Уильям Истерли - В Поисках Роста
Экономист банка Джон Холсен за длинный уик-энд разработал приложение, которое он назвал минимальной стандартной моделью (МСМ). Холсен ожидал, что эта «минимальная» модель прослужит недель шесть [30]. Он считал, что экономисты, занимающиеся конкретными странами, построят взамен нее более конкретные, ориентированные на специфику страны, модели. (Получилось же так, что эта модель используется до сих пор, двадцать девять лет спустя. Одиннадцать лет назад я участвовал в неудавшейся попытке ее радикально переработать — следовательно, в том, что она используется и сегодня, есть и моя вина.) Через пару лет экономисты Всемирного банка пересмотрели ее и окрестили скорректированной минимальной стандартной моделью (СМСМ) [31]. Та часть СМСМ, которая связана с экономическим ростом, — это модель Харрода — Домара: темп роста ВВП пропорционален прошлогоднему соотношению инвестиций и ВВП. Иностранная помощь и частное финансирование должны были заполнить разрыв между сбережениями и инвестициями, необходимыми для обеспечения высоких темпов роста.
Концепция «дефицита финансирования» давала донорам представление о том, в каком объеме нужны данной стране помощь или иное финансирование. Вслед за Ченери создатели СМСМ предупреждали (но тоже не были услышаны), что сбережения из дополнительного дохода должны быть высокими, чтобы не допустить накопления неподъемных долгов. (Значительная часть долга латиноамериканских и африканских стран в 1980-1990-х гг. действительно оказалась неподъемной.)
Отсутствие роста, несмотря на инвестиции, финансируемые предоставлением помощи, заставило экономистов задуматься, но у защитников подхода дефицита финансирования был в запасе свой аргумент. Один из классических учебников по развитию, как в обновленном виде, так и в более ранней редакции, приводил высказывание, быстро ставшее новой догмой: «Хотя физическое накопление капитала может считаться необходимым условием развития, оно не является достаточным» [32]. Другой авторитетный учебник по развитию вторил этому: «Основная причина, по которой финансируемый инвестициями взлет не состоялся, заключается не в том, что более высокий объем сбережений и инвестиций не является необходимым условием, а скорее потому, что он не является достаточным для этого условием» [33]. Мы увидим, как представление о том, что инвестиции необходимы, но недостаточны, отражается в данных.
Дефицит финансирования навсегда
Судьба концепции дефицита финансирования после ее звездного часа в 1960-1970-х гг. оказалась странной. Из академической литературы она полностью исчезла, но дух ее живет. Мы, экономисты международных финансовых организаций (МФО), по-прежнему используем ее для составления прогнозов объема предоставления помощи, инвестиций и экономического роста.
Экономисты МФО применяли концепцию финансового дефицита даже тогда, когда она со всей очевидностью не работала. В период с 1980-го по 1990 г. ВВП Гайаны резко упал, при том, что инвестиции выросли с 30 до 42 % ВВП [34], а международная помощь каждый год составляла 8 % ВВП [35]. Это вряд ли можно было считать триумфом концепции. Но в очередном отчете Всемирного банка 1993 г. указывалось, что Гайана «будет испытывать потребность в притоке иностранного капитала… для накопления достаточных ресурсов, чтобы поддерживать экономический рост» [36]. Видимо, за этим стоит такой подход: «Не сработало, так давайте попробуем еще раз».
Экономисты МФО использовали концепцию дефицита финансирования для восстановления стран после гражданских войн. Экономисты Всемирного банка ожидали от экономики Уганды быстрого роста в 1996 г. (вечный показатель желаемого роста — 7 %). При небольшом объеме сбережений и существенных потребностях в инвестициях необходимость в значительном притоке иностранной помощи считалась очевидной. В отчете указывалась необходимость в более высоком объеме иностранной помощи, потому что меньшие объемы «могут оказаться опасными для среднесрочного роста в Уганде, для которого необходим приток капитала извне» [37].
Экономисты МФО использовали концепцию дефицита финансирования и для преодоления последствий макроэкономических кризисов. В отчете Всемирного банка за 1995 г. жителям Латинской Америки сообщалось, что «увеличение сбережений и инвестиций до 8 % ВВП поднимет показатели ежегодных темпов роста примерно на 2 процентных пункта» [38]. В отчете Межамериканского банка в 1995 г. с беспокойством сообщалось о проблемах Латинской Америки с «поддержанием уровня инвестиций, необходимого для продолжения роста объема выпуска» [39]. В отчете Всемирного банка по Таиланду за 2000 г. о стране, которая находилась в эпицентре восточноазиатского кризиса, говорилось, что «частные инвестиции — это ключ к восстановлению роста» [40].
Экономисты МФО использовали концепцию дефицита финансирования для обучения чиновников из развивающихся стран. Курсы, до сих пор организуемые Международным валютным фондом (МВФ) и Всемирным банком, обучают их рассчитывать потребности в инвестировании исходя из их пропорциональности «целевым показателям роста» [41].
Экономисты МФО использовали концепцию дефицита финансирования также в условиях сопровождаемого хаосом перехода от коммунизма к капитализму. В отчете Всемирного банка 1993 г. по Литве отмечалось: «понадобятся значительные объемы внешней помощи», чтобы «обеспечить ресурсы для реализации важнейших инвестиционных проектов» с целью остановить падение объемов производства [42]. В 1998 г. Всемирный банк в докладе по Литве по-прежнему исходил из того, что рост пропорционален инвестициям. В отчете 1997 г. по Хорватии, разоренной войной, сообщалось, что «для достижения устойчивого роста в 5-6 %… на протяжении ближайших трех лет… необходимо достигнуть уровня инвестиций в 21-22 % ВВП» [43].
Сколько помощи и инвестиций нужно, чтобы достичь желаемых показателей роста? В отчете Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР) за 1995 г. справедливо отмечается, что это вопросы, характерные для представителей плановой экономики; однако на них все равно дается ответ. ЕБРР заявил, что для оценки потребности в инвестициях он использует «уравнение роста Харрода — Домара». Это уравнение предупреждает бывшие коммунистические страны, что «потребуется инвестиционное финансирование в объеме 20 или более процентов ВВП» для достижения «уровня роста в 5 %». В отчете также отмечалось, что «оказываемая при выполнении определенных условий официальная поддержка… помогает покрыть дефицит между национальными сбережениями и инвестициями» [44].
Порочный круг замкнулся. Коммунистическая экономика вдохновила разработчиков концепции дефицита финансирования. Холодная война побудила к покрытию дефицита за счет иностранной помощи. А теперь капиталистические страны стремятся покрыть дефицит финансирования в экономике бывших коммунистических стран [45].
Помощь на инвестиции: реальный опыт
Насколько я знаю, никто пока не проверял эффективность модели дефицита финансирования на реальных примерах. К тому моменту, когда необходимый для анализа массив информации по разным странам стал доступен, в академической литературе эта концепция уже перестала быть модной. Но, как мы видели, ее призрак продолжает витать при определении потребностей в помощи и перспектив роста бедных стран. Давайте проверим эту модель.
Когда мы определяли потребность в помощи как разность между «требуемыми» инвестициями и текущими сбережениями, мы предполагали, что помощь в полном объеме пойдет на инвестиции. Более того, доноры говорили об условиях, которые заставят страны одновременно увеличивать свою норму национальных сбережений, — некоторые, например Ростоу, даже считали, что это произойдет само собой. Следовательно, помощь в сочетании с требованиями, предъявляемыми к национальным сбережениям, должна привести к увеличению инвестиций в пропорции даже большей, чем один к одному. Давайте посмотрим, что же происходило на самом деле.
У нас есть данные по восьмидесяти восьми странам за период с 1965-го по 1995 г. [46]. Для того чтобы можно было серьезно говорить о взаимосвязи объемов помощи и инвестиций, эта зависимость должна отвечать как минимум двум критериям. Во-первых, должна существовать положительная статистически значимая связь между предоставлением помощи и объемом инвестиций. Во-вторых, помощь должна переходить в инвестиции как минимум в соотношении один к одному: то есть каждый дополнительный процент ВВП в виде предоставленной помощи должен приводить к росту объема инвестиций также на 1 % ВВП. (Ростоу, как мы помним, предсказывал, что инвестиции вырастут еще сильнее в результате увеличения сбережений реципиента.) Отвечает ли взаимосвязь помощи и инвестиций этим критериям? Что касается первого критерия, положительную статистическую связь между помощью и инвестициями удалось обнаружить только по семнадцати странам из восьмидесяти восьми.
