Литературная Газета - Литературная Газета 6553 ( № 20 2016)
– Почему ты это делаешь? – прямо спрашиваю я Карена Алексаняна. – И дальше – что?
Он только качает головой, выражая недоумение, и делает жест «а напоследок»…
Перед нашими глазами открывается следующий широкий и застроенный двор с великолепным видом на водопады, сады, бассейн, место для тихих игр, детскую площадку и боилски (боярские. – Прим. переводч. ) бани, ресторан и отель с великолепной базой для отдыха… Это единый комплекс под названием «Старая Плиска», где продумана каждая деталь – от широких карнизов с «ожерельями» из ласточкиных гнёзд до порталов, через которые входишь. На одной стороне глаголица, а на другой – кириллица. Всё эстетично, никакого китча. Только камень, дерево, кованое железо и керамическая плитка…
– Ты не ответил на мой вопрос: почему ты это делаешь?
– Я не люблю говорить. Другие это делают лучше… Хочу, чтобы Плиска превратилась в болгарский Иерусалим! Превратилась в крещенскую купель славянства! И вот почему. Я хочу, чтобы сюда приходили дети и родители. Пусть приходят и иностранные гости, чтобы познакомиться с историей и болгарским вкладом в мировую культуру. Болгария дала азбуку стольким народам, миллионы людей сегодня пишут на ней! Разве этого мало?! Что ещё я хочу? Чтоб продолжались открытые занятия по патриотизму, дискуссии и круглые столы… Если Славянская академия подхватит мою идею и будет проводить здесь свои форумы, будет здорово. Давайте покажем другим народам, какое сокровище явилось в мир отсюда…
Перевод Натальи ЛЯСКОВСКОЙ
Хранитель
Хранитель
Литература / Литература / ПОВЕРХ БАРЬЕРОВ
Сенкевич Александр
Феномен Ренэ Герра
Представим себе невероятное. Начнем с того, что Павел I не был задушен шарфом в своей спальне в Михайловском замке в ночь с 11 на 12 марта 1801 года и продолжал пребывать на троне еще какое-то время. Россия, соединенная союзническими отношениями с Францией Наполеона Бонапарта, уже получила особые преимущества перед другими европейскими странами. Потребовалось дальнейшее укрепление и расширение этих дружественных и взаимовыгодных межгосударственных связей. Первым серьезнейшим шагом в этом направлении стал поход в Индию казаков Войска Донского, задуманный русским императором и поддержанный Наполеоном Бонапартом, тогда еще только первым консулом. Этот дерзкий военный демарш против Великобритании имел некоторую надежду на успех, хотя рассматривается большинством историков изначально авантюрным и сомнительным со всех точек зрения. Однако история знает немало примеров, когда осуществлялись более безумные прожекты. Понятно, что одной Индией дело не закончилось бы. Тесное сотрудничество России и Франции сулило всевозможные выгоды каждой из двух стран. Политическую карту мира ждала основательная перекройка государственных границ. Неожиданная насильственная смерть Павла I круто изменила предполагаемый ход исторических событий.
Есть где разгуляться воображению писателя-фантаста с амбициями историка, использующего в своих рассуждениях сослагательное наклонение. Но какое отношение имеют все эти факты старины глубокой к загадочной личности нашего современника, французского профессора-русиста Ренэ Герра? Самое непосредственное.
Ренэ Герра воплощает собой тот предполагаемый, но несостоявшийся в массовом воспроизведении психологический тип человека, который неминуемо сложился бы в результате слияния России и Франции в одну этнокультурную общность. Безупречное знание русского языка – не самое в нем поразительное. В наши дни подобные самородки-полиглоты, если и не встречаются на каждом перекрестке межкультурных контактов, но не так уж и редки. В самом Ренэ Герра, в его деятельности и написанных им книгах производит неизгладимое впечатление другое – его русскость. Иными словами его принадлежность и преданность до самозабвения русской культуре и русскому миру, наложенная на французскую импульсивность, прагматизм и ироничность.
Такое слияние в одном человеке двух культурных традиций если когда-то и происходило во Франции, то было исключительным фактом. В отличие, например, от России, где все предпосылки для подобного синтеза существовали с екатерининских времен. Не забудем, что большая часть русского дворянства превосходно говорила по-французски, развивала свой ум и оттачивала мысль на французской художественной литературе и идеалах Просвещения. Пушкин первые свои стихи, напоминает нам Ренэ Герра, писал по-французски, а дореволюционные журналы «Мир искусства» и «Золотое руно» выходили в России на этих двух языках.
О воздействии нашего языка и культуры на сознание французов говорить бессмысленно – что могло быть, так и не произошло. Россия и Франция не объединились в XIX веке в единое государство – что-то вроде Римской империи или нынешнего Евросоюза. Каждая из двух стран пошла своей дорогой, пытаясь не сворачивать в сторону и не заблудиться по направлению к общему благу. И все-таки сколько существует между нами общего!
Так из чего же возник этот удивительный феномен – Ренэ Герра? Не из воздуха же! Как ни покажется парадоксальным, этому событию содействовала катастрофа 1917 года в России, хотя до появления на божий свет будущего профессора-русиста оставалось двадцать девять лет.
В своей книге «О русских – по-русски» Ренэ Герра рассказал о том, когда, при каких обстоятельствам и благодаря кому и чему эта русскость непринужденно, естественно и незаметно для него самого на протяжении пятидесяти пяти лет овладевает его сознанием и отчасти неопределенной, но для многих людей реально существующей субстанцией, называемой душой.
Провидение возложило на Ренэ Герра, казалось бы, невыполнимую миссию: сберечь кое-что из духовного богатства России дореволюционной, а также (главным образом) из того, что сохранилось от наследия великих изгнанников – писателей и художников Зарубежной России. Тех, кого считали в СССР, а вскоре и во Франции (с некоторыми, впрочем, единичными исключениями и осторожными оговорками) творчески себя исчерпавшей, малоинтересной, скучной публикой. Эти проигравшие «бывшие» русские, эти политические неудачники в 30-е годы и вплоть до второй половины 80-х годов прошлого века воспринимались во Франции (и не только в ней одной) «людьми помойки», смердящими отбросами чего-то прежде значительного и великолепного.
Какую же веру в духовное избранничество этих людей надо было сохранять в себе, чтобы в них, униженных, страдающих от безнадежной нищеты и одиночества, увидеть «души прекрасные порывы», прочувствовать силу их мыслей, услышать их предостережения и пророчества. К тому же их сродненность с миром прекрасного диссонировала с тупым равнодушием ко всему и всем людей толпы – тех, кто жил и живет моментом.
Малопонятные игры потусторонних сил привели к неожиданному результату – к заинтересованности со стороны Ренэ Герра, которому тогда исполнилось тринадцать лет, той Россией, которой уже не существовало в помине, однако ее бывшие граждане еще доживали свой век в разных местах Франции. Кто в Париже, кто на Лазурном берегу, а были и те, кто нашел приют во французской глубинке.
Впереди Ренэ Герра ожидало главное дело его жизни – собрать и сохранить все то, что имело отношение к культуре и литературе Зарубежной России. Естественно, что собрать все было ему не по силам и средствам. Вместе с тем судьба и удача ему благоволили. С течением времени он оказался среди крупнейших в мире собирателей и хранителей «русских сокровищ», авторитетных и компетентных специалистов по наследию писателей и художников всех волн русской эмиграции.
В его собственности находятся необыкновенные и редчайшие материалы. Например, он обладатель самой крупной в мире частной коллекции дореволюционных русских открыток. Глядя на них, понимаешь, каким привлекательным, а иногда ошеломляюще прекрасным с развитием капитализма становился архитектурный облик российских провинциальных городов. Но это малая часть ценнейшего культурного наследия России, оказавшегося в распоряжении Ренэ Герра. Куда более внушительно выглядит рукописный архив. Он состоит из рукописей художественных текстов, писем (в том числе писем Льва Толстого, Ивана Тургенева, Александра Герцена, Ивана Бунина, Максима Горького, Алексея Ремизова, Михаила Врубеля, Николая Рериха, Александра Бенуа, Константина Бальмонта, Дмитрия Мережковского…) и других документов, имеющих непосредственное отношение к творчеству и деятельности оказавшихся в изгнании (или, по слову Зинаиды Гиппиус, – в послании) выдающихся русских людей. Нельзя также не обратить внимание на огромное количество находящихся в собственности Ренэ Герра полотен и графических листов художников Зарубежной России.
