Как воспитать монстра. Исповедь отца серийного убийцы - Дамер Лайонел

И вот мой сын отправился со своим смятением и горем к новому собеседнику. Он пришел туда, куда до него пришли миллионы других, ища утешения или забвения, как, должно быть, искал их и он. Он пришел к бутылке. К тому времени, когда он закончил среднюю школу, он был законченным алкоголиком. Это, однако, было мне совершенно неизвестно. Поглощенная продолжающимся распадом моего брака, а также своими обязанностями на работе, я совершенно не обращал внимания на пьянство Джеффа. Теперь я знаю, что он брал спиртное в доме соседа и большую часть времени пил тайком. Я знаю, что он скрывал от меня свое пьянство, как это сделал бы любой мальчишка. Более того, я часто был занят Дэйвом, моим вторым сыном, а первенец все чаще ускользал от меня, фигура, которая уменьшалась передо мной как личность, даже по мере того, как он физически взрослел.

Но шли годы, и Джефф погрузился не только в алкоголизм. К пятнадцати годам его разум начал полностью растворяться в кошмарном мире. Как только этот мир полностью захватил власть, он начал диктовать каждый аспект внутренней жизни моего сына, привязываясь к его развивающейся сексуальности, самой мощной силе, которую может знать подросток. Причудливые представления о смерти и расчленении стали сексуально заряженными, сексуально мотивированными, сексуально удовлетворяющими.

Я могу только догадываться о внутреннем мире, в который этот процесс, должно быть, забросил моего сына. Я знаю, что по мере того, как он все глубже входил в пубертатный период, на его лице проступал отпечаток какого-то двойного дна. На фотографиях, сделанных ближе к концу его школьных лет, его глаза кажутся более узкими, взгляд более отстраненным, а улыбка совершенно фальшивой. За это время уровень его усилий снизился до минимума, и дома он стал более замкнутым. Его общественная жизнь, которая должна была расширяться, сузилась до круга, который был не больше его разума, воображаемого мира, в котором его друзья были призраками, а любовники — просто кусками неподвижной плоти.

Глава 4

Новая семья

К концу 1976 года, когда мы жили на Бат-роуд в Бате, штат Огайо, брак, который с трудом поддерживался более шестнадцати лет, начал окончательно разваливаться. С 1970 года наблюдался неуклонный спад. В то время у Джойс начал развиваться целый ряд недугов: запор, бессонница, нервное состояние, которое она описывала как «трепет», при котором все ее тело сильно и неконтролируемо сотрясалось, пока она, наконец, не впадала в прикованное к постели истощение, которое иногда продолжалось несколько дней. При этих различных заболеваниях она принимала все более высокие дозы экванила, а также снотворные, слабительные и валиум.

Чтобы справиться с различными симптомами Джойс, ее врач назначил обширную серию медицинских анализов. Однако ни один из этих тестов не смог выявить какой-либо конкретной медицинской проблемы. Из-за этого состояние Джойс было диагностировано как результат «тревожного состояния», и ее направили к психиатру. Впоследствии она посетила пять психиатрических сеансов, но они, по-видимому, мало ей помогли.

Наконец, в июле 1970 года Джойс была помещена в психиатрическое отделение больницы «Акрон-Дженерал», где ее лечили от сильной тревожности. Она выписалась всего через три дня, сказав, что на самом деле с ней все в порядке. Однако несколько месяцев спустя она снова была госпитализирована — на этот раз на месяц.

После выписки Джойс начала посещать сеансы групповой терапии. Там она вымещала свой гнев на собственном отце — да, она действительно представляла лицо своего отца, наложенное на лицо лечащего терапевта.

Однако именно в это время Джойс начала заводить друзей в своей группе, и как только она покинула ее, она поддерживала с ними связь так долго, как только могла.

Она явно взбодрилась. Она занялась изготовлением декоративных предметов из освинцованного стекла и макраме и продала несколько своих творений в деревушке в Бате, штат Огайо. Она заметила НЛО на пересечении улиц Кливленд и Массильон, погналась за ним со скоростью шестьдесят миль в час и опубликовала всю историю в журнале «Бикон».

Но через некоторое время ей снова стало хуже. Она не могла похудеть, и у нее было диагностировано заболевание щитовидной железы. Однако лекарство не помогло ей сбросить вес, и впоследствии Джойс обратилась за помощью к гипнотизеру. В то же время она начала отказываться от своих прежних связей, и наша социальная жизнь рухнула.

Тем не менее, даже в те последние годы были моменты, когда наш брак, казалось, несколько обновился. Джойс внезапно становилось лучше. В один из периодов стабильности она начала водить машину. В другой раз мы отправились в отпуск в Пуэрто-Рико. Другие события заставили меня обрести надежду. Она начала посещать занятия в Университете Акрона и вести группы по воспитанию домохозяек в Центре психического здоровья «Портидж-Пасс», в который она ранее обращалась за помощью. Однако она все чаще строила жизнь вне дома, оставляя свою заботу и внимание своей семье на второй план.

Джеффри Дамер, 1977 год

И вот, гораздо более быстрыми темпами, чем когда-либо прежде, наш брак шел на спад. Было много споров, и время от времени, чтобы сбежать из дома, который, казалось, горел, Джефф, как позже рассказывал мне Дэйв, выходил во двор и шлепал по деревьям ветками, которые он собирал с земли.

Однако в моем присутствии, а также в присутствии своей матери Джефф демонстрировал, по существу, пассивное поведение. Например, весной его выпускного класса в средней школе мы вполне по-взрослому поговорили о его планах на будущее. Я сказал ему, что скоро он будет сам по себе, и ему пора начать смотреть в сторону этой приближающейся независимости. Разговор зашел о колледже, и он кивнул, пока я делал различные предложения о местах, которые ему следует рассмотреть. Мы попали в некую закономерность. Мои предложения были бы сделаны, обычно приняты, а затем забыты. Между нами образовалась непреодолимая дистанция, невозможность говорить напрямую друг с другом. Теперь очень часто это была пассивная маска, непреклонный взгляд, который мир узнал как единственный образ моего сына.

В августе 1977 года умер отец Джойс, и когда она вернулась с похорон, она сказала мне, что, когда она увидела его мертвое тело, она почувствовала, что наш брак, безусловно, тоже мертв. Позже я узнал, что у нее был роман.

Наконец-то все было кончено. Джойс инициировала развод. Я подал заявление несколько позже, и вскоре после этого началась борьба за опеку, особенно в отношении Дэвида, который был еще ребенком, в то время как Джеффу было почти восемнадцать лет.

В конце концов, Джойс получила право опеки над Дэвидом, а мне было предоставлено право посещения по выходным. По договоренности Джойс продаст мне дом, в котором мы жили с осени 1967 года. Тем временем она будет продолжать жить там вместе с Джеффом и Дэвидом, в то время как я сниму комнату неподалеку в мотеле в Огайо.

Бракоразводный процесс и борьба за опеку сильно истощили меня. В сорок два года я чувствовал себя стариком. Хуже того, я чувствовал, что потратил большую часть своей жизни, борясь за спасение брака, который я должен был признать обреченным почти с самого начала.

Я все еще был в таком состоянии изнеможения и самообвинения, когда примерно за три месяца до окончательного оформления развода познакомился с тридцатисемилетней женщиной по имени Шери Джордан. Она работала менеджером по персоналу в небольшой компании на востоке Кливленда.

Отношения развивались быстро. В каком-то смысле, я полагаю, мы были двумя одинокими людьми. Конечно, я был полностью дезориентирован разводом. Как и многие мужчины в таком состоянии, особенно те, кто считал семейную жизнь личным достижением, я остался в тумане. Внезапно у меня никого не осталось. Моя жена и дети жили в другом доме, в то время как я поселился в местном мотеле. Моя жизнь казалась мне, мягко говоря, довольно унылой. Я чувствовал, что тону. Излишне говорить, что Шери пришла ко мне как спасательный круг.