Теренс Маккенна - ПИЩА БОГОВ
Эти соединения отличаются удивительной способностью напоминать нам как о наших слабостях, так и о наших собственных не менее удивительных способностях. Психоактивные вещества, подобно самой реальности, кажется, предназначены для того, чтобы поставить в тупик тех, кто ищет четких границ и легкого разделения мира на черное и белое. То, как мы определяем наше будущее отношение к этим веществам вместе с предлагаемыми ими измерениями риска и благоприятных возможностей, может стать последним словом о наших возможностях выживания и эволюции как сознательных существ.
3. ПОИСК ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО ДРЕВА ПОЗНАНИЯ
Он покинул смутное мерцание племенного костра и отошел на несколько шагов помочиться. Звук собственного голоса был низким и горловым: “Ни-ни-ни-ни-ни-и-и”. Та, Кто Кормит Нас, казалась необычайно могучей этой лунной ночью последнего полнолуния перед осенним равноденствием. Зачарованный ландшафтом, преображенным опьянением и лунным светом, он отошел подальше от шума домашней сцены.
Хекули была рядом, он это чувствовал. При этой мысли волосы на его спине встали дыбом. Был какой-то звук, похожий на шорох семечек в сосуде из тыквы. Потом он увидел хекули : она напоминала радужный цветок, горлышко или сфинктер, зависший в пространстве. За ней были другие, медленно вращающиеся во тьме, – одни так, другие иначе. Они приближались к нему, как стайка занятных медуз. Он услышал тихий ясный взрыв, когда ближайшая достигла его и прошла через его тело. В этот момент в голове вспыхнул розоватый рассветный свет, и его залило ее присутствие. Время исчезло, россыпи застывшего агата как бы прорвались через громадный водный поток. У него было счастливое ощущение предания себя смерти, что-то вроде оргиастического пароксизма самоутверждения. Невыразимый прежде в звуках пузырек волнующего его устремления всплыл на устах. По щекам полились слезы. Прежде он говорил слова. Но никогда прежде он не говорил и не понимал их так, как теперь.
“Та водос! Та водос! Я есмь! Я есмь!”
Идея, которую мы исследуем в этой книге, состоит в том, что определенное семейство активных химических соединений – индольные галлюциногены – играло решающую роль в возникновении наших сугубо человеческих качеств и такого чисто человеческого свойства, как саморефлексия. Поэтому важно знать, что из себя представляют эти соединения, и понимать их роль в природе. Определяющая характеристика этих галлюциногенов заложена в их структуре: все они имеют пятигранную пентексиловую группу в соединении с более известным бензольным кольцом (см. илл. 28). Эти молекулярные кольца делают индолы высокореактивными химически, а потому идеальными молекулами для метаболической активности в высокоэнергетическом мире органической жизни.
Галлюциногены могут быть психоактивны и/или физиологически активны и нацелены на многие системы в организме человека. Некоторые индолы для человеческого организма эндогенны: хорошим примером является серотонин. Гораздо большее их число экзогенно; они обнаружены в природе и растениях, которые мы употребляем в пищу. Некоторые ведут себя как гормоны и регулируют развитие или скорость полового созревания. Другие влияют на настроение и на состояние бодрствования.
Существует всего четыре семейства индольных соединений, которые являются сильными визуальными галлюциногенами и встречаются в растениях:
1. Соединения типа ЛСД. Обнаруженные в трех родственных видах вьюнков и спорынье, галлюциногены типа ЛСД в природе редки. То, что они наиболее известны среди галлюциногенов, несомненно является следствием их широкого распространения в 60-е годы, когда производились и продавались миллионы доз ЛСД. ЛСД – психоделик, но для того, чтобы вызвать галлюциногенный paradis artificial (“искусственный рай”) живых и совершенно неземных галлюцинаций – таких, какие ДМТ и псилоцибин дают при вполне традиционных дозах, в случае ЛСД требуются довольно большие дозы. Тем не менее многие исследователи подчеркивали важность негаллюциногенных эффектов ЛСД и других психоделиков. Эти эффекты включают в себя ощущение раскрытия ума и увеличение скорости мышления, способность понимать и разрешать сложные вопросы поведения и структурирования жизни, а также выявлять скрытые связи между теми или иными звеньями в процессе принятия решений.
ЛСД продолжают производить и продавать в гораздо больших количествах, чем любой другой галлюциноген. Было показано, что она помогает в психотерапии и при лечении хронического алкоголизма: “Везде в мире, где бы ее ни применяли, ЛСД доказала, что является эффективным средством лечения от очень старой болезни. Ни один другой препарат не был в состоянии побить ее рекорд по спасению жизней, искалеченных помойкой алкоголизма. В этом случае, помимо прямого использования ЛСД как лекарства, она может применяться и в качестве орудия для получения ценной информации”. /А. Ноffer and H. Osmond. New Hope for Alcoholics (New York: University Boors, 1968)/ Тем не менее в результате истерии, вызванной средствами массовой информации, потенциал этого психоделика, возможно, никогда не будет познан.
2. Триптаминовые галлюциногены, особенно ДМТ, псилоцин и псилоцибин. Триптаминовые галлюциногены находят повсюду в семействах высших растений, как, например, в бобовых, а псилоцин и псилоцибин встречаются в грибах. Эндогенно ДМТ встречается также в человеческом мозге. По этой причине ДМТ, возможно, вообще не следует считать наркотиком, но опьянение ДМТ является самым глубоким и визуально эффектным среди зрительных галлюциногенов, замечательным по своей краткости, интенсивности и нетоксичности.
3. Бета-карболины. Бета-карболины, такие, как гармин и гармалин, могут быть галлюциногенами при дозе близкой к токсичной. Они важны для шаманских видений, поскольку могут тормозить системы ферментов в организме, иначе депотенцирующих галлюциногены типа ДМТ. Следовательно, бета-карболины можно использовать совместно с ДМТ для продления и интенсификации зрительных галлюцинаций. Это сочетание является основой галлюциногенного снадобья аяхуаска, или йяге, употребляемого в Южной Америке на Амазонке. Бета-карболины легальны и до самых недавних пор были фактически неизвестны широкой публике.
4. Ибогаиновое семейство веществ. Эти вещества встречаются в двух родственных древесных породах Африки и Южной Америки – Tabernanthe и Tabernamontana.Tabernanthe iboga – куст с желтыми цветами, родственный кофе и имеющий свою историю потребления в качестве галлюциногена в тропиках Западной Африки. Его активные соединения имеют структурное сходство с бета-карболинами. Ибогаин известен больше как сильный афродизиак, чем как галлюциноген. Тем не менее в достаточных дозах от способен вызывать мощные визуальные и эмоциональные переживания.
Эти немногочисленные вышеприведенные пункты, возможно, содержат в себе самую важную и самую потрясающую информацию, какую только люди собрали о мире природы со времени рождения науки. Более ценным, чем новости об антинейтрино, более исполненным надежды для человечества, чем обнаружение новых квазаров, является знание о том, что некоторые растения, некоторые соединения открывают для человека забытые врата в мир непосредственного опыта, который ставит в тупик нашу науку и является поистине поразительным для нас самих. Должным образом понятая и примененная, эта информация может стать компасом, направляющим нас обратно в утраченный сад, в мир наших истоков.
ПОИСК ДРЕВА ПОЗНАНИЯ
При попытке понять, какие индольные галлюциногены и какие растения могли бы быть случайными виновниками возникновения сознания, необходимо иметь в виду несколько важных моментов.
Растение, которое мы ищем, должно быть африканским, поскольку существуют неоспоримые доказательства, что человек происходит из Африки. Еще точнее, это африканское растение должно произрастать на лугах, так как именно там наши недавние всеядные предки сумели адаптироваться, научились ходить на двух ногах и усовершенствовали существующие методы сигнализации.
Растение это не должно нуждаться в специальном приготовлении: оно должно быть активным в своем естественном состоянии. Допустить иное – значит быть наивно доверчивым: ведь смеси, снадобья со сложным составом, экстракты и концентраты принадлежат к более поздним этапам культуры, когда человеческое сознание и использование языка уже вполне установились.
Растение это должно быть постоянно доступным кочевой популяции, оно должно быть легко заметным и широко распространенным.
