Майкл Мур - Глупые белые люди
Неудивительно, что помощники запретили тебе проводить пресс-конференции в последние два месяца до выборов. Они бледнели при одной мысли о том, что у тебя могут спросить и что ты можешь ответить.
Ясно одно — ты не в состоянии говорить по-английски так, чтобы мы тебя понимали. Сначала твоя манера коверкать слова и предложения кажется милой. Если не очаровательной. Однако со временем подобная речь начинает беспокоить. Когда в одном из интервью ты отверг проводившуюся десятилетиями политику США в отношении Тайваня, заявив, что мы готовы «на все», лишь бы защитить этот остров, и в придачу намекнул на переброску туда военных сил… Господи, Джордж, весь мир офигел! Прежде чем ты понял, в чем дело, все уже были в полной боевой готовности.
Если хочешь быть главнокомандующим, ты должен уметь общаться с подчиненными. А вдруг твои милые оговорки не прекратятся? Знаешь, как легко малейшее недоразумение перерастет в общенациональный кошмар? Теперь ясно, почему ты хочешь увеличить бюджет Пентагона. Нам понадобится вся огневая мощь, если ты случайно прикажешь «стереть» русских, подразумевая «сотрите „русский соус“[23] с моего галстука».
По словам помощников, ты не хочешь (не можешь?) читать подаваемые резюме и просишь советников прочитывать бумаги за тебя или для тебя. Будучи первой леди, твоя мама горячо поддерживала обучающие программы по чтению. Видимо, она не понаслышке знала, как трудно с ребенком, который не умеет читать.
Пожалуйста, не воспринимай все это на свой счет. Возможно, дело в неспособности к обучению. В Америке таких чуть ли не 60 миллионов. Здесь нечего стыдиться. Да, наверное, дислексик может быть президентом США. «Функциональной безграмотностью» страдал и Альберт Эйнштейн, и ведущий ток-шоу Джей Лино. (Ура! Мне таки удалось помянуть Лино и Эйнштейна в одном предложении! Видишь, разговаривать на родном языке довольно весело!)
Однако если ты отказываешься решать свою проблему, боюсь, ты можешь представлять слишком большую опасность для Америки. Тебе нужна помощь. Тебе нужна обучающая программа «Хукд он фоникс», а не очередной брифинг в Овальном кабинете.
Скажи правду, и я лично стану приходить и читать тебе перед сном.
2. Ты — алкоголик? И если «да», как это отражается на исполнении обязанностей главнокомандующего?
Опять же сие не повод тыкать пальцами, стыдить и презирать. Алкоголизм — серьезная проблема; им страдают миллионы американцев; многих алкоголиков все мы знаем и любим. Почти всегда есть шанс вернуться к нормальной жизни. Алкоголик может стать — и быть — президентом США. Я безмерно восхищаюсь теми, кто способен совладать с пагубной привычкой. Ты сказал нам, что не в состоянии контролировать потребляемые дозы алкоголя и с сорока лет не брал в рот ни капли. Поздравляю.
Еще ты признался, что раньше частенько «перебирал», а теперь наконец «осознал, что спиртное стало лишать меня сил, а в итоге могло повлиять на мои отношения с другими людьми». Классика алкоголизма. Конечно, ты не лишаешься права на президентство и все же обязан ответить на ряд вопросов, особенно учитывая, как долго ты скрывал, что в 1976 году был арестован за вождение в нетрезвом виде.
Почему бы тебе не признать себя алкоголиком? Ведь именно принятие сего факта считается Первым шагом[24] на пути к выздоровлению. Какой поддержкой ты заручился, дабы подстраховаться на случай срыва? Президент — едва ли не самая стрессогенная работа в мире. Чем ты гарантируешь свою способность справляться с давлением и тревогой, неизменно сопутствующими самому могущественному человеку на Земле?
Откуда нам знать, не потянет ли тебя к бутылке при встрече с серьезными неприятностями? Ты ведь никогда не занимал такой высокой должности. Насколько я знаю, лет двадцать ты вообще не работал. Когда ты прекратил «маяться», папа пристроил тебя в нефтяной бизнес, а когда несколько афер с твоим участием провалились, помог заполучить бейсбольную команду высшей лиги — от тебя требовалось только сидеть в ложе и смотреть бесконечные нудные матчи.
В качестве губернатора Техаса ты тоже не слишком напрягался; там просто нечего делать. Должность эта более чем формальна. А вот как ты поступишь при внезапной угрозе мировой безопасности? У тебя есть друг, которому можно позвонить? Есть с кем посовещаться? Не отвечай на мои вопросы, просто дай слово, что ты об этом позаботился.
Да, я затрагиваю глубоко личные детали, однако люди имеют право знать. А тем, кто твердит: «Да ладно, это его личное дело, уже двадцать четыре года прошло», я скажу: «Двадцать восемь лет назад меня сбил пьяный водитель, и я до сих пор плохо владею правой рукой». Прости, Джордж, но когда ты появляешься на людях в нетрезвом виде, речь идет уже не о твоей ЛИЧНОЙ жизни. А о моей, о жизни моих близких.
Члены предвыборной кампании — пресс-секретари — пытались прикрыть тебя, солгав журналистам об обстоятельствах того ареста. Они уверяли, будто коп тормознул твою машину за «слишком медленную езду». Правда, по словам офицера, тебя занесло на обочину. А от вопросов о вечере в каталажке ты и сам начинаешь открещиваться.
— Я не был в тюрьме, — заявляешь ты.
В полиции местному журналисту сообщили, что в реальности на тебя надели наручники и доставили в участок, где держали под стражей не менее полутора часов. Неужели ты и в самом деле не помнишь?
Твой поступок — не просто инцидент на дороге. Даже не верится: твои представители всерьез полагают, будто арест за вождение в нетрезвом виде безобиднее проступка Клинтона. Женатому человеку врать про сексуальную интрижку со взрослой женщиной нехорошо. Однако это НЕ сопоставимо с управлением машиной в нетрезвом состоянии, угрожающим жизням других людей (в том числе и жизни твоей сестры, Джордж, которая тогда сидела рядом с тобой).
Это НЕ одно и то же, как бы ни плевались перед выборами твои заступники, когда Эл Гор добровольно признал, что в молодости покуривал травку. Гор не садился под кайфом за руль и подвергал опасности только свою жизнь; более того — он не пытался скрывать свои поступки.
Ты же стремился замять дело — бормотал про «ошибки молодости». Но ты НЕ был «молод». На тот момент тебе уже перевалило за тридцать.
Когда же твое преступление окончательно обнародовали, буквально за несколько дней до выборов, было больно смотреть, как ты небрежно пытался отнести свой «безответственный» поступок к обычной «юношеской глупости» — банке пива с приятелями (хи-хи). Я сочувствовал семьям полумиллиона человек, сбитых пьяницами вроде тебя, за двадцать четыре года, прошедшие со времени твоего «маленького приключения». Слава Богу, ты продолжал пить всего несколько лет после того, как «усвоил урок». Еще я подумал, через что пришлось пройти твоей жене Лоре. Она ведь тоже слишком хорошо знает, как опасны водители. В семнадцать лет она убила своего одноклассника, проехав на красный свет и врезавшись в его автомобиль. Надеюсь, она поддержит тебя, если начнет сказываться давление работы. (Как бы там ни было, не обращайся за помощью к Дику Чейни: его за вождение в нетрезвом виде арестовывали дважды, хотя и больше чем за двадцать пять лет!)
И наконец, не могу не рассказать, как я горевал в ту безумную предвыборную неделю, когда ты спрятался за спинами дочерей, использовав их, чтобы оправдать сокрытия преступления. Мол, история о твоем пьянстве послужит для девочек плохим примером. И секретность помогла… судя по близняшкам, которых только за этот год несколько раз арестовывали за пьянство. В каком-то смысле я восхищаюсь их бунтом. Они просили тебя, умоляли, убеждали: «Папочка, пожалуйста, не баллотируйся в президенты, не губи наши жизни!» Ты не послушал. Сие произошло. Теперь, как заведено у подростков, настал час расплаты.
Возможно, ведущие комедийного шоу «В субботу вечером в прямом эфире» сформулировали проблему лучше: «По словам Джорджа Буша, он не упоминал об аресте за вождение в нетрезвом виде, чтобы о нем не могли плохо подумать его дочери. Он предпочел, чтобы они считали его человеком, который потерпел крах в деловых авантюрах и в настоящее время казнит людей».
Настоятельно рекомендую: попроси помощи. Присоединись к «Анонимным алкоголикам». Приведи туда и дочерей. Вас примут с распростертыми объятиями.
3. Ты — преступник?
Когда в 1999 году тебя спросили, не пробовал ли ты кокаин, ты заявил, будто не совершал «за прошедшие двадцать пять лет ничего противозаконного». Однако за последние восемь лет мы столько узнали про уклончивые ответы, что любой здравомыслящий человек неизбежно задумается — а как же дела обстояли чуть раньше?
