Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №8 (2001)
Конечно же, флоту многого не хватает. Потребности в судоремонте удовлетворены лишь на 4 процента, из-за отсутствия материально-технических ресурсов редко выходят в море корабли, подводные лодки, прикована к земле авиация, крайне редко демонстрирует Россия свой Андреевский флаг на океанских просторах. Поддержание боевой готовности на должном уровне дается флоту очень большим трудом, напряжением всех ресурсов. Люди работают на пределе человеческих возможностей. И может быть, человеческий фактор и является той главной составляющей, которую удалось мобилизовать командующему, чтобы сохранить флот от развала.
* * *
Северный флот, как и все Вооруженные Силы России, пережил страшное по своей разрушительной силе десятилетие военных псевдореформ, которые сводились лишь к сокращениям личного состава и уничтожению боевого потенциала армии и флота.
Оценивая нынешний этап военной реформы на Северном флоте, Вячеслав Алексеевич говорит:
— Сейчас элемент сокращений также присутствует, но я впервые почувствовал здравый смысл в том, что происходит. Появился замысел, определены этапы, и, что принципиально важно, впервые с нами стали согласовывать масштабы и сроки сокращений, предоставили возможность самим принимать решения по реформированию флота исходя из потребностей сохранения боеспособности.
Директивные указания приходят только после согласования с командованием флота, с учетом мнения специалистов, которым на месте виднее, что и как реформировать. Раньше такого не было.
Более того, свои соображения по поводу реформирования я докладывал Секретарю Совета Безопасности, лично встречался с ним. Высказал свои предложения и Президенту России, который встречался лично с каждым командующим во время подведения итогов за 2000 год. Это — государственный подход к решению проблем приведения Вооруженных Сил России к современным реалиям военно-политической обстановки в мире и возможностям экономики страны.
Я могу смело сказать: реформы на флоте пошли в нужном направлении. Идет оптимизация структуры флота, улучшилось материальное положение офицеров и мичманов, лучше стал финансироваться судоремонт, и в перспективе мы надеемся получить новые корабли.
Раньше было много разговоров, но мало дел. Сейчас слово не расходится с делом. Мы понимаем, государство в нынешних условиях не в состоянии содержать Вооруженные Силы в том количестве, которое имеется, одновременно обеспечивая масштабную закупку новой боевой техники. Нужно пройти через этот сложнейший и очень болезненный период в истории Отечества, сохранив для России Флот.
* * *
Адмирал Попов, рассуждая о роли и значении Северного флота в нынешних условиях, предстает не просто как флотоводец, а как политик.
— Сейчас употребление термина “угроза” нужно понимать не так, как 20—30 лет назад. Угроза мировой термоядерной войны снизилась. Это факт. Но в то же время возросли угрозы региональных конфликтов. А здесь роль флота не просто велика. Она определяющая и уникальная. Вспомните события вокруг Югославии. Все дипломатические демарши России остались без внимания. А будь в Средиземном море мощная группировка российских кораблей, в которую входили бы авианосец “Адмирал Кузнецов” и тяжелый атомный ракетный крейсер “Петр Великий”, я думаю, события пошли бы по другому сценарию. Причем флот прибыл бы к месту назначения через нейтральные воды, не нарушив ни одного международного соглашения. Он бы дошел туда достаточно быстро, встал у берегов Югославии, и тогда наши политики могли бы сказать: “Хватит, навоевались”. Весомым, решающим аргументом стал бы даже один ракетный крейсер “Петр Великий”, через который чужие ракеты не смогут пролететь. Он способен сбить десятки крылатых ракет. Флот одним своим присутствием способен снизить накал страстей, стать весомым аргументом внешней политики нашего государства. Во всяком случае, так было во время Карибского кризиса. Может он выступать и как посланец мира и дружбы. Свидетельство тому — многочисленные визиты наших кораблей в порты других стран, в том числе в США, ответные визиты кораблей стран НАТО в Североморск. Эти контакты укрепляют меры доверия, служат разрядке напряженности во взаимоотношениях. Такой способностью не обладает ни один другой вид Вооруженных Сил. Вы можете представить себе заграничный визит дружбы танковой дивизии или полка ракетных войск стратегического назначения?
Флот — мощнейшая сила сдерживания, эффективный инструмент в руках политиков, и его необходимо развивать в приоритетном порядке. Не зря ведь США и страны НАТО уделяют ему столь пристальное внимание.
В нашей стране ситуация была несколько иная. Правда, в отличие от руководства страны, роль и значение флота прекрасно осознавал народ. В те годы, когда флоту было особенно трудно, ему подставили плечо и помогли выжить регионы России, которые объединил в Ассоциацию субъектов Российской Федерации, шефствующих над кораблями и частями Северного флота, губернатор Мурманской области Юрий Евдокимов. Поддержка Северного флота приобрела всероссийский масштаб.
Сегодня шефские связи переходят на более высокий виток. Теперь мы согласовываем с шефами даже вопросы технической помощи для поддержания боеготовности флота. Пример тому — тяжелый авианесущий крейсер “Адмирал Кузнецов”, который и сегодня ржавел бы у причала, не окажи поддержку Московская область, выделившая средства на завершение ремонта корабля в 1995 году. Авианосец выходил на боевую службу в Средиземное море. Он и сегодня в боевом строю.
Без преувеличения, эти связи спасли нас. Прежде всего, в моральном плане. Моряки почувствовали, что они нужны России. Раньше говорили: “Народ и армия едины”. Я и сейчас готов повторить эти слова.
Другое дело, что центральные СМИ попытались за последние годы сформировать у россиян негативное отношение к армии и флоту. Частично им это удалось. Но шефские связи с флотом, начавшиеся в 1993—1994 годах, показали, что телевизионный “ящик” и сознание народа — разные вещи. Мы это почувствовали, когда взрослые мужики, приезжавшие из российской глубинки, покидали борт атомных ракетоносцев со слезами на глазах и при этом говорили: “Мы с вами...”
Остается добавить, что сегодня на Северном флоте уже имеется 38 именных кораблей и подводных лодок, носящих названия городов-шефов. На них служат, согласно шефским договорам, 850 юношей. А всего более чем над 100 кораблями, частями и соединениями Северного флота шефствуют около 130 субъектов Российской Федерации, городов, районов, крупнейших научно-производственных объединений и даже Министерство РФ по атомной энергии.
В 1993 году корабли Северного флота посетили шесть шефских делегаций, а в 2000-м их было 138. Вот такая она, динамика поддержки народом моряков-североморцев.
* * *
Во время беседы с командующим, задавая вопрос о том грузе ответственности, который лежит на его плечах, я спросил, указывая на полку с многочисленными телефонными аппаратами, разместившимися по левую руку от адмирала Попова:
— По какому из этих телефонов вы разговариваете с Президентом?
— По одному из этих, — хитро усмехнувшись в усы, произнес Попов. — А вообще, без телефонной связи я не нахожусь ни минуты. О том грузе ответственности, который лежит на мне, говорят более сотни ядерных реакторов, не одна сотня ядерных боеголовок, несколько десятков тысяч подчиненных, атомные подводные лодки, надводные корабли, авиация, береговые части, разветвленная инфраструктура, города-гарнизоны Северного флота. Наконец, ответственнейшие боевые задачи, которые выполняет Северный флот и его морская составляющая стратегических ядерных сил сдерживания.
— А не гнетет ли этот груз ответственности, не было ли желания все бросить и уйти?
— Я ни разу не усомнился в правильности сделанного мною выбора стать морским офицером. Как бы тяжело ни было. Даже в середине 90-х годов, когда ситуация на флоте была катастрофическая. Я провел социологический опрос (кстати, провожу их и сейчас) среди подчиненных гаджиевской флотилии, которой тогда командовал, на предмет доверия ко мне как к командующему. И увидел, что кредит доверия ко мне высок, люди верят мне, надеются на своего командующего. То был период, когда рухнули прежние идейные ориентиры и нравственные ценности, а новые созданы не были, когда офицерский корпус потерял веру в руководство страны, в само государство. Многие офицеры тогда ушли с флота. Те, кто остался, поверили в меня. И я не мог лишить их последней опоры. Я не мог предать людей, которые мне доверяли, за которых я отвечал.
И еще. У моряков есть понятие: “Борьба за живучесть”. Но у подводников отношение к нему во сто крат серьезнее. Под водой надеяться, кроме как на себя и плечо друга, не на кого. Нас с курсантской поры воспитывали в святом отношении к этому понятию. И когда государство, Вооруженные Силы, флот, моя флотилия оказались в критической ситуации, передо мной оказалось два пути. Первый — бросить флотилию. Второй — бороться за живучесть, спасать “корабль”, сплотив весь экипаж. Я выбрал второй путь.
