Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле
Начальник американской военной полиции подполковник Роберт Сэболик, стоя в деревянной будке военной полиции, расположенной в ста метрах от места действия, наблюдал через бинокль за разворачивавшейся драмой у КПП «Чарли». Получив приказ держать все под контролем до прибытия подкрепления, Сэболик, занимавшийся в студенческие годы боксом, запрыгнул в машину, объехал первый барьер, подъехал ко второму и с визгом затормозил перед «фольксвагеном» Лайтнера. Несколько полицейских с криками отскочили в сторону – еще секунда, и они бы остались без ног.
Почти сразу четыре американских танка, грохоча, подъехали к толстой белой линии, отделявшей Восточный и Западный Берлин. Из будки выбежал американский полицейский и, подбежав к «фольксвагену» Лайтнеров, вежливо попросил Дороти выйти из машины. Она категорически отказалась покинуть машину.
Полицейский ушел в будку, но вернулся буквально через несколько минут. «Сожалею, но генерал Клей приказал, чтобы госпожа Лайтнер вышла из машины», – сказал он.
Как только полицейский увел Дороти с места действия, две группы по четыре пехотинца в каждой с винтовками М-14 с примкнутыми штыками заняли позиции по обе стороны Фридрихштрассе. Четыре американских танка с орудиями, наведенными на КПП, заставили отступить восточногерманских полицейских. Лайтнер включил первую передачу и медленно двинулся вперед. Преодолев последний барьер, он благополучно въехал на коммунистическую территорию. Командир взвода спросил Лайтнера, должны ли они остаться здесь.
«Нет», – сказал дипломат.
Впервые в послевоенном Берлине вооруженное пехотное подразделение из состава американских оккупационных сил вошло в советский сектор. Только для того, чтобы подтвердить свое право свободного прохода в любой сектор Берлина, Лайтнер проехал до следующего перекрестка, развернулся и поехал обратно – в сопровождении вооруженной охраны. Восточногерманская полиция оставалась на месте под прицелом танковых орудий.
Благополучно вернувшись на американскую территорию, Лайтнер приготовился еще раз проехать через границу. К этому времени по Берлину прокатился слух о конфронтации. Репортеры и фотографы собрались у границы, чтобы запечатлеть происходящее. Альберт Хемзинг, чувствуя, как от волнения сердце готово выскочить из груди, запрыгнул к Лайтнеру в машину. Сорокалетний представитель по связи с прессой немецкого происхождения после войны работал в съемочной группе в Париже, снимавшей фильмы в рамках плана Маршалла. Но он никогда еще не участвовал в такого рода приключениях. Позже восточногерманские полицейские утверждали, что от него пахло алкоголем.
Когда восточногерманские полицейские опять отказались его пропустить, Лайтнер махнул рукой из окна вооруженным солдатам и еще раз в их сопровождении въехал на территорию Восточного Берлина. В это время политический советник американской миссии Говард Триверс позвонил в советский штаб и попросил, чтобы к контрольно-пропускному пункту «Чарли» подъехал русский чиновник.
Когда Лайтнер вернулся из второй поездки в Восточный Берлин, у КПП появился советский представитель. После переговоров с восточногерманскими полицейскими и американцами русский принес извинения Лайтнеру за поведение восточных немцев. Лайтнер в третий раз проехал туда и обратно, и на этот раз за ним ехал еще один гражданский автомобиль. Казалось, американцы одержали полную победу.
Американские автомобили сделали что-то вроде круга почета: проехали по Фридрихштрассе до Унтер-ден-Линден, затем повернули налево у Бранденбургских ворот и, повернув еще раз налево, выехали на Фридрихштрассе. Приблизительно в 22:00 прибыл более высокопоставленный советский чиновник, заместитель политического советника полковник Лазарев. Он тоже принес извинения за поведение восточногерманских полицейских, объяснив, что у полицейских нет списка машин, которые они не должны проверять. После этого в довольно резкой форме он выразил недовольство «вооруженным вторжением» американцев в советскую зону.
Лайтнер с женой не попали на спектакль, но Клей поздравил их с собственным представлением. На следующее утро Клей сообщил представителям прессы, что «все выяснилось», это восточные немцы придумали не пускать союзников в Восточный Берлин.
Однако его победа была недолгой. В то же утро восточногерманское правительство издало приказ, согласно которому все иностранцы – кроме военных в форме – должны предъявлять удостоверения личности перед входом в «демократический» Берлин. Восточногерманское телеграфное информационное агентство АДН (ADN; сокращение от Allgemeiner Deutscher Nachrichtendienst) назвало воскресный инцидент «провокацией на границе», совершенной вечером неизвестным гражданским лицом (Лайтнер) с неизвестной женщиной (Дороти), к которым позже присоединился пьяный (Хемзинг).
Как только стали известны имена американцев, причастных к инциденту, по радио ГДР специально для американских солдат на английском языке было передано сообщение: «Не скоро министр Лайтнер сможет опять взять свою подругу, чтобы попытаться провести с ней ночь в Восточном Берлине в выходной день».
В Вашингтоне Кеннеди был вне себя от злости. Он пытался начать переговоры с Советами, и ему совсем некстати был этот инцидент. «Мы посылали его [Лайтнера] туда не для того, чтобы он посещал оперу в Восточном Берлине», – сказал президент, превратно истолковав событие и не принимая во внимание тот факт, что Лайтнер действовал согласно руководящим указаниям личного представителя президента.
Помимо этого, Кеннеди предстояло решить еще одну проблему. Четырьмя днями ранее Клей вынес на обсуждение вопрос о своей отставке, если ему не разрешат более активно участвовать в решении берлинского вопроса. Только предоставив Клею большую свободу действий, президент мог предотвратить политический катаклизм.
Американский военный штаб, Западный Берлин
Среда, 18 октября 1961 года
Растущее неверие в свои силы заставило генерала Клея предложить президенту рассмотреть вопрос о его отставке в первом личном письме, которое он написал Кеннеди после возвращения в Берлин.
Советник по вопросам национальной безопасности Банди предупреждал президента, когда тот остановил свой выбор на Клее, что он рискует устроить «еще одно дело Макартур – Трумэн» – Макартур был отправлен в отставку президентом Гарри Трумэном из-за разногласий во взглядах на ведение войны и необходимость ее расширения на территорию Китая. Макартур настаивал на начале широкомасштабной войны против Китая, выступал с критикой руководства страны, и Банди считал, что все указывает на то, что Клей тоже захочет действовать в Берлине более агрессивно, чем Кеннеди, в то время как президентская администрация продолжает идти на уступки по требованию Хрущева.
Клей изложил свои предложения в более мягкой форме, чем это сделал в свое время Макартур, поскольку понимал, что почти наверняка станут известны причины его отъезда из Берлина, а это только еще больше оживит критиков Кеннеди и приведет в уныние жителей Берлина.
Клей начал письмо с извинений за то, что оно слишком длинное, 1791 слово, и что не писал раньше. Он объяснил Кеннеди, что, по его мнению, многие инциденты, которые произошли за время его нахождения в Берлине, недостойны президентского внимания.
Прежде всего, написал он, «мы должны сохранять доверие берлинцев. В противном случае утечка капитала и бегство авторитетных граждан могут разрушить нашу позицию здесь, и утрата доверия к нам распространится по всему миру». Берлинцев мало заботит поведение французов и британцев, утверждал Клей, но «если мы не оправдываем ожиданий, они приходят в сильное смятение».
Клей не удержался от критики. Он косвенно раскритиковал отношение президента к закрытию границы 13 августа, считая, что это можно было оспорить, причем без особого риска. «Я не говорю, что мы должны были начать войну, чтобы остановить строительство Берлинской стены, но как минимум должны были ездить туда-сюда через границу на военных грузовиках и с помощью этих ограниченных действий препятствовать возведению стены».
Клей сообразил обвинить в этом не Кеннеди, а его берлинских подчиненных. «Я был поражен, увидев, что не предпринимается никаких действий, чтобы положить этому конец». Эти люди не склонны к риску, возмущенно заявил он. «Достаточно всего нескольких неодобрительных замечаний, чтобы отбить у них охоту высказывать независимые суждения». «Даже такие талантливые командующие, как [верховный главнокомандующий объединенными вооруженными силами НАТО Лорис] Норстед», находятся под влиянием союзников, не желающих предпринимать каких-либо действий в Берлине.
Затем Клей перешел к сути дела: «Насущная необходимость – прекратить посягательства на наши права» со стороны восточногерманских сил, «в то время как советские силы остаются в тени». Он был недоволен тем, что европейское командование «обходит вниманием» его советы относительно того, что США должны отвечать на незначительные инциденты. Он хотел, чтобы президент расширил его полномочия по такому вопросу, как проверка документов на восточногерманской границе, поскольку, по его мнению, этот вопрос был намного серьезнее, чем считали советники президента по вопросам внешней политики.
