Михаил Лифшиц - На деревню дедушке (В мире эстетики)
Вы-то, дедушка, видите хорошо, ничего не скажешь. По-моему, Антон Павлович Чехов, хотя он и классик, а классикам, говорят, все позволено, должен был воздержаться от искажения вашего положительного образа. Зачем приписывать вам пьяные глаза и обзывать старикашкой? Какое-то здесь снижение получается, приземление лишнее, одним словом - герой с червоточиной. С нашей точки зрения, этого не может быть. Пьете вы ни много, ни мало, а сколько поставят. Читаете в очках не потому, что глаза плохи, а потому, что руки коротки. Вот если бы на месте Чехова был В.Непомнящий, он сумел бы увидеть настоящую правду, ту правду, которая не тождественна с фотографированием и копированием, не впадает в абсурд всеобщего, а является правдой нашего видения.
Скажите, где мне добыть немного творческой индивидуальности ? Есть у меня желание отразить без всякого объективизма тихий вечер в колхозе "Луч". Окончив свои трудовые дела, сидите вы, милый дедушка, на печи, свесив босые ноги и читаете мое письмо колхозным стряпухам. Около печи ходит Вьюн и вертит хвостом.
А в теории вертеть хвостом нельзя, в этом ее проклятая особенность. Или вернее, можно, если нравится, но для самой теории от этого пажить невелика.
Как-нибудь в другой раз я расскажу вам о новаторах и консерваторах более подробно - одним словом, все, что я о них думаю. А пока прощаюсь с вами, милый дедушка, спешу заклеить конверт и несу его на почту.
Лети с приветом, вернись с ответом!
4
Москва, ноябрь 196...г.
Милый дедушка, Константин Макарыч! Некоторые мне говорят, что я идеалист, то есть в простоте души чего-то жду, а вы не станете, будто, мои письма читать. И даже объясняют, что вы крепко помните старые обиды и не забыли, как нас с Иваном Жуковым посылали к вам проводить ранний сев в грязь. Да, милый дедушка, было это - в году, кажется, тридцатом или тридцать первом? Не помню. Виноваты мы перед вами. Если так, то действительно... А мне эта мысль даже в голову не взошла.
Вы и тогда говорили, что из этой затеи ничего не выйдет. "Землю понимать надо! Разве хороший хозяин так делает? место у нас низкое, лошади по самые бабки в воде ходят, а они сеять придумали, храпоидолы! Зачем семенной фонд губите?"
Мы тоже чувствовали, что тут не все ладно. Однако по молодости лет разобраться не могли, и отчасти нам хотелось верить в чудо нашей воли. Наш план - это мы с вами, товарищи! Ссылаться же на "объективные причины" в те времена считалось самым большим злом, как будто кроме нас и независимо от нас в мире больше ничего нет. Таково наше видение, а кто будет возражать с точки зрения законов природы или хозяйства, того не слушать как сущего консерватора и предельщика.
Не могу скрыть от вас, дедушка, что сначала это возведенное в принцип презрение к объективным условиям казалось нам с И.Жуковым очень странным, каким-то даже новым проявлением детской болезни "левизны", неуместной в марксизме. Но потом мы пришли к выводу, что эта черта получила такой монументальный рост, что ее тоже нужно принять в расчет и причислить к объективным условиям. В большом потоке, который рванулся куда-то в неведомое и завертел нас, как щепки, много было такого, что хоть плачь. Столько всяких ненужных, нелепых, иррациональных затрат и жестоких деяний, что хватило бы на три исторические трагедии. Но миллионы людей пришли в движение - поход, война, ну, словом, что-то значительное, даже возвышенное. На болотах росли города, в пустыне зажглись огни современной индустрии.
И тогда мы вспомнили Петра с его варварскими методами борьбы против варварства. Вспомнили слова Белинского Герцену: "Пора нам, братец, посмирить наш бедный умишко и признаться, что он всегда окажется дрянью перед событиями, где действуют народы с их руководителями и воплощенная в них история". Значит, то, что кажется нам неразумным, может быть необходимо и оправданно с высшей исторической точки зрения и, значит, эта точка зрения прозревает, так сказать, через слепое видение.
Сообразив это, мы взялись за ранний сев в грязь, убеждая себя в том, что так нужно - нужно для того, чтобы в целом, в большой абстракции, история могла продолжать свой железный ход. К тому же печать трубила на все лады, что ранний сев в грязь - последнее слово сельскохозяйственной науки. Районный телефон трещал: "Кровь с носу, а сводки о завершении давай!" И сводки пошли... Год или два спустя о раннем севе в грязь никто уже не вспоминал. Возникли другие видения.
Значит ли это, что бедный заносчивый умишко оказался прав? Я этого не думаю. К историческим событиям нельзя подходить с точки зрения формальной логики и абстрактной морали. В те времена, когда Белинский произнес свою удивительную фразу, он был еще поклонником философии Гегеля, но его заблуждения в сто раз выше истины, сказанной устами обывателя. Эх, милый дедушка, обыватели, да еще культурные, любят рассуждать. Одни в стороне сидели, забившись каждый в свою щель, и потому себя считают очень порядочными. Другие, проделав себе щель в самом видении, трубили о нем громче всех. Но так как они делали это не от души, а безыдейно, то с них теперь нечего взять, они ни за что не отвечают. Скорее им еще следует с общества - чего-то они не получили, беда!
Но я не хочу оправдывать и нашего брата - неотразима, ясна для меня только ваша правота, Константин Макарыч! Ведь мы на вашем горбу проходили всю эту науку. Ранний сев в грязь был грубой ошибкой, дорого стоящей фантазией. Я так понимаю, что в существе дела не были против исторических сдвигов, но не хотели за них платить так дорого и думали про себя: "Чем хуже был бы твой удел, когда б ты менее терпел?". Я совершенно согласен с этой философией истории.
Мне и сейчас иногда приходит в голову, что "смирение" перед реальной историей необходимо. Пусть рассуждают пикейные жилеты, им это ничего не стоит. Смирение необходимо, однако смирение бывает разное! Вот Герцен, например, незадолго до смерти, когда он уже, по известному выражению, обратил свои взоры и Интернационалу Маркса, писал, что наука учит смирению. Этими словами он отрекался от бакунинской проповеди слепого революционного видения, этой напыщенной идеализации субъективного порыва, ведущей в тупик, известный теперь под именем казарменного коммунизма. Наука учит смирению перед объективной истиной, перед действительностью, и тем развязывает руки для свободного действия. Одним словом - это революционная наука. Она опирается на разум истории и достигает цели. Я думаю, милый дедушка, вы понимаете, что ранний сев в грязь - от недостатка этой науки в умах людей, а не от нее самой.
Но есть и другое смирение, родственное религии. Чем больше участие в историческом процессе слепого порыва, тем чаще смиряется человек перед темным, иррациональным ходом своей собственной истории, тем чаще телега жизни катит по живым телам и тем шире нужно раздвинуть ножки циркуля, чтобы увидеть в самой широкой абстракции общий смысл совершающихся событий. Мы любим, Константин Макарыч, о прогрессе рассуждать, но самое это понятие часто даже в лучших, ученых книгах берется очень абстрактно. Прогресс необходим, - значит, и жертвы необходимы. Однако прогресс бывает разный, вот какая штука! Отсюда и жертвы разные..." Чем хуже был бы твой удел, когда б ты менее терпел!" Ведь ранний сев в грязь приводит к обратным результатам, хотя все это кажется таким целесообразным, таким прямым путем к осуществлению великих планов.
Вот почему я с отвращением слушаю речи о замене отражения действительности мира субъективным видением или хотя бы о мнимой необходимости перекосить это отражение в угоду нашей творческой воле и другим божкам. Мне кажется, это проповедь слепоты, род современной мистики, а нам до крайности необходимо знание жизни, ясное, как никогда.
Поскольку мы с Иваном Жуковым принимали участие в кампании раннего сева в грязь, это наша вина, и ссылкой на то, что нас посылали сеять, отделаться нельзя. Мы даже хотим быть виноваты и не хотим той невинности, которой гордится бедный заносчивый умишко. И еще скажу вам, милый дедушка, что я не так зол на слепое видение, как на эту ходячую теорию, которая делает из него предмет особого культа. Было бы пустым доктринерством исключить из реальной истории стихийные движения со всеми ошибками, крайностями и жертвами, которые они несут в своем чреве. Нельзя отделять китайской стеной рассудок от предрассудка и в наше время. Великое и разумное в мировой истории достигается не только вопреки стихийным, слепым порывам, но отчасти и благодаря им. Однако наша задача - стремиться к наиболее выгодному балансу между "вопреки" и "благодаря", а не придумывать модные в двадцатом веке философские оправдания слепой, иррациональной воли. Так думаем мы с Иваном Жуковым и, раз уж нам довелось посетить сей мир в его минуты роковые и мы сохранили головы на плечах, чтобы делать выводы из уроков, - будем по возможности отражать действительность как она есть, а не принимать участие в новом мифотворчестве.
