Миша Гленни - Теневые владыки: Кто управляет миром
А правительство в Пекине завершает этот виртуозный цикл получения прибылей, создавая всевозможные финансовые и налоговые стимулы для китайцев, работающих за рубежом, чтобы те вкладывали деньги в Китае. Тут не задают неудобных вопросов о происхождении этих денег, что отчасти объясняет, почему двумя крупнейшими источниками капиталов, инвестируемых в Китай, являются Гонконг и Виргинские острова!
Фукин, расположенный километрах в восьмидесяти юго-восточнее Фучжоу, — еще один город-миллионер, поднявшийся за последнее десятилетие незаметно для остального Китая, не говоря уже об остальном мире. Фукин экспортирует два основных товара: ветровые стекла для автомобилей (они на 90 % обеспечивают потребности Китая) и трудовых мигрантов. В центре города над невзрачными жилыми кварталами коммунистического периода высятся бессмысленные в своей безвкусице небоскребы. Это показное величие носит загадочное название Surefar Enjoy Hotel (нечто вроде «Отель гарантированных удовольствий»), а поверхность его покрыта сотнями медно-красных светоотражающих окон — напоминание о том, что и шик в духе посткоммунистических выскочек всегда может удивить. Чем более кричаща архитектура, тем богаче город, а денег в Фукине много. И значительное их количество добывают «змееголовые», которые доставляют мужчин и женщин к их американской мечте.
Однако самым невероятным подтверждением того предпринимательского духа, который охватил фуцзянцев, являются сельские районы вокруг таких крупных городов, как Фукин. Вместо чая и риса фуцзянский крестьянин принялся сажать дома. Это уже не хижины и не уютные коттеджи — пяти- и шестиэтажные неоклассические чудовища, деньги на которые их владельцы заработали за границей. По сельским районам Фуцзяня таких домов разбросаны сотни и сотни — в большинстве из них проживает всего одна семья, которая занимает целый этаж. Многие стоят совершенно пустыми. Эти дома — самое распространенная и величественная демонстрация «лица» в Фуцзяне. Независимо от того, какие бедствия вас постигли, свои достижения вы должны демонстрировать так открыто, как только возможно: это диктуется необходимостью показывать свое «лицо». Если вы иностранец и обедаете в Китае с малоимущим человеком, заплатить за его обед вам вряд ли удастся — иначе все сочтут это недопустимой «потерей лица». Поэтому, чтобы продемонстрировать свое «лицо» всему миру самым роскошным образом, фуцзянцы «выращивают» дома.
Семена этой странной полевой культуры разбрасывают «змееголовые». Именно они помогают безработным бежать от нищеты сельской жизни и попытать счастья в какой-нибудь другой стране мира. Целые деревни и городки складываются, чтобы оплатить такую поездку. Стоит она от 20 до 70 тыс. долларов (в зависимости от того, в какую страну собирается эмигрант) — именно столько нужно, чтобы отправить за рубеж одного человека. Когда новоявленный работник прибывает в другую страну, он должен работать, не покладая рук, отрабатывая расходы тех, кто сложил свои накопления, чтобы заплатить «змееголовому».
На Западе прозвище «змееголовый» имеет ругательный оттенок: люди там воспринимают их как злых преступных воротил, которые эксплуатируют людей и наживаются на отчаянной нищете китайской бедноты, посылая ее на каторжный труд в какой-нибудь богом забытый угол мира. Случаи, которые создают им этот имидж — «Голден Венчур» в Нью-Йорке, голландская фура в Дувре, набитая мертвыми людьми, и трагедия сборщиков моллюсков в заливе Моркам, — на самом деле являются исключениями, которые только подтверждают правило. «Змееголовые» — это не триады, изгои-преступники, обосновавшиеся в Гонконге и являющиеся классическим мафиозным рэкетом, а также торгующие нелегальными товарами. Никак не связаны они и с синдикатами, которые заправляют в тайваньской политике, вроде «Объединенной бамбуковой банды» («Чу Льен Пан»). Скорее, это эффективно работающие «турагенты», которые берут деньги за нелегальный въезд в третьи страны.
В США Министерство юстиции выступило с предложением амнистировать тех нелегальных китайских мигрантов, которые согласятся давать показания против «змееголовых». «Когда Министерство юстиции обратилось ко мне с этой идеей, я сказал: «Вы, наверное, с ума сошли?» — говорит профессор Колин Чин из Нью-Джерси. — Нелегальные иммигранты почитают этих «змееголовых» как героев. Они только рады платить им — никакого принуждения тут нет. «Змееголовые» для них — герои, а не злодеи. «Сдавать» этих людей — последнее, что нужно мигрантам, которые хотят только благодарить их!»
Мы никогда не узнаем, что думал Лин Гуо Хуа о том «змееголовом», который доставил его самолетом в Белград. Чайнатаун в сербской столице на протяжении 90-х годов рос быстрее всех других в мире, несмотря на то что в те годы Сербия находилась на положении международного изгоя. После того как в 1993 году на бывшую Югославию были наложены экономические санкции, Слободан Милошевич принялся обхаживать китайское руководство.
В частности, в Сербии были отменены визовые лимиты для китайцев: теперь «змееголовые» могли доставлять будущих мигрантов целыми самолетами практически в сердце Европы. Никаких тебе нелегальных перевозок на лодках, никаких дорогостоящих переговоров с российскими и украинскими милиционерами! Никаких тайных квартир в Бухаресте и игр в прятки с полицией в Будапеште! Надо же! Прилететь в страну, откуда до границы Евросоюза — 400 километров, да еще и встретить радушный прием! Инфраструктура была создана и отлажена за несколько недель: на административных зданиях Белграда появились таблички на двух языках, чтобы китайцам было легче контрабандой проникать в Европейский союз. В конце улицы Юрия Гагарина в Новом Белграде, в шаге от высотных башен, раскинулся бурлящий Чайнатаун. Когда я проходил через этот торгующий в розницу бедлам с его какофонией, мне стало ясно: торговцы этого Чайнатауна, в отличие от большинства сородичей в других Чайнатаунах, нисколько не заинтересованы проникать на местный, сербский рынок с его гиперинфляцией, бандитизмом и нищетой. Они заняты обслуживанием странствующих китайцев, снабжая их всем необходимым для продвижения на север и на запад. Именно здесь на европейскую землю впервые ступило большинство из тех 58 человек, которые задохнулись летом 2000 года в голландском грузовике в Дувре; из Сербии они попадали в Роттердам через Словению и Австрию.
Разумеется, Милошевич отлично знал, зачем китайцы ежедневно сотнями прибывают в его страну. С их помощью он наносил ответный удар по Евросоюзу за то, что Брюссель был враждебно настроен по отношению к нему. Китайскому правительству это также было известно — поскольку и оно тоже не считает «змееголовых» преступниками. Занимаясь экспортом труда, «змееголовые» усиливают влияние Китая во всем мире и в значительной степени содействуют развитию экономики, уменьшая безработицу. Более того, китайцы, работающие за рубежом, отправляют заработки в Китай, что укрепляет экономику страны еще больше. «Змееголовых» также поддерживают — обычно негласно — бизнесмены из Европы, Америки и Ближнего Востока, которым так нравится неуемное — и так дешево обходящееся — трудолюбие китайцев. Потребители также оказываются в выигрыше (сами того не зная), поскольку сокращение трудозатрат сбивает цены и расширяет выбор.
Итак, если всем заинтересованным сторонам деятельность «змееголовых» идет на пользу, может быть, им стоит придать легальный статус? За что же их так поносят на Западе? «Змееголовые» — это контрабандисты, а не торговцы людьми. В общем и целом, они не создают рабочие места в стране назначения — они доставляют вас туда, а там уж крутитесь, как знаете. Торговцы нелегальным трудом обычно похищают или обманывают своих жертв: они сговариваются для этого с работодателями, которые стремятся поработить трудовых мигрантов или принуждать их к работе. «Змееголовые» же, устроившие перелет злосчастным сборщикам моллюсков, которых унесло в море в заливе Моркам в Ланкашире, не имели к их трудоустройству никакого отношения. Они лишь доставили их в Великобританию, как и обязались, — не больше и не меньше. И лишь немногих китайцев силой вынуждают подписывать контракты на работу за рубежом — они идут на это добровольно. Нелегальный статус контрабандного труда объясняется нелогичностью глобализации. В Европейском союзе (особенно в Великобритании, Ирландии, Испании и Италии) отчаянно не хватает рабочих рук. К 2050 году средний возраст европейцев поднимется до 50 лет — быстрее стареет только Япония. Постепенно старея, европейцы будут еще сильнее перегружать щедрую государственную систему социального обеспечения, которая стала фирменным знаком Европы после Второй мировой войны. Однако поскольку европейцы заводят все меньше детей, рабочей силы, необходимой для поддержания этой системы соцобеспечения посредством налогов, становится все меньше.
