Владимир Казарезов - Самые знаменитые реформаторы России
«Достижение партии состоит в том, что нам удалось организовать этот коренной перелом в недрах самого крестьянства и повести за собой широкие массы бедноты и середняков, несмотря на неимоверные трудности, несмотря на отчаянное противодействие всех и всяких темных сил, от кулаков и попов до филистеров и правых оппортунистов… можно с уверенностью сказать, что благодаря росту колхозно-совхозного движения мы окончательно выходим или уже вышли из хлебного кризиса. И если развитие колхозов и совхозов пойдет усиленным темпом, то нет оснований сомневаться в том, что наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире.
В чем состоит новое в нынешнем колхозном движении?.. в колхозы идут крестьяне не отдельными группами, как это имело место раньше, а целыми селами, волостями, районами, даже округами… в колхозы пошел середняк. В этом основа того коренного перелома в развитии сельского хозяйства…»
Все сказанное Сталиным являлось ложью. К середине 1929 г. только три с лишним процента крестьянских хозяйств было обобществлено. А среди созданных коллективных хозяйств более 60% составляли товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). А эти образования лишь условно можно было назвать колхозами, так как в их большинстве земля, скот, сельхозмашины обобществлены не были.
Но и те менее чем скромные результаты по социалистическому переустройству деревни к концу 1929 г. были получены неимоверными усилиями коллективизаторов и насилием над крестьянами. Добровольно в колхозы шли лишь бедняки, не сумевшие своими силами обеспечить себе достойную жизнь и рассчитывавшие сделать это за счет других; батраки, убогие, многодетные, потерявшие надежду выбиться из нужды самостоятельно. В 1929 г. ТОЗы на 60%, артели на 67%, коммуны на 78% состояли из бедняков. Однако и бедняки в массе своей не хотели идти в колхоз. Если бы они все же пошли туда, а остальные крестьяне — нет, то состоявшие из них хозяйства никогда не стали бы успешно работающими предприятиями. Что же касается середняка, то его партии не удалось «повести за собой», и утверждать обратное — значит фальсифицировать историю.
Как видим, говорить даже просто о подвижках в коллективизации после XV съезда не было никаких поводов, тем более о «великом переломе». И все-таки Сталин заявил об одержании стратегической победы, о том, что удалось осуществить «коренной перелом в недрах самого крестьянства и повести за собой широкие массы бедноты и середняков».
А потом началась величайшая драма в истории российского крестьянства. Люди в колхоз идти не хотели. Обвинить всех во враждебном отношении к советской власти было нельзя. Поэтому, как и при проведении кампании по изъятию хлеба, врагами коллективизации объявили кулаков. Выступая на конференции аграрников-марксистов (декабрь 1929 г.), Сталин заявил: «Теперь мы имеем возможность повести решительное наступление на кулачество, сломить его сопротивление, ликвидировать его как класс и заменить его производство производством колхозов и совхозов. Теперь раскулачивание производится самими бедняцко-середняцкими массами, осуществляющими сплошную коллективизацию». А через месяц было принято соответствующее решение Политбюро.
Более пяти процентов крестьянских хозяйств (210 тысяч) было отнесено к кулацким и их предстояло ликвидировать. Одни (первая категория) подлежали заключению в концлагеря и расстрелу, другие ссылкам на поселение в Сибирь и на Север. Очень скоро «контрольные цифры» были перевыполнены, а с мест поступали требования их увеличения. Если крестьянин по имущественному уровню не мог быть отнесенным к кулакам, а в колхоз идти не хотел, его обкладывали индивидуальными налогами, многократно превышающими возможности, и сажали в тюрьму за неуплату. Туда же мог угодить и бедняк, которому навешивался ярлык подкулачника.
Было сопротивление. Крестьяне резали скот, выступали против грабежей и насилия. Видя, что неприятие коллективизации нарастает и дело идет к вооруженному восстанию, Сталин в марте 1930 г. выступил со статьей «Головокружение от успехов», где обвинил местных руководителей в перегибах и злоупотреблениях. В результате произошел некоторый откат в коллективизации, многие колхозы распались. Но это было временное отступление, чтобы успокоить людей. Потом нажим усилился и к середине 1930-х гг. деревня в основном была коллективизирована.
Почему Сталину в короткий срок удалось провести столь глубинные преобразования на селе, перевернув столетиями складывавшиеся жизненный уклад и хозяйственную организацию, ценностные ориентации миллионов человек? При том, что новые формы жизни до того никогда и нигде в мире не были опробованы и абсолютное большинство крестьян таких перемен не хотело. Нам представляется, что причины были следующие.
К концу 1920-х гг. Сталину удалось уничтожить всяческую политическую оппозицию в стране, как вне большевистской партии, так и внутри ее. Два миллиона коммунистов, контролировавшие все стороны производственной, общественно-политической, духовной жизни страны, были преданы своему вождю.
Удалось создать мощные силовые структуры, карательные органы (ОГПУ, милиция, армия, суд, прокуратура), целиком и полностью подчиненные единой управляющей воле в лице Центрального Комитета ВКП(б) (Сталина).
К началу коллективизации уже была уничтожена небольшая прослойка жителей села, являвшихся формальными и неформальными лидерами, — помещики, земские деятели, священники, кооператоры, учителя, старосты, выборные лица и др.
Уничтожили разного рода сельскохозяйственные общества, кружки, объединения, где крестьяне собирались, приобщались к профессиональным знаниям и общей культуре.
Погибло целое направление крестьянской поэзии, олицетворяемое с именами таких выдающихся поэтов, как Есенин и Клюев, и многие другие.
С раскручиванием сплошной коллективизации оставалось уничтожить наиболее авторитетных зажиточных крестьян, что и было сделано. Оставшаяся деревенская масса лишилась своих духовных и иных ориентиров, и с ней стало можно делать все, что угодно.
Исключение возможности какого бы то ни было инакомыслия постепенно сформировало в людях убежденность в том, что по-иному жизнь и не может быть организована, кроме как по-колхозному.
Ближайшими результатами коллективизации стал резкий спад сельскохозяйственного производства, гибель половины скота, разрушение сельской инфраструктуры (уничтожали кулаков — вместе с ними исчезали мельницы, заготовительные конторы, магазины, разного рода мастерские, осеменительные пункты и т.д.). Не заставил себя ждать голод, разразившийся в самых густонаселенных районах СССР. Люди гибли миллионами, а руководство страны, не будучи в состоянии помочь им, поставило на дорогах заслоны, чтобы перекрыть доступ голодающим и умирающим в относительно обеспеченные продовольствием регионы.
С начала коллективизации и до смерти Сталина крестьяне, в абсолютном своем большинстве, досыта не ели. С уничтожением хозяев на селе был утрачен стимул к производительному труду. Колхозники, получая трудодни-палочки, ничего не имея на них, соответственно и работали. А чтобы не разбежались, в деревнях не стали выдавать паспорта. От голодной смерти людей спасали домашние подворья. Сложилась система эксплуатации крестьян, куда более жестокая, чем при крепостном праве. Тогда крестьянин три дня работал на помещика (барщина), три дня на себя. И произведенное в собственном хозяйстве у него никто не забирал. Колхозник всю неделю обязан был трудиться в колхозе, отвлекаясь на работу дома лишь урывками, при этом значительную часть произведенного отдавая государству в виде натурального налога.
Село не оправилось от удара, нанесенного Сталиным, до самой его смерти. Если коров в 1916 г. насчитывалось (в соответствующих границах) 28,8 миллиона голов, в 1928 году — 32,2 миллиона, то в 1953 г. — только 24,3 миллиона. Урожаи зерновых оставались на уровне 1913 г. Сорок лет пропали даром для российской деревни, несмотря на насыщение ее тракторами и комбайнами, агрономами и зоотехниками, электрификацию и химизацию. Ничто не могло компенсировать главного — уничтожения крестьянина-хозяина.
Индустриализация являлась важнейшей составляющей ленинского плана построения социализма. В соответствии с провозглашенными доктринами нужна была мощная промышленность, чтобы дать технику на село и для производства современного вооружения не только для обороны собственной страны, но и помощи международному пролетариату (мировая революция!). Деревню обирали столь жестоко еще и затем, чтобы продавая за границей хлеб, покупать оборудование для вновь строящихся заводов. Иных экспортных ресурсов в стране не имелось.
В течение первой пятилетки (1928–1933 гг.) было построено более 1,5 тысячи новых крупных предприятий. Для чего половина капитальных вложений направлялась в промышленность, в том числе 75% — в отрасли, производящие средства производства. Строились электростанции, металлургические комбинаты, автомобильные и тракторные заводы, оборонные предприятия и т.д. За первую пятилетку производство продукции машиностроения и металлообработки выросло в 4 раза, выработка электроэнергии — в 2,7 раза. За годы второй пятилетки (1933–1937 гг.) продолжилось бурное развитие промышленности. К ее концу в сельском хозяйстве уже работало 456 тысяч тракторов и 129 тысяч комбайнов, сделанных в основном на собственных заводах. Складывалось впечатление безусловного преимущества плановой системы перед рыночной, при которой значительные ресурсы расходовались на конкурентную борьбу, погибали во время кризисов перепроизводства. Высший Совет народного хозяйства (ВСНХ), как и Госплан, были образованы еще при Ленине, но создавалась и отрабатывалась плановая система Иосифом Виссарионовичем. Сталин и его советники по проблемам экономики и производства наивно полагали, что можно в централизованном порядке учесть все потребности людей в товарах, а предприятий — в сырье и полуфабрикатах, спланировать и организовать их производство в нужных количествах.
