Юрий Безелянский - 5-ый пункт, или Коктейль «Россия»
«… А я тебя сегодня как раз порадовать пришел: нынче одного еретика жечь будут, так пойдем с тобою, посмотрим, повеселимся».
Леонид Андреев. Рассказ «Правило добра»Там, кажется, ловят кого-то.
И смута стоит на Руси.
Вернемся к РАППу. Его ликвидировали в 1932 году, и казалось, что больше никогда не будет разгуливать по спинам деятелей культуры рапповская дубинка. Но кто думает, кто предполагает, тот почти всегда ошибается. «Жизнь полна импровизаций».
В СССР наступил период борьбы с космополитизмом (малый по времени, но весьма интенсивный по силе). Такой яростной борьбы с иностранщиной в России никогда не было. Любую кампанию великий Сталин (этот рыжий фараон, построивший на костях своих подданных пирамиду атомной империи) вел с грандиозным размахом, а уж эту!..
В феврале 1947 года Сталин принял в Кремле кинорежиссера Сергея Эйзенштейна и актера Николая Черкасова в связи с постановкой второй серии фильма «Иван Грозный». Вождь не осуждал грозного царя за жестокость и беспощадный террор, а, наоборот, сказал своим послушным собеседникам, что Иван был великим и мудрым правителем, он защитил страну от проникновения иностранного влияния и стремился к объединению России. Черкасов вспоминал, что «Иосиф Виссарионович отметил также прогрессивную роль опричнины». И прибавил, что ему (Ивану Грозному) нужно было действовать еще решительнее…
Куда еще решительнее?!
А теперь выдержки из воспоминаний Эренбурга: «Константин Симонов рассказал мне, что Сталин придает большое политическое значение борьбе против низкопоклонства перед Западом».
«… В 1947 году один из тогдашних руководителей Союза писателей сказал, что задачей нашей литературы на долгие годы является борьба против низкопоклонства и раболепства… необходимо бороться против низкопоклонства перед учеными, писателями и художниками Запада…»
Воздух эпохи был перенасыщен фанатизмом», — так определил 40-е и начало 50-х Илья Эренбург.
Итак, по всему фронту развернулась борьба с космополитизмом. В Большой советской энциклопедии (1953) дается следующая формулировка: «Космополитизм — реакционная буржуазная идеология, отвергающая национальные традиции и суверенитет, проповедующая безразличное отношение к родине, к национальной культуре и требующая установления «мирового господства» и «мирового гражданства».
Стоп-стоп. В таком случае одним из первых космополитов на планете был Эразм Роттердамский. В письме к Цвингли в 1532 году он писал: «Я хочу быть гражданином мира, общим другом всех стран или — еще лучше — гостем в любой из них».
Главное для Эразма были свобода и ясность ума, миролюбие, воздержанность, здравый смысл, образованность, простота. А отнюдь не слепая, всепоглощающая любовь к родине («Раньше думай о Родине, а потом — о себе…»).
«Ты только русский, — писал Михаил Бакунин Николаю Огареву, — а я интернационалист!»
А декабрист Михаил Лунин, «один из тончайших умов», по мнению Герцена, так вот, этот Лунин говорил: «Гражданин вселенной — лучше этого титула нет на свете. Свобода!»
Но все же вернемся к 23-му тому БСЭ, где на странице 114-й читаем:
«Проявление космополитизма, низкопоклонства и раболепия перед культурой буржуазного Запада у отдельных представителей советской интеллигенции является позорным и отвратительным пережитком капитализма, тяжелым наследием прошлого царской России, господствующие классы которой пресмыкались перед Западом и ненавидели русский народ, его великую демократическую культуру, его национальные традиции».
Во как! И почему советские теоретики решили, что господствующие классы «ненавидели русский народ»?..
Еще раз обратимся к Эренбургу: «Достаточно заглянуть в БСЭ, точнее, в ее тома, вышедшие до 1954 года, чтобы увидеть, к каким искажениям приводила кампания против низкопоклонства: о работах иностранных ученых говорилось бегло. Не лучше было и с историей искусства. Даже хозяйственники пытались проявить рвение: сыр «камамбер» был переименован в «закусочный», а ленинградское кафе «Норд» в «Север». Одна газета заверяла, что дворцы Версаля были подражанием дворцам, построенным Петром Великим. БСЭ напечатала статью, в которой доказывалось, что западноевропейские ученые и конструкторы внесли чрезвычайно слабый вклад в дело развития воздухоплавания.
Фразу в моей статье о том, что Эдуард Мане был большим мастером XIX века, редактор зачеркнул: «Это, Илья Григорьевич, чистейшее низкопоклонство»».
Что остается добавить? Только хмыкнуть: н-да… Это было настоящее лихолетье!.. Били наотмашь деятелей западной культуры. Синклера Льюиса называли «грязной душонкой», Хемингуэя — «потерявшим совесть снобом», Фейхтвангера — «литературным торгашом». Стравинский был провозглашен идеологом формализма и космополитизма.
Но особенно доставалось своим, отечественным «безродным космополитам». Били за формалистические искания Татлина, Фалька, Кузнецова и других художников.
Что такое космополитизм в самой своей сути? Это страх перед миром. Именно так назвал свое небольшое исследование Сергей Королев (не я один вспоминаю космополитическую страницу нашей истории). Королев отмечает, что начало борьбы с так называемым низкопоклонством принято относить к 1947 году. Тогда Сталин использовал факт передачи за границу, в США, рукописи монографии советских биохимиков Клюевой и Роскина «Биотерапия злокачественных опухолей». В итоге академик — секретарь АМН СССР Парин по обвинению в шпионаже был приговорен к 25 годам тюремного заключения, министра здравоохранения сняли с работы, была развернута пропагандистская кампания, в ходе которой все участники этой истории подверглись проработке как космополиты.
В воспоминаниях Константина Симонова зафиксированы некоторые отправные идеологические пункты этой кампании, обозначенные лично Сталиным: у нашей интеллигенции недостаточно воспитано чувство советского патриотизма, у нее неоправданное преклонение перед заграничной культурой… Все привыкли считать себя несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли ощущать себя на положении вечных учеников… Эта традиция идет от Петра, при котором в Россию налезло слишком много немцев… Посмотрите, как трудно было работать Ломоносову — сначала немцы, потом французы, было преклонение перед иностранцами… Иностранцами-засранцами, как выражался вождь. Идеи эти проговаривались Сталиным в узком кругу близкой к власти интеллигенции (Александр Фадеев, Борис Горбатов, Константин Симонов)… («Независимая газета», 1999, 3 декабря).
Далее Сергей Королев в своем исследовании утверждает, что борьба с космополитизмом дала возможность «обкатать новый механизм воспроизводства и самоутверждения власти, если хотите, исследовался потенциал идеологического обновления режима». Обращение к махровому патриотизму, к мессианской русской идее позволяло Сталину удержать «огромное, слепленное из разнородных кусков государство». На смену идее мировой революции пришел имперский вектор. Империя как восстановленная Великая Русь. Гордая и независимая, агрессивно противопоставленная вечному сопернику и оппоненту — Западу. При такой постановке следовало тотально подчинить режиму всю интеллигенцию, а всех несогласных с новым курсом — уничтожить.
В 1949 году появилось сообщение о раскрытии антипатриотической группы театральных художников и критиков. Все «гурвичи» и «юзовские» были биты газетными батогами. Началась кампания по разоблачению «безродных космополитов», скрывающихся за псевдонимами. Арестовали множество людей. «Что касается меня, — вспоминает Илья Эренбург, — то с начала февраля 1949 года меня перестали печатать. Начали вычеркивать мое имя из статей критиков. Эти приметы были хорошо знакомы, и каждую ночь я ждал звонка… Один достаточно ответственный в то время человек объявил: «Могу сообщить хорошую новость — разоблачен и арестован космополит номер один, враг народа Илья Эренбург» («Люди, годы, жизнь»).
Эренбург написал тогда письмо Сталину, и его снова начали печатать, более того, отправили в Париж, на конгресс сторонников мира (иногда власть проявляла прагматичность).
Через четыре года, в 1953-м, от Эренбурга потребовали переменить некоторые фамилии «не коренных национальностей» в его повестях «День второй» и «Не переводя дыхание».
«Я подумал, — вспоминает Эренбург, — а что делать с фамилией, которая стоит на титульном листе?»
Эренбург — типичный пример человека советской эпохи, которому всю жизнь не прощали его западных симпатий и пристрастий, недаром его однажды заклеймили «последышем буржуазной культуры».
В другой раз настойчиво посоветовали: «Эренбургу пора понять, что он ест русский хлеб, а не парижские каштаны».
