Елена Полюшкина - Моя душа состоялась. Дневник Алены
Я простужена своей печалью. Безмерная простуда судьбы. Все во мне – необратимо. Но когда совпадут наши вымыслы и не захотят больше расставаться, я увижу в твоих глазах все написанное мною. А дальше… Не знаю. Просто Москва уже спит. Я прикасаюсь к ее ночным растрепанным звуком легким мотивом.
4.11. Новая захватила идея – Хамдамов. Мало о нем знаю, только предчувствия.
Настроение: смущая музыкой зеркала, иду по жизни незнакомкой вечной. Незнакомка-судьба навстречу, под руку с вечером. Ворвалась, легкая, танцующая, очаровала город циничный. Ее послушать, так она – лучшая, на нее посмотришь – беспечность. Имя ее звезды названо. Его звезда вовсю пылает. Их судьбы – равные? Да, да. А он про это не знает. Великосветское безумие в каждом жесте. Гордячка милая. А он про нее слышал мельком. И тут же забыл. Но она простила. Странная, до чего странная жизнь, от цветка к грусти, от побед к боли. Она жизнь свою не неволит, но та любит смотреть на ее симфонии. Симфония истерики № 5. Интермедия счастья. Аплодирует случай. Она – лучшая? Опять? Она станет одной из лучших.
Нет ничего более трогательного, чем недоступность.
Сказать, что роман с Пашей – неожиданность, не могу. Но все-таки скажу. До определенного момента действительно с моей стороны никаких намеков на увлечение не было. Только в последние дни. Даже только сегодня что-то обозначилось. Простенько, но со вкусом, можно сказать. Но, увы, сейчас, когда ехали с ним из Киноцентра, я снова понимала, что ошибочка вышла. Не мой. Может быть, я никогда и не находила его моим человеком. Но, думая о нас последние два дня, мне казалось, что будет легко и, наконец, преодолею с ним, именно с ним страх. Пишу вот, и такое отвращение охватывает. Возникло будто грязное что-то. Нет, само по себе все ОК, но так разделить свои ощущения на составные – неуютно. Я поняла, что все-таки не хочу его и не настолько увлечена, и он, кстати, не настолько, чтобы не замечать недостатки.
Мне было восхитительно свободно, от понимания, как легко я ко всему отношусь, понимая, что ничего еще точно не знаю о нас и даже предположить лень. И что сейчас в себе чувствую силу творчества, и это главное. Понимая, что, черт возьми, я ничего не понимаю в себе, в нем, в жизни, и мне это бешено нравится.
Уже 5 ноября. Ночь.
Я вдруг подумала, как было бы замечательно, если бы мы оба сейчас отказались от намека на чувство. Не так уж нас и тянет друг к другу страстно, бороться не с чем вроде. Только решить это надо одновременно, а то возможны нестыковки.
Мне он, безусловно, нравится. Мне с ним приятно и легко. Легкость не от того, что похожи, а, наоборот, от различий. Иногда кажется: ну ничего общего, и это сближает. Это нравится. С ним интересно говорить о разном. Но он не самобытен, не яркий. Способный, но без прозрений. Свободен в суждениях, но не освобождает эти суждения, попадая в некоторую зависимость от определенных концепций. Умен, интеллигентен и неожиданно умеет быть слегка Дон-Жуаном. Думаю, проблем с женщинами у него нет. Из хорошей семьи, со всеми вытекающими отсюда плюсами и минусами. Но в целом это мне импонирует. Скорее всего, он может действительно увлечься мною, но… он очень себя держит, контроль жесточайший. И, пожалуй, именно это еще способно вызвать у меня какое-то ответное чувство. Не теряет голову, не полностью мой, а значит – творчество. Идите, сэр, пить чай домой.
«Макаров» очаровал. Маковецкий заколдовал. Метлицкая изумила. Режиссер великолепен. Я не говорю, что это – шедевр. Но нечто, претендующее на звание имени.
Инка звонила. Будем вести светские сплетни благородных дам.
Вот Паша. Вот Петербург. Вот я. Не хочу мешать. Каждое – ценно.
Опять охватила большая такая грусть. Не из-за чего-то. А грусть как природа самочувствия. Не разбавленная причинами и смыслами. Но все же хорошо, горько пьяняще, с предчувствием нового.
Грустно от ощущения времени. Проходит одна часть жизни. Несмотря ни на что – прекрасная. Наступает что-то другое. Снова понимаю: грядут перемены.
Не умею в полной мере расслабиться и устно выстроить свою речь. Я человек «письменный». Но ничего, я верю, что все у меня получится. Если не умру, то жить буду.
6.11.
Молчания исповедь
Вслед летит.
Даже если отринута,
Прощай. Прости.
В прошлом затерянный
Голос мой
От тебя устремляется
В небо. Домой.
Буду всеми силами бороться с наваждениями неудач. Они – не более, чем призрак. Только так. Силы сейчас в себе чувствую. «Новая вечность…» и не только в зеркале, но и в сердце.
«Макаров» устроился поудобнее в сознании, в ближайшее время «сваливать» не собирается.
7.11. Красный день календаря. Еще какой красный – воскресенье.
Настроение: мигрень мучает. Всегда вдруг приходит и смотрит на меня страстно. Я говорю ей: «Прекратим спор». Отвечает: «Согласна». Снова полет, снова простор. Ожидание кончилось. Ушло в память в плаще черном. Жизнь рассматривает в упор непрощенных. Это во сне, на расстрел вели. Убили других. Я скрывалась. Там меня не нашли. Но как же я здесь оказалась? Проснулась. Было страшно. И долго, долго чувствовала себя в игре. А это – обычный случай, рассыпался жемчугом по судьбе. Томно от ощущения простуды, которая началась не всерьез. Вы с ней знакомы, ноябрьские бури? Вы не ее ли вели на допрос? Уже не жду. Благодать какая! Уже не пью отчаяний вино. Просто знаю: следующий год меня обручит с кино.
9.11. Я в Пашу совсем не влюблена. Какая жалость, честное слово! Но с ним хорошо. Просто хорошо. И я еще ничего не решила про нас с ним. Несмотря на все мои восторги последних дней, невзирая на счастье, я обречена… Обречена остаться лучшей?
10.11. Солнечный день в столице. Мороз, холодно. А солнце захлебывается от свободы. Целое небо принадлежит солнечному богу.
17.11. Снова потянуло за ручку взяться. Так всегда, когда в жизни очередная трудность. Слишком тяжело снова решать все одной, обрывать, обижать… Но мне больно слишком из-за многого. Мы слишком разные. Мне это до сих пор нравится. Я ценю его. Ценю наши отношения. Недавно первый раз слегка поссорились. На следующий же день он просил прощения за свой срыв. Сегодня встретились после 4-дневного перерыва. Оба соскучились.
Неужели я только для забавы?
Который раз спрашиваю. В неимоверных количествах поедаю шоколад и прочие сладости… И – забава, всегда забава, не больше. Особо ценная. Ведь интеллект и внешность редко дружат между собой. «Ничего так блондиночка», к тому же и «умничка», все понимает с полувзгляда, умеет отвечать даже на молчание. Независимая, остроумная, легкая. И появиться в обществе с ней, и вести интеллигентные разговоры на высокие темы, и…ну, конечно, почему бы и не… И всегда – некий образ меня. Дело не в том, что я не раскрываюсь, дело в том, что никому это и не нужно. Я не чувствовала еще ни разу нужного самочувствия с человеком, настоящего таланта и настоящей глубины в нем. Ко мне относятся мило, я нравлюсь. Но я – для забавы? Оттачивайте на мне свое остроумие, я неплохо парирую! Тешьте со мной свое самолюбие, я умею быть великосветской! Но я не создана для счастья, я – его воплощение. Так устала быть только подобием легкости, улыбки, нежности. Я обожаю жизнь, очень ценю, благословляю наше время прекрасное, но не могу удержаться на вершине своих запросов. Устала. Ничего не жду. Пусто было уже столько раз. Отчаяние приходит все чаще и все настойчивее требует с меня дань. А я в уже не стремительной, а, наверное, условной больше, мнимой гонке за миражами. Одна. Одна. Вечер. Холодно. Болезнь. Тишина.
Господа, никогда не заводите романы от нечего делать! Никогда. Только из-за того что: а почему бы и нет? Лень отказывать. Не дай Бог, привыкнешь, а чувства-то настоящего все равно нет. Вот и маются: от скуки или от страсти. Какая разница мертвецу?
Когда спишь – блаженство. Там нахожу истинную жизнь. Но это же ужасно! Но все изменится. Все исправится. Все будет, как я хочу.
18.11. Мама опять уехала. Сколько будет продолжаться эта полукочевая-полуоседлая жизнь? Наша жизнь?
Опять одна в пустоте квартиры и тоски. Я запуталась во всем отчаянно. Одно ясно: кроме родных, меня никто не любит. Сейчас я вдали от всех. И нет конца этому мраку.
Настроение: и только море счастья. И всерьез. Головокружительный полет в полночь. Захлебываясь от обожания и слез, звезды садятся на мои ладони. Сплю, плачу, молюсь на свет. День, ночь – никаких гармоний, всегда – грусть. А «мы вместе» – в память тропинка. В память о памяти, которая вдруг проснулась. И гениально рифмует меня и мир. Я бы так научилась!
