Митрополит Иоанн (Снычев) - Стояние в Вере
“Что касается образованной мною по резолюции от 1 февраля 1926 г. коллегии, - писал митр. Петр, — то последняя упраздняется, как образованная условно и, следовательно, являющаяся не обязательною для проведения в жизнь и к тому же несостоявшаяся, что вполне правильно разъяснено Замещающим Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергием. И вся первофевральская резолюция аннулируется, прещения, наложенные митр. Сергием на архиеп. Григория и других архиереев, неподчинившихся Высшей Церковной Власти, остаются в силе и, таким образом, мною подтверждаются”.[36]
Резолюция ранила григориан в самое сердце. Если до этого Малый Собор Епископов мог как-то прикрывать свои беззаконные деяния первофевральской резолюцией митр. Петра, то теперь он лишился этого покрова, вся мнимая каноническая основа рухнула, а сами они попали под запрещение.
В полном замешательстве раскольники вновь созвали совещание и пришли к убеждению, что помочь в сложившейся ситуации им может только митр. Агафангел, которого им надо убедить принять права Местоблюстителя и взять под свой покров ВВЦС. Изложив свою просьбу письменно и получив на нее отрицательный ответ, григориане послали к нему свою делегацию. Однако и при личной встрече митр. Агафангел отклонил предложение вступить в обязанности Местоблюстителя, сославшись на телесные недуги и другие причины.[37]
Рушились все мосты, но архиеп. Григорий не сдавался. Ради спасения своего дела он решил добиться у гражданских властей разрешения на личную встречу с митр. Петром, чтобы убедить его восстановить коллегию и признать полномочия ВВЦС. Митр. Петр в это время следовал по этапу. Ходили слухи, что какое-то время он будет находиться в Свердловске-Екатеринбурге, и вот там-то архиеп. Григорий и рассчитывал устроить свидание.
Между тем митр. Сергий ознакомил епархии с распоряжением митр. Петра о ликвидации коллегии и запрещении оппозиционных архиереев. Это помогло пастырям и мирянам правильно разобраться в происходящих событиях. Даже в центре григорианства — в Свердловске — многие священники, которые первоначально последовали за своим архиереем, ознакомившись с резолюцией, осознали свою ошибку и возвратились к сергиевской ориентации.[38] Подобное происходило и в других епархиях.
Июньская резолюция помогла верующим разглядеть в действиях григориан все признаки настоящего раскола: во-первых, отделение от своего первого епископа, вопреки 34 апостольскому правилу и 14 и 15 правилам Двукратного Собора, и, во-вторых, создание самочинного общества и пренебрежение к запрещениям высшей церковной власти.
Ряды сторонников архиеп. Григория заметно редели, но оппозиционеры упорно продолжали свою деятельность. Особенно они старались опорочить имя митр. Сергия. Они, например, утверждали, что тот не только сам пренебрег первофевральской резолюцией митр. Петра, но и воспрепятствовал митр. Агафангелу вступить в обязанности Патриаршего Местоблюстителя. [18]
Вполне естественно, что подобные слухи не могли не волновать православную паству, соблазнявшуюся о своем первоиерархе. Рассеять эти сомнения мог Местоблюститель, который к концу года прибыл по этапу в Пермь.
К тому времени ему было более-менее известно обо всем, что происходило в церковной жизни: отчасти из писем митр. Сергия, отчасти от визитеров, которые приезжали к нему на свидания. Глубоко переживая угрозу раскола и почитая своей первейшей обязанностью сохранение церковного единства, митр. Петр обратился 1 января 1927 года к архипастырям, пастырям и всем верным чадам Российской Православной Церкви:
“Мое высоко-ответственное положение в Церкви Божией и то доверие, каким я облечен со стороны моей собратий — архипастырей и пастырей и всех верных чад Св. Церкви, обязывает меня дать разъяснение некоторых явлений церковной жизни, связанных с моим именем.
1. (...) 1-го февраля 1926 года я решился на известную меру — образовать особую коллегию для управления Церковью; в то же время для совместных занятий сей коллегии я назначил еще несколько иерархов, известных своей твердостью и преданностью Церкви Божией, а немного позже пригласил сюда же Высокопреосвященнейшего Арсения, митрополита Новгородского, которому мною была послана телеграмма; телеграфно же я известил и митрополита Сергия. Таким образом, я имел в виду создать управление авторитетное, и правительство, как мне заявили, было согласно легализовать его.
В названную коллегию я ввел и хорошо теперь всем известного церковника, самочинника архиепископа Григория. Тогда я не подозревал, что сей архипастырь уже давно бесчинствует; я был уверен, что он находится в полном единении с православным епископатом. Только значительно позже узнал я подлинную правду. Но и тогда, когда писал я резолюцию 1 февраля. Господь, видимо, не покинул меня: я и ту резолюцию написал в условной форме: ЕСЛИ ВЕРНО, что митрополит Сергий лишен возможности управлять... Радуюсь, что эта резолюция — плод глубокого раздумья — не вошла в жизнь, и благодарю Господа Бога, предоставившего мне возможность письменно упразднить коллегию и подтвердить справедливость принятых мер митр. Сергием — запрещения в священнослужении архиепископа Григория и единомышленных ему архиереев-самочинников с отстранением от занимаемых кафедр.
2. Под влиянием письма митрополита Сергия с сообщением о решимости возвратившегося из ссылки Высокопреосвященнейшего митрополита Агафангела — первого Патриаршего Заместителя еще в 1922 г. — взять в свои руки управление Церковью, я в письме от 22-го мая, приветствуя эту решимость, просил его для блага Церкви и для устранения раздоров в ней принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя. Вопрос же об окончательной передаче этих обязанностей я предполагал выяснить по возвращении Высокопреосвященнейшего митрополита Кирилла, которому в марте-апреле истекал срок ссылки. Но митрополит не возвратился, и тогда в письме от 9 июня на имя митрополита Агафангела я подтвердил передачу ему местоблюстительских прав и обязанностей, причем передача эта была обусловлена. В случае отказа митрополита Агафангела, писал я, от восприятия власти или невозможности ее осуществления, — права и обязанности Патриаршего Местоблюстителя возвращаются снова ко мне, а Заместительство — митрополиту Сергию. Тем же письмом была аннулирована первофевральская резолюция и были подтверждены наложенные на архиереев запрещения.
На мое письмо митр. Агафангел 12 июня ответил (собственноручный подлинник хранится у меня), что по преклонности лет и крайне расстроенному здоровью он отказывается принять на себя обязанности Местоблюстителя Патриаршего престола. Этим отказом — не моими усилиями (я не стремлюсь удержать за собою власть и для блага Церкви всегда готов ее передать), а волею Божиею — свободным решением митр. Агафангела вопрос о его местоблюстительстве отпадает сам собою. И посему подвергнутся строгому суду — осуждению те, кто, прикрываясь благами Церкви, станут употряблять усилие выдвинуть старца Божия на местоблюстительский пост, — они будут чинить тяжкое преступление пред Святой Церковью...” [27]
Едва поставив точку и даже не успев передать послание по инстанциям, митр. Петр был вынужден оставить Пермь и следовать далее. Его путь лежал через Свердловск, где его с нетерпением ожидал архиеп. Григорий.
Свидание иерархов состоялось 21 января. Архиепископ всеми силами старался убедить митр. Петра в неправомочности единоличного управления, доказывая, что такое правомочие может иметь только коллегия, находящаяся в молитвенно-каноническом общении с Патриаршим Местоблюстителем. Самочинный архиерей и на этот раз не упустил случая очернить имя митр. Сергия, допускающего якобы ужасные преступления против Церкви. Даже отказ митр. Агафангела от церковного управления архиеп. Григорий приписал делу “нечистых” рук Заместителя... Но как бы красноречив он ни был, митр. Петр хорошо понимал всю неправоту его суждений. Со своей стороны он не преминул напомнить собеседнику, что тот не состоит в молитвенно-каноническом общении с первоиерархом, и братски увещевал архиепископа повиноваться решению о запрещении.
Однако, архиеп. Григорий так и остался при своих убеждениях. Он почему-то был уверен, что его дело имеет все канонические оправдания. С этой уверенностью и, думается, с чувством досады он и покинул первоиерарха. А митр. Петр, озаботившись мыслью, что председатель ВВЦС может использовать их беседу в своих целях, счел нужным сделать приписку в конце послания: “Примечание, 21-го января в беседе с архиеп. Григорием, явившимся ко мне на свидание,... я лично ему сообщил, что он состоит вне молитвенно-канонического общения с нашим смирением, братски увещевал подчиниться моему и митр. Сергия решению и предупреждал, что производимая им и его сторонниками смута не может быть терпима в Православной Церкви”. После этого он отправил послание, которое разрушило послед ние сомнения верующих в законности полномочий митр. Сергия и раскольнической деятельности архиеп. Григория.
