Мариэтта Шагинян - Путешествие по Советской Армении
В послевоенную пятилетку все эти задания были выполнены и перевыполнены. «Расширение посевных площадей и повышение урожайности» помогло до известного предела обеспечить республику своим собственным хлебом. «Развитие парниково-тепличного хозяйства» уничтожило сезонность пользования плодами и овощами: ереванцы получили январские свежие огурцы, помидоры и редиску.
Резко повысилась и культура табака в республике. В древности армянские табаки «цхахот» славились своим ароматом, и редкая семья не разводила у себя в садике для собственных нужд табак. Потом его стали выращивать меньше, и только сейчас культура его снова необычайно распространилась. Некоторые районы, например Шамшадинский, старейший табаководческий район Армении, получают сорт «трапезунд» исключительного качества.
В этих больших победах сельского хозяйства Армении участвует множество факторов общекультурного порядка: и общий рост советской хозяйственной мощи, тяжелой промышленности, материального богатства страны; и огромная помощь науки, двинувшейся, как никогда и нигде в мире, на служение народу — во всем нашем великом Союзе; и местные факторы, имеющие принципиальное значение в армянском земледелии, — например, расширение озимого клина, летняя посадка картофеля, летняя посадка некоторых кормовых трав. Новые научные идеи дают агрономам в Армении волшебную власть над коротким вегетационным климатом, раскрывают перед агробиологами необъятные горизонты для новых и новых опытов. Трудно воображению даже представить себе, куда мы шагнем завтра.
Лучшее, чем вправе гордиться Армения, — это ее альпийские луга: на склонах Арагаца, Гегама, в Лори, в Степанаване, в дачном местечке Цахкадзор над Ереваном. Весной эти луга превращаются в яркие пестрые ковры от изобилия крупных цветов всех оттенков, от ярко-синих и голубых до пурпурно-красных и малиновых. Густой, одуряющий аромат стелется над лугами. Трава их очень высока, очень густа и разнообразна. К запаху цветов примешиваются крепкие запахи эфироносов, майорана, мяты, чабреца, полыни. Маленькие пушистые армянские пчелки с тугим звоном отрываются от цветка и тяжело летят, почти падая в воздухе.
Цахкадзор по-армянски, или Дарачичаг по-азербайджански, так и значит: «Долина цветов». Поэт XVI века Давид Саладзорци, живший на старой армянской земле возле Эрзрума, примерно в тех же климатических условиях, оставил нам целую поэму «Восхваление цветов», из которой я приведу отрывок:
…Взрастают тысячи цветов, у них различен цвет и сок,
И запах разный, и красой один другого превозмог.
…Древа плодовые в цвету, оделись ива и дубок;
Вот распустился первоцвет, лишь снег последний с гор утек,
Вот отражается в воде, сверкает желтый ноготок,
Лишь минул оттепели срок, гора ликует и лужок,
Все превращается в цветы — вершины, склоны и излог.
Ущелье радо: в нем цветы — что многокрасочный платок,
Багряно-желтый вот тюльпан, узорный бархат — лепесток.
…И, с ежевикою сплетясь, малина свой растит шипок.
…Нафаф, чинара, базилик, — их запах сладок и широк.
В виссон одетый амарант и шпажник острый, как клинок.
Гвоздики бархатный наряд, нарцисса алый ободок!
Я буду славить все цветы, — мускатный цвет и василек.
…Вот молочай, глава цветов, зеленый цвет и белый сок.
…Цвет чемерицы темно-синь, на ней сурьмы лежит мазок.
…Столбом поднялся коровяк, и злак колышет колосок.
Собрались все цветы гурьбой, от них пчеле великий прок.
…Полыни беден серый цвет, но у бедняжки прян листок,
Цветет вдали от всех цветов; ее соседи — чобр и дрок.
…Шафран и кум цветут в горах, где близ вершины склон отлог.
…Хастут редчайший — для врача и цель и жалобы предлог.
С ним не сравняется в цене и полный денег кошелек.
…Бессмертник летом и зимой всех лучший из цветов цветок,
Не засыхает никогда, ему и старость не в упрек;
Цветы морские нунуфар пустили корень свой в песок,
Их можно было бы сорвать, когда бы змей их не стерег.
…Старался долго, и цветы я разобрал и здесь нарек.
Они вселенной красота, на звезды вышние намек[29].
Вся поэма целиком, в сто с лишним стихов, представляет собой как бы поэтический гербарий флоры Армении. Она же говорит и о целом ряде других вещей: о ботанике у древних армянских писателей; о старой культуре фармацевтики, распознавании лечебных свойств растений; о раннем развитии пчеловодства; об исконной любви армянского народа к цветам, которые чтутся, как «красота вселенной» и «намек на вышние звезды». Попробуйте пройти по улице Еревана с букетом, — вас гурьбой обступит крохотная детвора, вы увидите сияющие глаза, десятки протянутых ручек и услышите просящее, настойчивое, умильное: «Дай, дай!» И это в городе, где цветы вовсе не редкость, где почти у каждого есть свой садик или хоть горшок с цветами, где в семьях от деда и бабки к внукам переходят любимые, огромные, выхоленные лимонные деревца в кадушках, цветущие круглый год и круглый год дающие плоды.
Среди армян известна и более материальная любовь к пахучим травам — к рехан, майорану, мяте, тархуну (Dracunculus), падринджу (Mellisa moldavia) и др. Нигде в мире, кажется, не едят с пищей так много этих свежепромытых водою травок, как в Армении — и просто, и с горячей пищей, и заворачивая в плоский хлеб с сыром. Существует азербайджанская пословица:
«Достоинство розы соловей знает, достоинство зелени — армянин».
Немудрено, что попадающие в Армению путешественники не могут остаться равнодушными к ее дивным альпийским луговинам. Вот слова одного из них о Цахкадзоре, писанные в 80-х годах прошлого века:
«Невозможно описать красоту этих долин: здесь шумит горный поток с кристаллически прозрачною холодною водою; там просачивается из скалы родничок и с тихим журчаньем сбегает по ковру зелени и цветов; перед вами красиво обрисовывается округленная вершина Алибека, покрытая светловатою зеленью; вдали узорною серебристою лентой извивается река Занга, древняя Раздан, отделяя лесную область от безлесной части Дарачичагского магала»[30].
Чудесные альпийские луга армянских нагорий не могли не повлиять на долголетие местных жителей. В конце 20-х годов прошлого века образованный чиновник русской службы И. Шопен, получивший от графа Паскевича-Эриванского задание подробно описать только что вошедшую тогда в состав России Армению, застал ее на самой низшей ступени благоустройства. Крестьяне в ряде горных районов жили в подземных норах, незыблемо сохранявшихся тысячелетия такими же, как они описаны у Ксенофонта и Геродота. В городе Ереване ни о какой канализации не было и помину, нечистоты отравляли воздух, питьевая вода была полна бактерий; грязь и пыль, обилие всякого рода насекомых в жилье создавали постоянные источники заразы; уже не говоря об оспе, трахоме, в Армению захаживали и чума и холера. И вот, несмотря на эти тяжелые условия жизни, Шопен столкнулся с любопытным явлением очень большого долголетия жителей, правда, не всюду и не в городе. Он составил статистические таблицы доживших до 100 и свыше 100 лет армянских мужчин и женщин по отдельным районам и деревням Армении. И оказалось, что даже в условиях нищенского существования так целителен армянский горный воздух, что у армян на каждые 100 тысяч жителей в среднем около 108 человек доживало до 100 лет и свыше 100 лет — процент очень высокий, почти вдвое превышающий общую норму долголетия людей на земле. В деревнях Апарана Шопен застал стариков не только 100 лет, но и 120, 130; в Дарачичагском районе во всех, без исключения, деревнях были столетние, также и на Севане, а в Даралагязе он нашел стариков даже 140 лет![31] С тех пор к этим благодатным природным условиям прибавился могучий социальный фактор.
Жизнь при советской власти так далеко шагнула вперед, страна так неизмеримо выросла и благоустроилась, что армянский народ во многих деревнях и местечках потребовал переименования своих старых поселений. Когда-то названия их продиктовала нужда, вызвало насилие. Поэт Ованнес Шираз, один из любимых поэтов армянского народа, замечательно рассказал об этом в своей поэме «Названия наших сел».
…Название села…—
В нем дедов скорбь до нас дошла.
…Село мое! Как режет слух
Твое название «Тай Чарух»,—
«Непарный лапоть», что за вздор,
Так называться до сих пор!
Тебя какой-то злобный враг
Встарь окрестил глумливо так.
Из века в век неся беду,
Народа высмеял нужду.
А сколько нам наносит ран
Названье злое «Хонах храп» —
«Гостеубийца»! Отступил
Век черных дел и черных сил…
Любой хозяин хлеб и кров
С гостями разделить готов…
Во весь свой рост встал человек.
Названья сел, и гор, и рек
С ним вровень встать должны сейчас…[32]
Республика покрылась таким количеством больниц, амбулаторий, диспансеров, что в Армении, как и в других республиках Советского Союза, здоровье всего населения стало одним из основных признаков роста нашего социалистического государства. И, быть может, лучшим свидетельством здоровья армянского народа является песенка, задорно спетая зангезурским колхозником, ашугом Ата, когда ему было уже 92 года, о новом городе Ереване, в котором он тогда только что побывал:
