало сюрпризов: а что, например, если Китай и Индия, объединившись, на правах евразийского большинства потребуют удовлетворения своих разнообразных, в том числе, и территориальных, амбиций? И когда полуграмотные подростки, вслед за толстощеким и горбоносым парламентарием, кричат на митингах «Россия — для русских», думают ли они, что продают задешево своих этнических братьев, что их агрессивные выкрики тут же отзовутся громогласным эхом сразу за границами страны схожими лозунгами: «Латвия — для латышей» или «Грузия — для грузин». Ведь в бывших братских странах, где русских хватает, они все-таки меньшинство.
