Маргарет Этвуд - История долгов наших: Долги и темная сторона богатства
К тому моменту, когда свод законов Хаммурапи был записан, рабство уже давно существовало. Как оно возникло? В своей книге «Происхождение патриархата» (здесь имеется в виду не благостная картина с почтенным седовласым главой семейства, торжественно разрезающим ростбиф за воскресным обедом, а система, при которой мужчина имел право относиться к своей жене или женам и к своим детям как к собственности и распоряжаться ими по собственной воле, словно это были стулья или столы) Герда Лернер пишет: «Исторические источники, сообщающие о рабстве, немногочисленны и трудны для оценки. Рабство исключительно редко присутствовало в сообществах охотников или собирателей, но широко распространилось в различных удаленных друг от друга местах с возникновением животноводства, затем земледелия, а еще позже в процессе урбанизации и формирования государств. Обычно происхождение рабства связывают с пленением людей во время боевых действий, наказанием за преступления, продажей другими членами семьи, продажей себя самого за долги… Рабство может существовать только тогда, когда для него созданы определенные предпосылки: излишки продуктов питания, методы принуждения непокорных узников, различие (визуальное или иначе воспринимаемое) между рабами и их „поработителями“». Далее она постулировала, что первыми рабами были женщины, потому что их легче подчинить и контролировать. Пленных мужчин обычно убивали, проламывая голову или сбрасывая со скалы, пока кому-то не пришло в голову их ослеплять, и мы получили Самсона-борца в поэме Джона Мильтона под таким же названием, когда героя ослепили в темнице Газы вместе с другими рабами.
Самсон — это ветхозаветный герой, наделенный Богом огромной силой, которая могла покинуть его, если он раскроет свою тайну. Тайна же заключалась в том, что он становился беспомощным, если ему срезать волосы. Нашлась одна женщина, которая выведала у него эту тайну и отрезала волосы Самсона. Разве могут женщины хранить тайны? Не говорите им ничего, если не хотите, чтобы об этом завтра узнали соседи. Однако Самсону удается как бы выкупить, вернуть себя — он покупает свободу души ценой своей физической жизни. Это весьма впечатляет, когда мы говорим, что «человек вернул себя», — например, виновный в совершении позорного поступка уравновешивает его совершением поступка благородного. Получается, что у нас есть ломбард для души, раз ее можно сначала заложить, а потом выкупить. И именно к этому я хочу перейти.
Во-первых, существует странное проявление такого ломбарда для души: поедание грехов. Обычай поедать грехи появляется в романе Мэри Уэбб (1924 год) под названием «Яд сокровищ», которое навеяно строкой из первой книги «Потерянного рая» Джона Мильтона. После падения с Небес в Преисподнюю Сатана отправляет экспедицию:
Вблизи гора дымилась — дикий пик
С вершиной огневержущей, с корой,
Сверкающей на склонах: верный признак
Работы серы, залежей руды
В глубинах недр. Летучий легион
Туда торопится. Так мчатся вскачь,
Опережая главные войска,
Саперы, с грузом кирок и лопат,
Чтоб царский стан заране укрепить
Окопами и насыпью. Отряд
Маммон ведет; из падших Духов он
Всех менее возвышен. Алчный взор
Его — и в Царстве Божьем прежде был
На низменное обращен и там
Не созерцаньем благостным святынь
Пленялся, но богатствами Небес,
Где золото пятами попиралось.
Пример он людям подал, научил
Искать сокровища в утробе гор
И клады святокрадно расхищать,
Которым лучше было бы навек
Остаться в лоне матери-земли[5].
Отсюда мы узнаем, что Уэбб названием романа указывала на то, что одной из его тем является разрушительная сила богатства, что, собственно, не раз подтверждалось. Действие романа происходит в XIX веке в Шропшире, где несуетно живут старики. Отец Гидеона Сарна совершенно внезапно умирает от инсульта. Какая ужасная смерть — умереть в припадке гнева, не избавивших от грехов своих, — именно такой смерти Гамлет желал своему отчиму. Можно искупить грехи свои, если искренне раскаяться, но если у тебя нет на это времени, то ты обречен на муки. Вот тут-то и нужен поедатель грехов. Рассказчик объясняет:
В наших краях тогда еще водился обычай давать бедняку деньги, если кто-нибудь умирал. Тогда бедняк должен был взять хлеб и вино, протянутые ему над гробом, и съесть и выпить все со словами: «Облегчаю участь твою, дорогой человек, упокойся и не блуждай полями и проселками. Ради твоего покоя я закладываю душу свою». После чего он с тихим и скорбным взором должен удалиться. Мой дед говаривал, что поедатели грехов были как шаманы в давние времена или как своего рода духи, да все перевелись в дни испытаний. А может быть, это были нищие, опустившиеся до такой степени, что с ними никто не хотел знаться, и единственной пищей для них часто были хлеб и вино, которые им подносили над гробом. В наше время вблизи Сарна таких людей не было и за ними нужно было посылать далеко в горы. Но горы были далеко, да и люди там просили за свою услугу немыслимые деньги, а делать все даром, как это бывало раньше, никто не соглашался.
В романе Гидеону пришлось самому стать поедателем грехов своего отца; он это сделал для того, чтобы заполучить семейную ферму и стать богачом и влиятельным человеком. Однако поедание грехов сослужило ему плохую службу. Вот как описано поглощение им вина, полагавшегося поедателю грехов: «В его руках оказалась оловянная посудина, наполненная мраком…» Мы сразу же понимаем, что ничего хорошего из этого не выйдет. Если побуждения поедателя грехов чисты и бескорыстны, то у него есть надежда избежать проклятия. Но не в том случае, если помыслы его низки, как это было с Гидеоном.
Поедание грехов было известно и шотландцам, и жителям Уэльса. Льюис Хайд в своей книге «Дар, или Воображение и эротическая жизнь собственности» описывает очень похожий валлийский обряд, совершавшийся сто лет назад:
Гроб установили на похоронные дроги рядом со входом в дом. Один из родственников покойного стал раздавать хлеб и сыр нищим, стараясь, чтобы раздача милостыни происходила над гробом. В некоторых кусочках хлеба и сыра внутри оказывалась монета. Нищие в ожидании начала раздачи милостыни собирали цветы, которыми украшали гроб.
Хайд относил погребальные дары к более широкому классу даров, который он назвал «пороговые дары», то есть дары, облегчающие переход из одного состояния в другое. В валлийском обряде умершему помогали перейти из этой жизни в иную, и, если этот обряд совершался неправильно, покойник мог задержаться на земле в виде духа, поскольку духами считались души, не успевшие завершить свои дела на земле. Аналогичные обряды встречаются по всему миру, а предметы, размещавшиеся в местах захоронения или пирамидах, выполняли одну и ту же функцию: сопровождать в путешествии и облегчить переход в иную жизнь. В следующий раз, когда вы будете бросать цветок в открытую могилу, спросите себя, зачем вы это сделали.
Однако в обряде поедания грехов было еще кое-что. Передача хлеба и вина над гробом бесспорно является отголоском христианского причастия. Причастие помогает душе обрести блаженство, однако хлеб и вино из обряда поедания грехов имеют противоположное значение: то, что поедается и выпивается, является мраком, а не светом. Поедающий хлеб и выпивающий вино в этом обряде берет на себя все грехи покойного, чтобы освободить его душу, и в этом качестве является своего рода козлом отпущения. Кроме того, он закладывает свою душу, гарантируя тем самым, что кто-то — а в данном случае он сам — готов заплатить за все прегрешения, когда наступит срок расплаты.
В то же время, хотя поедающий грехи и закладывает свою душу, он ее не продает, а всего лишь отдает в залог, а точнее, меняет на хлеб и вино, весьма при этом рискуя, поскольку, если и он внезапно умрет и для него не найдут поедателя грехов, то ему придется задержаться на земле с целым скопищем грехов. Душу в залог отдают, конечно, дьяволу, именно он удерживает у себя эти души до тех пор, пока ее не выкупит какой-нибудь новый поедатель грехов. Здесь уместно отметить, что залог и заложник — однокоренные слова. Заложниками были люди, которых, как и сегодня, держали в неволе для обмена на других людей или на некоторую сумму денег. Душа поедателя грехов выступает как заложница и как замещающая душу того, чье грехи он взял на себя, поедая их. Нет ничего удивительного в том, что поедатель грехов в «Яде сокровищ» отправляется к себе «с тихим и скорбным взором».
Первым заложником такого рода, известным нам из мифологии, будет, пожалуй, Гештинанна, одна из героинь шумерского мифа об Инанне. Богиня жизни Инанна потерпела поражение от богини смерти Эришкигаль и была убита. Однако богине жизни негоже быть мертвой — сад ее может погибнуть, не говоря уже о всех живых существах на земле. Поэтому другой бог изготавливает два похожих на голема робота, которые изначально не относятся к живым существам, а значит, неподвластны богине смерти. Они спасают Инанну и снова возвращают ее из мрака на свет. Эришкигаль говорит, что количество мертвых должно остаться прежним, а не то нарушится космическое равновесие, поэтому нужно было найти кого-нибудь, кто занял бы место Инанны в подземном мире шумеров. Жертвой стал пастуший царь Думузи, смертный возлюбленный Инанны. Однако сестра Думузи Гештинанна взамен брата предложила себя, и боги были настолько поражены величием ее духа и способностью на самопожертвование, что поделили между ними срок заточения в подземном мире: шесть месяцев в году должен был проводить под землей Думузи и шесть месяцев — Гештинанна. Это первый случай, когда человек предложил себя в обмен на спасение другого человека. Такова центральная идея поедателя грехов: имеется долг, который должник оплатить не может, тогда возможны два варианта — или этот долг берется оплатить кто-то другой, или кто-то другой соглашается подменить собой должника. Параллели с христианством совершенно очевидны.
