Михаил Меньшиков - ПИСЬМА К РУССКОЙ НАЦИИ
Он взял все это, мне кажется, из разных источников, как многие талантливые люди, лично обиженные судьбой. Очень часто талантливый человек принадлежит к невежественной и бездарной породе, и совершенно независимо от него его личный талант окрашивается расовой ограниченностью. Каждый из нас несет на себе все благословения и все проклятия предков, и у иных они причудливо перемешаны. Лично жизнерадостный человек, из которого брызжет смех и счастье веселых предков, в то же время бывает временами отравлен настроениями тех несчастных родичей, которые были так глупы, что умели только страдать. Как мне уже доводилось доказывать, вовсе не москали отравили воображение молодого Тараса Шевченко ужасами жизни. Что такое «неволя» – это впервые поэт наш почувствовал от руки родного дяди, коренного хохла, который чуть не засек племянника до смерти. Не москали же, а хохлы окружили детство даровитого мальчика глубоким невежеством, и грязью, и пьянством, и всею отравою необузданных страстей человеческих, созерцание которых так ранит впечатлительное сердце. Говорят: Тарас Шевченко был крепостной и, именно служа у своего барина, понял весь ужас рабства. Полноте, господа! Похоже ли это на правду? У бар того времени, конечно, возможны были и пинки, и подзатыльники, и розги на конюшне, но неужели те же самые побои и еще хуже любой крестьянский ребенок не встречал в родной семье? А у г-на Энгельгардта, как и у всякого помещика, деревенский мальчик кроме наказаний видел и нечто такое, чего дома не мог видеть: картину более опрятной, более красивой, более сдержанной и гуманной жизни. Видел культуру все же высшую, чем у родных чабанов.
Побольше бы поэзии, поменьше злобы…
Итак, где же неволя? Где кайданы? Присоединив Малороссию, Москва не тронула ни веры, ни языка, ни законов, ни обычаев этого русского края и, может быть, единственно, в чем погрешила (уже при Екатерине II), – обратила многих лично свободных крестьян в крепостное состояние. Но было ли это порабощением, специально направленным на Украину? Ничуть. Великорусские и малорусские крестьяне тоже были розданы помещикам, и это вовсе не казалось тогда унижением или угнетением народным, а естественным состоянием простонародья. Крепостное право существовало тогда и во всей культурной и свободолюбивой Европе, за редкими лишь исключениями. Для блага самого простонародья, экономически слабого, затянувшегося в неоплатные долги, не имеющего ни земли, ни инвентаря, считалось наилучшим прикрепить его к культурным и богатым хозяевам, способным окультурить одичавший в нужде класс. Так решался вечный вопрос о пролетариате и об устройстве анархического элемента на земле.
Обращаюсь к тени «батька Тараса»: скажите-ка по совести, кто были малороссийские помещики, «угнетавшие» Украину, – москали или малороссы? В подавляющем большинстве чистокровные малороссы – Довгочхуны, Перерепенки, Петухи, Коробочки etc. Так ведь это же ваша собственная плоть и кровь! Ведь эти помещики выходили из того же немножко выслужившегося на государственной службе малороссийского простонародья. А кто были ваши священники, епископы (вроде Феофана Прокоповича), фавориты (вроде братьев Разумовских), которые не случайно и не единолично, а всею массою тяготели к общей государственной власти? То были ваши же чистокровные малороссы. А кто были поставляемые Малороссией лихие офицеры, чудные солдаты, несравненные герои? Казаки, как львы боровшиеся за всю великую нашу Империю, единственную, какую Бог создал славянскому племени? Это были хохлы же. Наконец, какой народ в Малороссии, памятуя Бога и заветы предков, самым чистосердечным образом чтит престол Царский и несет насколько можно исправно все государственные тяготы? Народ малороссийский. Так где же ваша неволя, где кайданы, где воспаленная необходимость пролить целый Днепр великорусской крови? Что вы сказали бы, если бы какой-нибудь москаль-поэт оставил завещание своему народу пролить целую Волгу малорусской крови? Вы, пожалуй, назвали бы его недоумком и были бы совершенно правы.
В личной жизни Тарас Шевченко был кругом облагодетельствован москалями и водил со многими из них большую дружбу. Откуда же у него явилась нелепая и преступная идея подбивать своих земляков к чудовищному мятежу? Я думаю, эта безотчетная идея у него сложилась так: талантливый от природы мальчик жадно хватал всякую необходимую для таланта культуру, и не его вина, что он встретил среди тогдашних крестьян-малороссов крайне зачаточную, кустарную, лубочную умственную культуру в виде народных песен и старинных легенд. Один из несчастнейших в свете (как поселившийся на проходной дороге из Азии в Европу) народ малорусский настрадался за века своего подневольного существования, как редко кто. Особенно тяжкие остались воспоминания о литовско-польском иге и жидовском засилье. Особенно ярко в народе жили предания о гайдаматчине, о свирепых походах запорожцев, мстивших аз поругание святынь народных, отвечавших на насилия чисто гуннским погромом Польши.
Маленький Тарас собственными ушами слышал то, чего теперь уже не услышишь в Малороссии, – древних кобзарей, которые от отцов своих и дедов передавали эпопею освобождения Украины от польского ига. Понятно, что маленький Тарас впитал в себя весь пафос этой ненависти к врагу, проникся им до костного, так сказать, мозга. Врагов в его время уже не было, а ненависть осталась. Гениальный и просвещенный Гоголь из того же материала создал малороссийскую «Илиаду» – «Тараса Бульбу». Менее одаренный и мало просвещенный Шевченко создал «Кобзаря», не более. Застарелую народную ненависть к полякам, иезуитам и жидам (вспомните первый проект памятника Богдану Хмельницкому, предложенный Микешиным) – эту ненависть Шевченко безотчетно перенес на «москалей», смешав старые условия с новыми. Конечно, тут способствовали и личные обстоятельства жизни Шевченко, и крепостная его зависимость, и ссылка, и солдатчина, а главное – ненавистнические к России внушения того польского кружка, в котором Шевченко вращался в Варшаве. Эти внушения просто сбили с толку хоть и даровитого, но очень темного малоросса. Незаметно, может быть, для него самого поляки перевели стрелки его мышления, и весь тяжелый поезд озлобленности хохлацкой против Польши покатился в глазах Тараса по направлению к России. Это в истории человеческих настроений бывает очень часто: обида от одного срывается на другом. Работа многих великих людей, если не всех их, вдохновлялась и искажалась пристрастиями, навеянными личной судьбой. Тем более это относится к средним талантам, лишенным культурного воспитания.
Как поэт народный, как поэт фольклора, Шевченко был в очень затруднительном положении: он унаследовал от деревенских кобзарей старое народное горе, источник которого уже сошел со сцены. Чтобы вместить это волнующее народ древнее чувство в современную поэзию, потребовалось дать ему современный источник. Где искать последний, Тарасу Шевченко подсказали поляки и возмущенные против России революционеры того времени. Вспомните, что Шевченко начал политически рассуждать в эпоху, когда Россия считалась палачом европейской свободы (наши контрреволюционные в Европе экспедиции), а последние годы жизни Тараса совпадают с расцветом русского нигилизма. Отсюда, мне кажется, пошло восстание малороссийского поэта из крестьян одновременно и на Бога, и на государство, и – в особенности – на родное государство. Шевченко, конечно, нельзя сравнивать со Львом Толстым, но у них общая черта – пристрастие к мужику и ненависть к старой человеческой культуре, особенно к формам религиозным и государственным. Возможно, что поэтический талант обоих писателей, исчерпывая всю натуру, не давал достаточно дарования для иных проникновении. Революционной озлобленностью им приходилось возмещать просто недостаток ясного понимания. О, эта озлобленность, политическая озлобленность!.. Какое это, в общем, дурное и жалкое чувство! Если оно суммируется в целом народе и переходит в инстинкт – плохое это предсказание для народа! Если ваши речи циничны, а песни унылы, если вам хочется вечно ныть и жаловаться, если вы что-то оплакиваете и на кого-то призываете месть, смотрите, не к глупой ли принадлежите вы породе? И не сидит ли в вас наследственный бес праздности, уныния, любоначалия и празднословия? Люди умные не любят ни страдать, ни вспоминать о страданиях. Люди умные борются и побеждают, они непременно достигают счастья и умеют беречь его. Вот почему люди умные добрее глупых. Владеть благодатною Украиной, «где все обильем дышит, где реки льются чище серебра», жить под горячим солнцем и голубым небом вблизи морей и гор, жить народом исторически огромным и независимым и желать раздробления своей земли, пролития по ней кровавых рек – согласитесь, это как будто не совсем умно. Еще в Библии сказано, что сеющий ветер пожинает бурю. Батько Тарас порядочно-таки посеял ветра в пустых головах кое-каких своих сородичей, и если когда-нибудь над мирной Украиной заревет ураган повстания, может быть, купель крещения народа русского, старый Днепр, и в самом деле окрасится братской кровью…
