Владимир Бешанов - «По своим артиллерия бьет…». Слепые Боги войны
Немногочисленные финские батареи старались себя не обнаруживать, часто меняли позиции, экономили боезапас и били только наверняка.
«Финская артиллерия была гораздо слабее нашей, — отмечает маршал Н.Н. Воронов. — На ее вооружении были 37-миллиметровые противотанковые пушки «Бофорс», 76-миллиметровые пушки старого русского образца, 122- и 152-миллиметровые гаубицы системы Шнейдера и устаревшая 107-миллиметровая пушка. Финны пользовались старыми снарядами, изготовленными до 1917 года, — некоторые трубки и взрыватели покраснели от ржавчины. Подчас более трети снарядов не взрывалось.
Обычно финские артиллеристы не принимали контрбатарейных поединков и таились в своих сооружениях. Ъни вели огонь урывками, с таким расчетом, чтобы наша звукометрическая аппаратура не успевала произвести засечку, а аэростат наблюдения — скорректировать ответный огонь наших орудий. Мы почти не имели потерь от огня финской артиллерии крупных и средних калибров».
Полковник Бакаев в сборнике воспоминаний участников боев в Финляндии описывал борьбу с 3-м тяжелым артдивизионом, имевшим в своем составе три четырехорудийные батареи:
«Противник применял довольно хитрую тактику использования артиллерии; каждая его батарея имела от пяти до семи огневых позиций. Сегодня, к примеру, батарея вела огонь с одной позиции, на следующий день — с другой, потом опять с первой, затем с третьей и т. д. Сделав не более 20–24 выстрелов, батарея уходила на другую позицию. Часто противник применял фланговый огонь батарей с соседних участков. Все это затрудняло нам разведку и особенно стрельбу на поражение…
Мне доставили осколок от дна снаряда. Этот осколок меня очень удивил. Выходило, что стреляет финская батарея из 107-миллиметровых пушек раздельного заряжания, образца 1887 года, на жестком лафете. Мы давно отвыкли от подобных систем. Как-то даже не верилось, что мы имеем дело со столь старомодной системой.
Я вызвал начальника артиллерийского снабжения и спросил, показывая осколок:
— Что это за странный снаряд?
— Ну и ну, — заметил начальник артснабжения. — Быстро, однако, финны истощили свои ресурсы, если вытащили на огневую позицию эдакую бабушку…
Когда о результатах исследования осколка я доложил по телефону, то в штабах корпуса и дивизии отнеслись к моему докладу весьма скептически.
Но осколок говорил сам за себя».
В финской армии имелось всего четыре тяжелых артиллерийских дивизиона, вооруженных русскими, французскими, японскими орудиями калибра 107–152 мм пяти различных систем. Плотность финской артиллерии на выборгском направлении составляла до 6 орудий и 4 минометов на километр фронта, на правом фланге 13-й армии — 1–2 орудия и 1–2 миномета.
3 февраля 1940 года И.В. Сталин собрал бестолковых воевод у себя в кабинете и довел до них план победы:
МЕРЕЦКОВ (командарм 2 ранга, командующий 7-й армией):
«Мы были вызваны в Москву и получили инструкцию лично от тов. Сталина о том, как нужно подойти к решению задачи прорыва. Это указание сводилось к следующему:
Во-первых, нужно рвать противника на широком фронте. Главное командование решило вести наступление одновременно на всех фронтах, причем отдельные армии должны были наступать в разное время с тем, чтобы лучше растащить резервы противника.
При подготовке операции прорыва учить войска на частных операциях и этими частными операциями вскрыть систему обороны противника. Следующее указание — резервные войска обучать на фронте, а не в тылу; обучать должны командиры, уже участвовавшие в боях.
До начала общего наступления разрушить бетон и обработать хорошенько передний край обороны противника, а также хорошо оборудовать исходный плацдарм для наступления.
В соответствии с этими указаниями тов. Сталина мы и вели подготовку к прорыву. Мы выделили на каждый полк первого эшелона четыре дня на обучение. В эти четыре дня была проведена с каждым полком репетиция атаки.
Я считаю, что успехи 7-й армии произошли именно потому, что мы полученные указания добросовестно выполнили…
Когда мы получали указания у тов. Сталина — как рвать укрепленную полосу, то он говорил, что надо бить артиллерией по всему фронту, не жалея снарядов, что найдется более слабое место и в этом месте и следует развивать прорыв, нанося удар по флангам противника. Это верно».
ШАПОШНИКОВ (начальник Генерального штаба РККА):
«Лично тов. Сталин предложил совершенно правильный план — этот удар провести обеими армиями (7-й и 13-й), не ограничиваться ударом одной 7-й армии, а внутренними флангами, чтобы не одна армия работала, а работали обе армии своими внутренними флангами в расчете, что, если не удастся прорвать фронт противника одной армии, прорвется другая».
ШТЕРН (командарм 2 ранга, командующий 8-й армией):
«План, данный 8-й армии тов. Сталиным, является примером смелого сосредоточения максимума сил на главном направлении. Особенно интересны и оригинальны указания тов. Сталина по оперативному и тактическому использованию артиллерии при прорыве. Хотя это наступление не было нами в связи с заключением мира доведено до конца, высшему командному составу РККА необходимо изучить указания тов. Сталина по этому плану и самый план, и ход Лоймоловской операции.
Нечего греха таить, товарищи, начинали мы с вами в этой войне не блестяще. И то, что мы добились относительно быстрой, в труднейших условиях, исторической победы над финнами, этим мы обязаны прежде всего тому, что тов. Сталин сам непосредственно взялся за дело руководства войной, поставил все в стране на службу победе. И «штатский человек», как часто называет себя тов. Сталин, стал нас учить и порядку прежде всего, и ведению операций, и использованию пехоты, артиллерии, авиации, и работе тыла, и организации войск».
СТАЛИН: «Прямо чудесный, счастливый человек! Как это мог бы сделать один я?»
Генеральное наступление было назначено на 11 февраля. Прозревшие и окрыленные возвращались командармы на фронт.
В начале февраля шесть дивизий 7-й и 13-й армий провели «частные» наступательные операции в целях последовательного взлома оборонительной полосы, боевой разведки ее глубины, а также для «проверки и освоения частями методов атаки укрепленной полосы».
Генеральная атака, которую Иосиф Виссарионович из присущей ему скромности велел именовать «Ворошиловским наступлением», началась в полдень. В полосе 7-й армии артиллерийская подготовка длилась 2 часа 20 минут, в полосе 13-й армии — 3 часа. Артподготовка велась тремя-четырьмя массированными огневыми налетами по переднему краю с ложными переносами огня в глубину обороны противника и сосредоточенным огнем по конкретным целям. Дивизионная артиллерия проделывала проходы в проволочных заграждениях, минных полях и надолбах, подавляла огневые точки. Артиллерия большой мощности разрушала доты. На случай контратак противника часть батарей и дивизионов была готова выставить неподвижный заградительный огонь.
Сопровождение пехоты и танков осуществлялось огневым валом. На прямую наводку — на 200–400 метров — выкатывались и «сорокапятки», и 203-мм гаубицы. Танки, пользуясь тем, что абсолютное большинство финских дотов не имело пушек, приближались вплотную и стреляли прямо в амбразуры. Они же буксировали бронесани со штурмовыми группами и сотнями килограммов взрывчатки. За первый день, согласно докладу К.А. Мерецкова, 7-я армия израсходовала почти 150 тысяч снарядов, а 13-я — «примерно то же»: «Мы дали массу артиллерийского огня». В полосе 1-го стрелкового корпуса: «Результаты: густой, вековой лес снесен и превращен в мелкие щепки. Все инженерные сооружения противника уничтожены». Командир 1-го стрелкового корпуса комдив Д.Т. Козлов точно подметил особенность этой операции: «Я считаю, что помогла прорвать исключительная плановость, т. е. первый день боя был разыгран так, что на маневрах этого не получалось».
Однако, несмотря на колоссальную силу артиллерийского огня и бомбовые удары авиации, лишь к вечеру 13 февраля удалось «прогрызть» оборону на участке 123-й стрелковой дивизии. Еще трое суток части 7-й армии расширяли прорыв. 17 февраля финское командование приказало своим войскам начать скрытный отход на вторую и третью линии обороны. 26 февраля наступление приостановилось, поскольку советское командование производило перегруппировку для удара по Выборгу и форсирования Сайминского канала. 1 марта 7-я армия добралась, наконец, до Выборга, все попытки взять который оказались неудачными.
К началу марта на Карельском перешейке было сосредоточено более 730 тысяч человек, более 100 зенитных орудий, 1911 45-мм пушек, 1717 76-мм пушек, 10 107-мм, 197 122-мм и 36 152-мм пушек, 520 122-мм, 768 152-мм, 96 203-мм, 3 234-мм гаубиц, 22 280-мм мортиры, 1045 минометов — всего 6374 орудия и минометов, 2620 танков, около 500 бронеавтомобилей.
«Я объезжал позиции 7-й армии в последние дни 9, 10, 11 марта, — докладывал командарм 2 ранга В.Д. Грендаль, — и пришел в ужас. Вдоль шоссейной дороги орудия располагались на огневых позициях на интервалах 2–3 м, на 1 км вдоль шоссе было батарей до 15–20. За батареями тут же зарядные ящики, походные кухни, тут же автомашины — яблоку упасть негде. К счастью нашему, что артиллерии у противника не было. На этом надо воспитать, как артиллерию располагать нельзя, как не надо делать ни при каких условиях» («воспитывать» будут немецкие пикировщики).
