Вениамин Башлачев - Русское крестьянство в зеркале демографии
Это философы, сидя за столом, могут фантазировать, «подменяя» реальную жизнь, надуманными концепциями. Его ошибка ему ничем не грозила.
Ошибка русского крестьянина означала голод и холод в его семье. Любой просчет и урожай погиб, корова подохла, лошадь пала, у промысла нет дохода.
География Русской равнины лишала всякого смысла деление вольных крестьян на земледельцев и ремесленников. Где бы он не жил, хоть в деревне, хоть в посаде города, уклад его жизни определяли две экономики: летняя и зимняя. Они требовали от крестьянина круглогодичной жизнедеятельности.
Такова география Русской равнины.
Выдающиеся люди — из вольных крестьян
Среди вольных русских крестьян всегда находились люди, у которых желание «делать» было намного больше желания «иметь». (На диаграмме 4.1 они и обозначены как «созидатели»).
Именно такие «крестьяне-созидатели» на протяжении столетий прокладывали пути освоения новых земель. Сначала севернее Ярославля и южнее Оки. Затем без всякой помощи Москвы двигались осваивать Приуралье, потом Сибирь и поймы рек Степного края. И так — до самого Тихого океана
Возьмите выдающихся русских людей былых веков, которые составляют славу и гордость русского народа. Выяснится: абсолютное большинство их родом из вольных русских крестьян Севера: Аника Строганов, Ерофей Хабаров, Семен Дежнев, Никита Демидов, Михаил Ломоносов, Александр Баранов — основатель и правитель русских поселений на Аляске и Калифорнии. И другие выдающиеся люди.
Когда Ломоносов писал: «Российское могущество прирастать будет Сибирью» он прекрасно знал, что прирастать будет трудами вольных русских крестьян — этих неутомимых землепроходцев. Именно вольное крестьянство открыло и осваивало Сибирь. Именно поэтому численность вольного крестьянства Сибири и Южного Зауралья росла — «как на дрожжах». В начале это были выходцы из северных земель Русской равнины. Затем — из Среднего Поволжья.
Во второй половине XVII века численность «вольного» крестьянства Сибири было около 60 тыс. В середине XIX века — уже 2 млн. 230 тыс.
А «крепостных» крестьян в Сибири во все времена — всего лишь несколько тысяч.
Однако в исторической и художественной литературе постоянно читаем: «Царь повелел заложить город…» или «Царь поручил (такому‑то) основать (там‑то) город…».
Кому он мог повелеть или поручить?.. Своим служилым людям, прежде всего дворянам.
Конечно, было и такое. Но посмотрим по годам основания некоторых городов Сибири.
Новые земли осваивали вольные крестьяне
Тюмень, 1586 год. Основан вольными казаками Ермака на месте татарского города Чинги—Тура. Царь Иван Грозный отнесся к завоеванию Сибири Ермаком — очень настороженно.
Томск, 1604 год — это «смутное время». Москве вообще было не до Сибири и основания городов.
Красноярск, 1628. Какое дело было молодому царю Михаилу Романову до освоения Сибири. Хоть как‑то наладить дела в Москве — вот была забота
Все освоение Сибири — это дело вольных русских людей, которые это делали не потому что «царь повелел», а потому, чтобы наладить русскую жизнь подальше от царя и его служилых людей.
Примерно то же было и в Южном Приуралье.
После того как Иван Грозный покорил казанских и астраханских татар, вольные казаки устремились осваивать пойму реки Яик, ныне Урал. В 1584 году они основали Яицкий городок, ныне город Уральск. Кто их туда направлял?.. Да никто!.. Вольному воля.
Какой регион не возьми восточнее Волги, везде выяснится: сначала там появились вольные русские крестьяне, А уж потом, по мере их вживания в местные условия, заявлялись люди царя для сбора подати.
Так что не следует преувеличивать роль царя и дворянства в просторов освоении России. Их роль в десятки раз меньше, чем написано в исторической и художественной литературе.
А вот в той же литературе роль «вольного» крестьянства — в сотни раз приуменьшена
Освоение Сибири — это одно из замечательнейших явлений в истории человечества. «Вольные» русские крестьяне, могучие своими задатками, ширили и пробивали путь на Восток, осваивая те поймы рек, которые были пригодны для русской жизни.
О пространстве пригодном для русской жизни
Для русской жизни необходимы такие участки земли, которые пригодны для земледелия и где есть угодья для охоты и ловли рыбы.
Эту особенность географии русской жизни образно и точно отобразил Александр Блок:
Русь, опоясана реками
и дебрями окружена…
Такой русская жизнь была и на Русской равнине, такой стала и за Уралом. Тот, кто знаком с многообразием русской кухни, знает: в ней много блюд из дичи и рыбы и намного меньше из мяса домашних животных. Это потому что наиболее пригодные пространства для основания русских поселений — всегда пойма реки.
А вот степная земля, удаленная от поймы рек непригодна. И уж тем более не нужны русскому человеку солончаковые земли и песчаные пустыни.
На географической карте отчетливо видна эта полоса земли, освоенная отважными русскими «вольными» крестьянами — от Южного Урала и до Тихого океана. Где‑то ее ширина всего, где‑то 400, а где‑то расширяется и до 800 км..
Именно по этой освоенной полосе и была проложена железная дорога от Урала и до Владивостока.
Рассмотрим один пример колонизации Дальнего Востока, который покажет разницу освоения одних и тех же земель: сначала — по рекомендациям служилых людей царя, затем — «вольными» крестьянами.
О крахе проекта чиновников
Освоение Уссурийского края показывает пример удачного и неудачного освоения. Это настолько удивительно, что об этом нелишне знать.
«Вопреки здравому смыслу, удельное ведомство решило приступить к заселению этих мест народностью, совершенно не симпатизирующую русскому делу. Для переселения выбор пал на финнов, как на «самую полезную и трудолюбивую (по мнению царских чиновников) часть русского государства»[25].
В 1870‑х кабинетные деятели Петербурга хотели совершить вдали на востоке невиданное дело: основать для финнов богатые колонии, завести свои суда и пароходы для сбыта будущих продуктов в Америку и Индию, Кроме того, задумали создать в бухте Находка новый порт, конкурента Владивостоку.
Похоже, это был проект каких‑то «петербургских немцев». Лишь так можно объяснить, что для заселения Уссурийского края были выбраны финны — как «самая полезная и трудолюбивая часть русского государства».
Компанию с финскими переселенцами для колонизации Уссурийского края начали с небывалым размахом. Для начала приобрели парусный транспорт для доставки переселенцев в новую обетованную землю. На эти суда погрузили финских переселенцев, новейшие земледельческие инструменты, большое количество всевозможных железных изделий, припасы для плавания и вещи переселенцев.
Морское путешествие закончилось, переселенцы прибыли в Находку. Доставленные на судах материальные ценности поместили в склады американского образца. Финских переселенцев и инициаторов этой компании — в прекрасных домах. Однако все закончилось печально. Финнов–переселенцев пришлось кормить привозным хлебом, а организаторы программы в один прекрасный день уехали из Находки, бросив на произвол судьбы и финнов-переселенцев и материалы в складах американского образца. Финны–переселенцы потом перебрались во Владивосток.
По переписи 1897 года финнов в Приморском крае насчитали — всего‑то 81 человек.
Попытка колонизации Уссурийского края путем переселения финнов-переселенцев закончилась неудачно из‑за несоответствия менталитета финнов условиям Уссурийского края, где для жизнедеятельности требовались две экономики: летняя — земледелие и зимняя — промыслы. Поэтому этот опыт и принес казне 500 тыс. рублей убытков.
Вот что получается, когда пытаются руководить освоением земель люди не русской, а западной ментальности. Людям, которые не понимают русской пословицы: «готовь сани летом, а телегу зимой» — нельзя поручать разработку проектов на Русской равнине и просторах Сибири.
А такие «проектировщики» устройства жизни на Русской равнине нашлись и в ХХ веке. (К каким огромным потерям привели их «проекты» в 1930‑х и 1990‑х годах — рассмотрим ниже).
При колонизации Америки финские колонисты приспособились, а в Сибири — нет. Почему?..
По природным условиям Северная Америка лучше Финляндии. В Уссурийском крае финны столкнулись с совершенно непривычными условиями суровой зимы и малолюдья, для которых нужен иной хозяйственный дух.
