Юрий Нерсесов - Как перевирают историю. "Промывание мозгов"
Если следовать польской логике, Красной Армии следовало оставить уже занятые плацдармы и бросить все силы на помощь опереточной гоп-компании с 3 тысячами автоматов, пистолетов и винтовок да 2 спрятанными в подвалах старыми пушками. Вы бы на это пошли, зная, что оная компания видит вас исключительно в гробу и в белых тапках? Да ещё и о своём безумном путче даже предупредить не соизволила?
Здесь возможны три варианта ответа: посылка в…, на… и к…ой матери. Обстановка под Варшавой этому полностью соответствовала. Вышедшие к польской столице два корпуса 2-ой танковой армии опасно оторвались от главных сил и 1 августа в 4 часа 10 минут, то есть за 13 часов до начала восстания им был отдан приказ перейти к обороне. Приказ несколько запоздал, поскольку оба корпуса к тому времени уже были обложены с трёх сторон пятью танковых дивизий немцев, включая 3-ю дивизию СС «Мёртвая голова» и 5-ю дивизию СС «Викинг». Атакованные превосходящими силами противника, танкисты были вынуждены отступить. Четырёхдневное сражение у Воломина стоило им 284 боевых машин из 420 имеющихся на 2 августа. Перед советскими военачальниками явственно замаячил призрак покойного маршала Михаила Тухачевского, которого поляки разбили точно в этих местах и как раз в августе, а советские историки впоследствии, замалчивали поражение, предпочитали невнятно бормотать про приостановку наступления исключительно из-за растянутости коммуникаций и переутомления войск.
Поляки и подпевающие им российские либералы тоже делали вид, что никакого разгрома 2-й танковой армии под Варшавой не было, а Красная Армия остановилась исключительно из-за коварства Сталина. Сейчас они изменили тактику и говорят о бездействии советских войск с середины августа. Мол, немецкие танковые дивизии тогда убыли на другие участки, а 1 — й Белорусский по указанию усатого тирана не воспользовался моментом. Но и здесь налицо откровенный подлог. Когда сменившие выведенных в тыл танкистов 47-я и 70-я армии, усиленные частью 1-й советско-польской армии, двинулись к Праге, они обнаружили, что ушли далеко не все, а среди прочих остался на месте 4-й танковый корпус СС. Первое наступление советских войск длилось с 14 по 20 августа и закончилось неудачей.
«Обе дивизии СС были хорошо подготовлены к русскому наступлению, которое началось 14 августа, — гласит военный дневник 9-ой армии. — Семь дней “Мёртвая голова” и “Викинг” удерживали наступление пятнадцати дивизий пехоты и двух бригад танков…»
Лишь после тщательной подготовки новый удар 26 августа завершился отходом 3-й танковой дивизии СС «Мёртвая голова». Прагу 47-я и 1-я армии сумели очистить только к 14 сентября, причём её северные окраины панцер-гренадеры «Мёртвой головы» удерживали и позже.
Таким образом, никакой остановки Красной Армии под Варшавой вообще не было. Наоборот, имели место три ожесточённых сражения на восточных подступах к городу и его окраинах: 2–5 августа, 14–20 августа и 26 августа — 23 сентября. Успеха советские войска достигли лишь с третьей попытки, а очистив Прагу, немедленно двинулись на западный берег Вислы. Шесть пехотных батальонов высадились в варшавском районе Черняхув. Высадку десанта обеспечивали 274-й батальон плавающих автомобилей и четыре понтонномостовых батальона. Для огневой поддержки командование 1 — го Белорусского фронта выделило три артиллерийских бригады и полк «Катюш». Одновременно Коморовский, наконец, соизволил выслать в расположение советских войск связных, после чего наши артиллерия и авиация нанесли по заявкам повстанцев несколько мощных ударов.
Казалось, уж теперь-то аковское руководство должно всеми силами ударить по тылам немцам, сдерживающим высадившиеся в Черняхуве батальоны, но генерал и здесь остался верен себе. Повстанцы даже не пошевелились, и к 23 сентября подразделениям 1-й армии пришлось вернуться в Прагу, потеряв почти 1987 человек только убитыми и пропавшими без вести, но и потери противника были велики. Именно бои в Праге и на Черняхувском плацдарме, а также удары артиллерии и авиации Красной Армии отправили на тот свет основную часть уничтоженных в Варшаве гитлеровцах.
Как, разумеется, и в других районах Польши, где вместо использования провинциальных партизанских отрядов для помощи советским войскам на левобережных плацдармах или для ударов по вражеским коммуникациям, Коморовский приказал им прорываться в Варшаву. Полторы тысячи боевиков из Кампиносских лесов на свою голову послушались, однако у большинства полевых командиров хватило ума не соваться в мышеловку. Под Сандомиром несколько отрядов Армии Крайовой даже согласились на предложение коммунистов атаковать совместно с советским авангардом, но подобное взаимодействие было редкостью, в отличие от постоянных нападений аковцев на тыловые подразделения Красной Армии.
Так что предательство действительно налицо. Но не советское командование предало отважно сражавшихся повстанцев, а их собственные главари сделали всё, чтобы сорвать форсирование Вислы войсками маршала Георгия Жукова. Заодно коморовская камарилья подставила и собственных бойцов, обрекая их на бессмысленную гибель в варшавской крысоловке. И для жертв этих махинаций всё равно, погубило ли их откровенное предательство или тупой шляхетский гонор.
Однако сторонники теории коварного кремлёвского заговора не унимаются. Самым несокрушимым их бастионом долгое время являлся отказ Сталина содействовать челночным рейсам британской и американской авиации, везущей оружие для Варшавы. Здесь, на первый взгляд, крыть действительно нечем. Советский лидер и вправду долго не желал предоставить свои аэродромы для посадки американских бомбовозов и дал добро лишь в сентябре. Но насколько эффективна оказалась переброска грузов с помощью тяжёлых бомбардировщиков?
Первый полёт британские самолёты с польскими экипажами совершили 4 августа. Из 13 вылетевших самолётов со 156 десантными контейнерами 5 сбила зенитная артиллерия, 6 вернулись с полдороги, и лишь 2 сбросили груз на Варшаву, причём половина добра досталась немцам. Через десять дней с итальянских аэродромов вылетели ещё 54 самолёта. Из них немцы завалили 11, а до места добралось 22, опять поделив гостинцы между поляками и немцами.
Наконец, 18 сентября состоялся торжественный рейс целой сотни американских «летающих крепостей», получивших разрешение приземлиться под Полтавой. Щедрые янки сбросили почти тысячу контейнеров, из которых гитлеровцам досталось более 900, а повстанцам два
десятка. Опасаясь зенитного огня и скидывая подарочки с четырёхкилометровой высоты, трудно ожидать другого эффекта. Поэтому Сталин совершенно правильно не желал снабжать противостоящие ему части штатовским оружием, а Черчилль с Рузвельтом не стали отправлять к Варшаве польскую парашютную бригаду, которую неминуемо расстреляли бы ещё в воздухе.
Куда эффективнее оказалась помощь советской авиации, сбрасывавшей оружие и боеприпасы с действующих на бреющем полёте «кукурузников». Ориентируясь на сигналы с земли, «небесные тихоходы» работали на высоте всего 100–200 метров, перевозя всё необходимое с исключительной точностью. Всего же Советский Союз отправил повстанцам 2667 единиц стрелкового оружия, 156 миномётов, 3 миллиона патронов, 100 тысяч мин и гранат, а также 113 тонн продовольствия (союзники, соответственно, 580, 13, 2.7 миллиона, 13 тысяч и 22 тонны). Если учесть точность сброса, объём помощи с нашей и англо-американской стороны сравнивать просто смешно.
Почти демонстративный отказ аковцев от взаимодействия с советскими войсками выглядит ещё более циничным, когда узнаёшь, что 7 сентября Лондонское правительство разрешило повстанцам начать переговоры о капитуляции. В тот же день к немцам прибыла посланница Коморовского очаровательная графиня Тарковская, и высокие договаривающиеся стороны принялись обсуждать условия сдачи в плен. С этого момента польское командование начало сворачивать боевые действия, а каратели, по данным Колоса, в свою очередь отказались от обстрела штаба Коморовского, расположение которого они прекрасно знали. Обсуждались, в основном, условия плена польских офицеров, качество их питания и особо право гонористых шляхтичей сохранить при себе сабли.
Атмосфера переговоров отличалась исключительной задушевностью. Казалось, обе стороны их затягивают специально, дабы 380-мм и 600-мм орудия с гарантией разнесли город по кирпичикам. Периодически паны и герры даже устраивали недурные банкеты, на одном из которых польский полковник Иранек-Осмецкий от всей души провозгласил тост за немецкого главкома Бах-Зелевского.
Особое умиление у польских военачальников вызвало признание германского коллеги насчёт польского происхождения его матушки. Когда же в ходе сложных генеалогических изысканий выяснилось, что предков обоих благородных командующих одновременно посвятил в шляхтичи сам Ян Собесский, генералы едва не бросились друг другу в объятия. Думаю, самые ярые борцы с большевизмом не смогут представить подобную сцену на подступах к Ленинграду, где вместо Ко-моровского окажется не то что маршал Жуков, но даже ненавистный прогрессивной интеллигенции лидер ленинградских коммунистов Андрей Жданов.
