Александр Дугин - Новая формула Путина. Основы этической политики
Постлиберальная Россия: Первая война Четвертой Политической Теории
В заключение, мои предложения состоят в следующем. Мы должны сознательно противостоять любым провокациям в смысле определения, «фрейминга» России как прелиберальной силы. Нам нужно отказаться от того, чтобы позволить либералам спасти самих себя от быстро приближающегося конца. Вместо того чтобы помогать им отложить конец, нам необходимо ускорить его. Для того чтобы осуществить это, мы должны представить Россию не как прелиберальную сущность, но как постлиберальную революционную силу, которая борется за альтернативное будущее для всех народов планеты. Русская война (возможная) будет не только войной в российских национальных интересах, она станет вкладом в дело справедливого многополярного мира, за истинное достоинство и реальную позитивную свободу: не (нигилистическую) «свободу от», но (творческую) «свободу для». В этой войне Россия станет примером защиты Традиции, консервативных органических ценностей, и будет представлять реальное освобождение от открытого общества и его бенефициариев — мировой финансовой олигархии. Эта война не против украинцев или даже не против части украинского населения. И она не против Европы. Она против либерального мирового беспорядка. Мы не собираемся спасать либерализм, действуя в русле его проектов. Мы собираемся убить либерализм раз и навсегда. Современность была всегда, по существу, не права, но сейчас мы находимся в конечной точке современности. Для тех, кто связал современность со своей судьбой, пусть это произошло бессознательно, это будет означать конец. Но для тех, кто остался на стороне вечной истины и Традиции, веры, и духовной и бессмертной человеческой сущности, это будет новое начало, Абсолютное Начало.
Наиболее важной в настоящее время является битва за Четвертую Политическую Теорию. Это наше оружие, а вместе с ним мы собираемся препятствовать либералам реализовать свое желание кадрирования Путина и России по-своему, и в этом мы еще раз хотим подтвердить Россию в качестве первой постлиберальной идеологической силы, сражающейся против нигилистического либерализма во имя открытого, многополярного и по-настоящему свободного будущего.
Евразийский проект и его украинская проблема
Свою первую программную статью, опубликованную еще в октябре 2011 года, Владимир Путин посвятил Евразийскому союзу. Обществом этот посыл был воспринят очень серьезно — как краткое и емкое изложение вполне конкретного стратегического курса, который, вероятно, должен стать осью правления Путина в нынешний президентский срок.
Путин говорит в основном об экономике, но тем не менее не ограничивается перечислением экономических интеграционных инициатив (Таможенный союз, ЕврАзЭС, ЕЭП) и в конце текста произносит заветное словосочетание — «Евразийский союз», недвусмысленно намекая на аналог Европейского союза. И это не может быть случайностью: Путин намечает над процессами экономической интеграции более высокую — геополитическую, политическую — цель. Создание на пространстве северной Евразии нового наднационального образования, построенного на общности цивилизационной принадлежности. Как Евросоюз, объединяющий страны и общества, относящиеся к европейской цивилизации, начинался с объединения угля и стали, чтобы потом постепенно вылиться в новое надгосударственное образование со своим, пока пусть номинальным, но президентом, парламентом, со своей валютой и общей социально-экономической стратегией, так и Евразийский союз обозначен Путиным в качестве долгосрочного ориентира, цели, горизонта исторического пути. И это уже серьезно.
Три уровня евразийской интеграции
Евразийский союз как конкретное воплощение евразийского проекта содержит в себе одновременно три уровня: планетарный, региональный и внутриполитический.
В планетарном масштабе речь идет об установлении вместо однополярного или «бесполярного» (глобального) мира многополярной модели, где полюсом может быть только мощное интегрированное региональное образование (превышающее по своему масштабу, своему совокупному экономическому, военно-стратегическому и энергетическому потенциалу то, чем обладают по отдельности даже самые крупные державы).
В региональном масштабе речь идет о создании интеграционного образования, способного представлять собой полюс многополярного мира. На Западе таким интеграционным проектом может выступать Евросоюз. Для России это означает интеграцию постсоветского пространства в единый стратегический блок.
На внутриполитическом уровне евразийство тождественно утверждению стратегического централизма, не допускающего даже намека на наличие внутри страны прообразов национальной государственности в лице субъектов Федерации. Но вместе с тем это означает укрепление культурной, языковой и социальной идентичности тех этносов, которые традиционно входят в состав России.
В своих оценках международной ситуации Путин неоднократно заявлял о многополярности. А министр иностранных дел РФ Сергей Лавров в последние годы регулярно упоминает «полицентричное мироустройство» как наиболее желательную модель организации структуры международных отношений.
О необходимости различать нацию (политическое образование) и этносы во внутренней политике Путин заговорил с весны-лета 2011 года, а это значит, что и здесь евразийская модель была принята.
Таким образом, упоминание о Евразийском союзе является не чем-то изолированным, но входит в контекст той системной модели, которую Путин последовательно выстраивает в свое новое президентство. Все три евразийских вектора налицо.
Итак, нам надо готовиться к тому, что именно евразийство, а не либеральная демократия станет преобладающей политической философией в России в ближайшем будущем.
Сверка с реальностью. Евразийский союз будет создан в своем ядре, если в него войдут Россия, Казахстан, Белоруссия и Украина. Это необходимый и достаточный минимум интеграции. Это нисколько не умаляет значения и других государств, но данные четыре страны создают критическую массу, которая позволит уверенно говорить о создании Евразийского союза. Эти страны делают союз реальностью — необратимо и решительно.
В отношении Казахстана и Белоруссии принципиальных проблем нет. Отдельные детали могут тормозить интеграцию, но президенты этих стран последовательно и неуклонно проводят линию на объединение с Россией в единое наднациональное образование. В этом состоит политическая воля как Назарбаева, так и Лукашенко. Отдельные трудности не должны затмевать главного: наши страны в целом готовы к интеграции, а их политическое руководство в целом разделяет именно евразийские позиции. Путин с его инициативой в этом вопросе далеко не первый. Но именно от Москвы и ее политической воли зависит судьба Евразийского союза. Без решимости, последовательности и эффективности России никакой интеграции не может быть и в помине.
Но вот где начинаются реальные проблемы, так это на Украине. Это самое слабое место интеграции и самый большой вопрос для перспектив создания Евразийского союза.
Но для того чтобы Евразийский союз стал по-настоящему могущественным мировым полюсом многополярной полицентричной архитектуры, Украина обязательно должна быть внутри него. Это прекрасно понимают геополитики, в том числе и американские, однозначно выступающие против усиления роли России и Евразии в целом в мире. Так, Збигнев Бжезинский предупреждает в своих статьях и книгах о необходимости любыми способами поссорить Украину с Россией, чтобы лишить этот потенциальный блок даже теоретической возможности стать в будущем серьезной самостоятельной силой, способной ограничить интересы США в этой зоне мира и проводить свою, независимую от американцев политику. Если Украина войдет в состав евразийского блока, от этого выигрывает Евразия. Если ее удастся оторвать и поставить под контроль атлантизма, Запад приобретает важнейший козырь и получает в свои руки мощный рычаг сдерживания потенциального геополитического возрождения России.
Поэтому Москва не может просто так вычеркнуть Украину из интеграционного проекта.
Украинская проблема: цивилизационное измерение
В свете создания Евразийского союза Украина представляет собой реальную проблему. Эту проблему нельзя свести только к капризности, беспринципности и продажности украинских политических элит, предпочитающих торговаться с Западом и Россией за объемы влияния, наживая на этом собственный капитал. Также неверно все сводить к наличию украинского национализма или работе американских сетей влияний. Эти факторы наличествуют, но не являются решающими. Все намного сложнее.
