KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Публицистика » Галина Каган - Окно в другое измерение

Галина Каган - Окно в другое измерение

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Галина Каган, "Окно в другое измерение" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— А в коробочках начался пожар!


Дорогой Лёва!

Честно говоря, от первых десяти–одиннадцати месяцев занятий с Артёмом было ощущение, будто стучишься головой в запертую дверь.

Никто вообще–то ни в какие результаты не верил.

А лёд тронулся. Сейчас это совершенно очевидно.

Артём начинает исследовать мир. Берёт предметы. Реагирует на звуки. Протягивает руку, когда слышит музыкальные инструменты, пытается их схватить. И у него получается.

Артём теперь живёт на даче в Солнечном. Я приношу ему посмотреть одуванчики, кленовые листья и маленькие лопухи. Прошу мать показать Артёму, как всё это растёт на земле. Нельзя дожить до восьми лет и ничего не знать об одуванчиках.


P. S.

Помнишь Уну?

Уна возвращается домой, в Америку, в свой город N штата N.

Я странно себя чувствую.

Как будто расстаёшься с кем–то совершенно необходимым. Такое ощущение, что вот–вот кончится воздух.

Это первое предчувствие тоски.

Обещали приехать через год.

Я вспоминаю, как она улыбается краем рта.


Дорогой Лев!

Я тут написала статью о том, как я начинала работать с аутистами. Получилось немного длинно, но зато честно. Скоро три года исполнится, как я пришла в Фонд.


О том, чего я не знаю.

Если записать всё, чего вы не знаете, получится целая библиотека.

Гарри Поттер


1. Прийти

«Денег не платят, но это очень интересно и полезно — главное, что любой новый человек, ищущий лазейку, кажется, важен для этих детей… В общем, возможность научиться новому, при этом кому–то помочь, ну хоть чуть–чуть». К.

В начале марта 2004 года мне позвонил один знакомый и говорит:

— Не хочешь посмотреть на детей–аутистов?

— А зачем? — спрашиваю.

— Ну как… Узнаешь, кто такие аутисты и как выглядят те, кто с ними работает.

И сказал мне про объявление:

ТРЕБУЮТСЯ: Психолог, врач, логопед, педагог, работники творческих специальностей (возможно студенты) для работы с аутичными детьми.

УСЛОВИЯ: Волонтерская работа сроком до двух месяцев. В дальнейшем возможно трудоустройство. Летом выезд в интегративный лагерь на берегу Онежского озера.

КОНТАКТНОЕ ЛИЦО: Ирина Борисовна

Я тогда училась на втором курсе дефектологического факультета. Работать с детьми мне почти не приходилось, и я испытывала потребность в любой практике: смогу ли я работать по специальности? Может быть, я ошиблась в выборе? Нужно поскорее это выяснить, пока не поздно убежать.

И вот как раз предоставляется такая возможность. Надо воспользоваться. В конце концов, почему бы не аутисты?

Я позвонила Ирине Борисовне.

— Здравствуйте. Я учусь на втором курсе факультета коррекционной педагогики. Видела ваше объявление. Можно мне прийти?

— Приходите.

Я пришла.


2. Начать

Нельзя сказать, что я к тому времени совсем ничего не знала об аутизме. Время от времени о таких детях упоминали в лекциях. В детстве я любила читать американские «книжки для родителей» — по семейной психологии, и автор–психолог нет–нет да и затрагивал тему аутизма. Но всё это было случайно и вскользь. Иными словами, я слышала звон, но не знала, где он. Аутисты, как я их себе представляла, должны сидеть в углу спиной ко всем и каменно молчать. И больше ничего.

«Ну ладно, — думала я, — на месте всё объяснят».

Но вместо того, чтобы объяснять, меня отправили смотреть занятие.

Это занятие было как сон.

Я вошла в игровой зал следом за психологом и села на стул, стоящий в углу. Оттуда было хорошо видно и слышно всё, что происходило в комнате.

Первое, что меня поразило, — тишина. В комнате нас было пятеро: трое детей лет пяти–семи, психолог и я. И при этом было очень тихо. Дети двигались по залу и что–то делали, но я не понимала что. На мой тогдашний взгляд, в их действиях не было никакого смысла: они бесцельно бродили по комнате, брали какие–то игрушки, крутили в руках, бросали. Садились на качели и неподвижно сидели, не пробуя качаться. Подходили ко мне, но, казалось, не замечали. Время от времени они произносили какие–то слова (или слоги? или звуки?), которых я тоже не понимала.

«Как на космическом корабле», — подумала я.

А действия психолога вообще были для меня полной загадкой.

Что конкретно входит в его обязанности?

Почему психолог подолгу наблюдает за тем, как ребёнок вращает перед глазами красную телефонную трубку, но не вмешивается?

А сейчас почему вмешался?

По какому плану или программе он работает?

Какова цель занятия? Задачи?

Нам в нашем педагогическом без конца внушают, что у всего есть четкая цель, задачи и план.

Здесь я этого не вижу.

Единственное, что я поняла: и психолог, и дети находятся в неизвестном мне мире. Этот мир существует по своим правилам; в нём действуют иные, чем в привычном мире, закономерности, другая логика. Я вижу только внешнюю сторону процесса. Суть от меня спрятана, поэтому я ничего не понимаю. Всё происходящее в комнате кажется мне нелогичным — как пришельцу с другой планеты.

Как только я почувствовала себя пришельцем, сразу стало неуютно. Что я здесь делаю?

И чтобы хоть как–то оправдать своё пребывание в комнате, я подошла к качелям, на которых сидел ребёнок, и стала их качать.


3. Делать

Диалог с психологом:

— Мне казалось, что наша задача — заставить их сделать что–то конкретное. Например, сложить башню из кубиков.

— Конечно, нам так легче. Твоя ошибка в том, что это не ребёнок, делает, а ты. Ты делаешь им.

Когда я начала качать ребёнка на качелях, я сразу почувствовала себя увереннее.

Моё место в процессе определено. Я делаю. Я ведь пришла сюда для того, чтобы что–то делать, разве нет?

Это придало мне уверенности, и на следующих занятиях я только и делала, что делала.

Если мне удавалось покатать ребёнка на качелях, дать ему в руки куклу или его руками сложить пирамидку, я считала, что оправдала своё присутствие в игровом зале. А если я просто стояла в стороне и наблюдала, время потрачено зря. И всё это усугублялось страхом сделать что–то неправильно. Но когда я ничего не делала, страх усиливался в несколько раз.

Конечно, делать мне было проще, чем чувствовать. Я не пыталась понять ребёнка, а заставляла его. Как для аутиста первой группы человек может служить каруселью и подставкой для лазанья, так для меня аутичный ребёнок был инструментом действия.

Негативизм этого ребёнка (который не мог не усилиться в процессе такого взаимодействия) и его сопротивление были мне только на руку: от борьбы я уставала.

Усталость доказывает, что ты что–то делал.

Таким образом, у меня совсем не осталось времени наблюдать, приглядываться и анализировать. Время проходило в лихорадочном поиске «дел» и в страхе ошибиться.

Представьте себе человека, который попал на другую планету и сразу оказался в оживлённом месте. Он видит тамошних жителей, которые выполняют непонятную для него работу и говорят на неизвестном языке.

Существует две тактики: первая — выжидательная. Не стараться включиться в незнакомую деятельность, пока не поймешь ее смысла. Зато когда поймешь, включишься в работу на полноценном уровне.

Вторая — искать более–менее простую и понятную операцию и сразу же начать её выполнять, не вникая в цель и суть работы.

Для первой тактики мне не хватало ни терпения, ни уверенности.


4. Не делать

Одна мама:

— Мы с ребёнком сидим и ничего не делаем. Думаете, это просто?

И чем дольше я «делала», тем меньше эта «деятельность» меня удовлетворяла.

Я начала понимать, что прохожу мимо главного, а моя работа почти механична. Теперь, даже если я находила себе «дело», страх не проходил.

Я чувствовала, что ошибаюсь. До сих пор я скользила по поверхности, теперь — потянуло вглубь. Но я боялась идти вглубь, потому что боялась ошибок и знала, что чем глубже опускаешься, тем больше неразрешимых задач.

Оставаться на поверхности было еще тяжелее. Тот уровень взаимодействия с детьми, который я уже освоила, перестал меня устраивать, а строить взаимодействие на другом уровне я еще не умела. Оказавшись в середине такого большого противоречия, я сделала всё, что могла: впала в ступор.

Я входила в игровую комнату и по привычке начинала использовать проверенное средство против дискомфорта: «деятельность».

Например, начинала качать ребёнка на качелях. Дискомфорт усиливался. Я бросала одно «дело» и шла искать другое. В конце концов моё поведение на занятии превращалось в «полевое»[19].

Тогда я не замечала разницы между моим бездействием и кажущимся бездействием психолога.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*