Газета Завтра - Газета Завтра 248 (87 1998)
- приоритет норм морального большинства над "извращенцами",
- милитаризм,
- требование повышения расходов американских ВПК,
- утверждение приоритета американских интересов над всем остальным,
- антисоциализм и антикоммунизм,
- идеология "свободной торговли",
- критика международных организаций типа ООН,
- поиск за всеми кризисными явлениями "заговора левых",
- сурово-озабоченный стиль поведения,
- предпочтение прямой американской доминации над миром вместо слияния всех и вся в "Единый мир".
Но Клинтон, будучи демократом, обладает отнюдь не всем характерным набором. По ряду критериев товарищи по партии неоднократно укоряли его в том, что он слишком "правый", т.е. не отличается от "республиканских" политиков. Идеологический секрет Клинтона в том, что в нем обнаруживается именно такое сочетание "правых" и "левых" элементов, которое характерно для всего нашего исторического периода. Клинтон является идеальной фигурой либерала, именно либерала, а не демократа и не либерал-демократа.
Дело в том, что именно либерализм является той идеологической моделью, которая стала высшей нормой политической корректности к концу ХХ века, когда рухнули все остальные альтернативные идеологические модели, ранее сопротивлявшиеся этой тенденции и за счет такого сопротивления порождавшие реструктуризацию политической картины.
Либерализм в самом чистом виде представляет собой составную идеологию, экономическая часть которой является строго "правой" ("рыночной", "республиканской"), а политическая часть - "левой" ("демократической", "либертарианской"). А общим знаменателем в таком синтезе является международная стратегия, которую лучше всего характеризует понятие "атлантизм", т.е. стремление к установлению стратегического контроля над всей планетой со стороны стран Запада, входящих в Северо-Атлантический Альянс (НАТО). Причем неважно, под каким знаменем выступает атлантизм: под мондиалистским (навязывание универсалистских, индивидуалистических ценностей "американского образа жизни" всем народам с целью создать из атомарных единиц "единое человечество") или под чисто "американистским" (подчинение интересов других государств стратегическим интересам США); обе разновидности атлантизма различаются лишь в нюансах и методах, но тождественны в постановке конечной цели - тотальной доминации Запада.
Вильям Клинтон демократичен в тех сферах, которые не затрагивают экономику и внешнюю политику. Он улыбчив, мягок, толерантен, симпатизирует меньшинствам и феминизму, провозглашает социальную ориентацию (повышение качества системы медицинского обслуживания), любит говорить о "правах человека". Придерживается классического образа демократа, стремясь подражать Кеннеди.
Но вместе с тем, Клинтон удивительно похож на "правых" там, где речь касается налоговой политики, идеологии "свободной торговли" и особенно проведения жесткой американской линии в международных делах, где США эпохи Клинтона последовательно проводят агрессивную стратегию вполне "правого" атлантизма - Ирак, Босния, Афганистан.
Клинтон, по свидетельству близко знающих его людей, озабочен тем, каким будет его образ в череде президентов США. С точки зрения идеологических пропорций можно утверждать, что это "идеальный" президент, "последний президент" в том смысле, в каком Ницше понимал "последних людей". Кстати, недавно Фрэнсис Фукуяма, глашатай "конца истории", опубликовал целое исследование относительно этой ницшеанской концепции.
СЕКСУАЛЬНЫЙ ЗАГОВОР
Вся политическая история Клинтона проходит под аккомпанемент громких сексуальных скандалов. Психоанализ эротической жизни Клинтона составляет одну из излюбленных тем американских психологов и публицистов. О его интимной жизни, предпочтениях и извращениях, известно не меньше, чем о пороках эксгибиционистки Мадонны. Казалось бы, прагматичный политик, уже много лет пребывающий на вершине политической власти первой страны мира, мог бы сдержать свои аппетиты или, по меньшей мере, позаботиться о сохранении тайны. Психологический портрет Клинтона никак не позволяет считать, что мы имеем дело с легкомысленным или неконтролирующим свои поступки шалопаем.
Здесь должны быть какие-то иные механизмы, иные причины. Психоаналитик Поль Лавингер в этом отношении предлагает следующую версию. Вильям Клинтон и его жена Хиллари ("Вилли и Хилли") воплощают в себе аналог божественной пары, своего рода римейк античной мифологической четы, "бога" и "богиню". И именно так их и воспринимает инфантильное, воспитанное на мультфильмах, голливудской фантастике американское коллективное воображение. Хиллари - Великая Мать Америки. Она заботится о бедных, на нее устремлены явные желания активных женщин (феминизм) и пассивных мужчин. Ее публичная функция соответствует древнегреческой Гере.
Сам же Билл Клинтон воплощает шаловливого Зевса в окружении нимф и наяд Белого дома. Его эскапады имеют не столько психологическое, сколько мифологическое значение. Он доказывает пролиферативную силу и универсальную аттрактивность мужского полюса Америки. Тот факт, что вечно обманываемая мужем Хиллари его упорно защищает перед лицом недоброжелателей, иллюстрирует то, что речь идет не о спонтанности человеческих отношений, но о продуманной и последовательно расписанной психодраме, разыгрываемой на сцене театра мирового масштаба. (Подробнее смотри Paul Lovinger "Bill Clinton meets the Shrinks", 1998).
Существует и иная парадоксалистская версия подоплеки сексуальных скандалов первой пары планеты. Она сводится к тому, что Клинтон, будучи по делам "правым" "республиканцем", специально разыгрывает из себя беззаботного петрушку, чтобы завуалировать полное отсутствие реально демократических шагов в политике.
Хиллари Клинтон однажды озвучила версию, что все скандалы (и реальные или предполагаемые адюльтеры) подстроены "правыми" (едва ли не фашистами). А "правые", в свою очередь, не преминули обвинить самого Клинтона в том, что он "нацист", раз верит в теорию "заговора", от которой недалеко, и сами понимаете, до чего…
GAME OVER
Вильям Клинтон не подлежит критике. Он воплощает в себе, в своих делах и высказываниях объективное положение дел. Он - зеркало истории, послушный и адекватный исполнитель роли, поменять в которой не в силах ни единой интонации, не говоря о репликах. Его укоряют в том, что он не принимает решений, но после конца истории не может быть решений. Говорят, что он ничего не изменил, по сути, в жизни США, но в этой жизни уже ничего изменить невозможно.
Последний президент, кудрявый баптист, мондиалистский "князь мира сего", обладая полнотой планетарной власти, не способен ничего совершить. Его лупоглазое выражение лица, напоминающее физиономию Володина из "Мелкого Беса", бессильно и грустно свидетельствует: "Это все. Вы ждали чего-то большего? Но будьте реалистами… Это действительно все."
ВЗГЛЯД С ВЕРШИНЫ ГОРЫ ( Не слишком розовые мысли драматурга Розова в канун 85-летия )
Корреспондент. Виктор Сергеевич, жизнь человека можно уподобить подъему на гору. И чем выше поднимаешься, тем больше пространств охватывает взор - пространств прошлого и грядущего. Вам многое виднее и яснее, чем мне, чем большинству людей. Вы высоко поднялись на гору жизни. Что вам открылось?
Виктор РОЗОВ. В государстве произошли такие неожиданные повороты в последние десятилетия, предполагать которые было совершенно немыслимо. Как можно было предположить, что собственными руками мы разобьем государство на куски? Как будто по драгоценной вазе бахнули молотком… Для меня это было потрясением. По натуре я интернационалист. Для меня все народности, населявшие Советский Союз, были равны с русским народом, к которому я принадлежу. Разыгралась буря национализма. Как будто сошли с ума многие, понять их мне трудно. Какая ненависть к "чужим" проявилась в Прибалтике, на Кавказе… А что будет, если то же самое произойдет в Татарстане, Башкортостане, в других регионах?!
Корр. Виктор Сергеевич, а не может ли названная вами ненависть быть простой психологической реакцией на национальном уровне? Человек, обязанный кому-либо, начинает подсознательно ненавидеть своего благодетеля. Так и здесь - племена, многим из которых СССР дал и культуру, и промышленность, нарочито хотят забыть об этом.
В. Р. Психологические проблемы дошли в этом вопросе до безумия. Только в безумные головы могла прийти в Беловежской пуще мысль разделить неделимое. Было же уникальное государство! Я ездил на премьеры своих спектаклей, которые шли во всех республиках, и везде встречал равенство и дружелюбие. Теперь я боюсь ехать к кому-нибудь из отколовшихся, боюсь враждебности.
В человеке ведь всякое есть… И в советских людях пробудили уснувший было национализм. Это мерзкое чувство - как болезнь. И ею намеренно заразили. И вот плоды…
