Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №3 (2003)
Если межконфессиональная напряженность будет нарастать, американцам придется приставить соглядатаев к каждому мусульманину. Люди, огульно объявленные преступниками, рано или поздно в самом деле вовлекутся в борьбу.
Свои проблемы у белого населения. Надменные англосаксы больше всего боятся быть обвиненными в расизме. Черный американец — после стольких лет дискриминации — объявлен существом неприкосновенным. Впрочем, само выражение “черный американец” считается неприемлемым. По мнению блюстителей толерантности, оно отдает расизмом. Следует говорить “афро-американец”. Белый житель Америки обозначается малопонятным термином Caucasian.
Собственно, это скорее проблема межнациональных отношений, которую мы рассматривали в первых главах работы (“Наш современник”, № 11,12, 2002). Однако на нее можно взглянуть и под другим углом зрения: как на проявление всевозможных запретов, которые деспотическое общественное мнение налагает на американцев.
“Профессор боится задать вопрос черному студенту, — кипятится Марк Зальцберг, — так как за двойкой может последовать обвинение в расизме, скандал, суд и расправа. Где прежняя свобода слова?”
Зальцберг рассказывает о придуманном им забавном психологическом опыте. “Вот вам моя любимая логическая задачка, повергающая в столбняк всех моих либеральных знакомых. Сказать, что черным спортсменам нет равных в боксе или легкой атлетике среди других рас, — это расизм или нет? “Нет, — бодро говорит либерал. — Это правда”. Ну а сказать, что среди черных нет ни одного шахматиста или минимально заметного ученого, инженера или дирижера, это расизм? И глупый либерал тут же орет: “Расизм!” Умный либерал (такие хоть и редко, но встречаются), понимая, что попал в ловушку, оторопело молчит...”
В конце статьи профессор Зальцберг выходит на серьезные обобщения. Он признается, что в Америке его сочинение “никто бы не решился опубликовать”. Он жалуется: “Вмешательство правительства в бизнес и частную жизнь напоминает мне советские времена. Государство диктует, кого нужно брать на работу, государство разоряет успешные компании, проводя политику “свободной конкуренции”... Он возмущается: “...Государство поощряет гомосексуализм — разрушитель морали и семьи, государство следит за тем, что можно и что нельзя писать и говорить” (“Независимая газета”. 28.08.2002).
Марк Зальцберг эмигрировал из СССР. Похоже, сейчас он в растерянности: куда эмигрировать из Соединенных Штатов?..
Пожалуй, профессору серьезно не поздоровилось бы, появись его опус в заокеанской печати. В этом убеждает грандиозный скандал, разразившийся в Вашингтоне на исходе 2002 года. А начиналось так славно...
В первых числах декабря информагентства сообщили о юбилее старейшего американского сенатора. Строму Тэрмонду, представляющему в Капитолии Южную Каролину, исполнилось 100 лет. Кто мог предположить, что юбилейные торжества станут прологом к отнюдь не праздничным разбирательствам.
Среди приглашенных на банкет оказался Трент Лотт, лидер республиканского большинства в сенате. Что случилось с достопочтенным сенатором — виски ударило в голову, или соседство с человеком из другой эпохи ободрило и заставило высказать сокровенное? Так или иначе, Лотт в приветственном слове заявил, что если бы в 1948 году Америка проголосовала за Тэрмонда, у страны “не было бы всех тех проблем, которые она сейчас имеет” (здесь и далее информация с сайта BBC Russian.com).
Роковые слова! Дело в том, что, баллотируясь на пост президента полвека назад, Стром Тэрмонд выступал в защиту расовой сегрегации. Что началось! Национальная ассоциация содействия прогрессу цветного населения назвала слова Лотта “грубыми, выражающими преднамеренную и злобную нетерпимость”. Знаменитый поборник прав афро-американцев Джесси Джексон, о коем в последние годы начали забывать ввиду отсутствия расовой дискриминации, воспользовался моментом и громогласно потребовал отставки Лотта.
За дело взялись доносчики (ну как же без них!). Выяснилось — “почти такие же высказывания Лотт делал в 1980 году”. Сенатор извинялся, кланялся, клялся — напрасно. 6 января 2003 года он покинул свой пост.
Жизнь под контролем превращает американцев в отъявленных лицемеров. Судите сами: расизм искоренен, а из 4 тысяч расистских сайтов в Интернете 2,5 тысячи созданы в Соединенных Штатах (“Еврейская газета”, № 24—25, 2002). Пуританская мораль покруче исламской, а секс-индустрия в США — крупнейшая в мире. Сексуальное насилие стало будничным явлением. По данным ФБР, четвертая часть девочек до 12 лет подвергалась насилию (П л а т о н о в О. Почему погибнет Америка.). Суды накладывают многомиллионные штрафы на табачные компании (“курение вредит здоровью”), а оружие продается на каждом шагу, сплошь и рядом отнимая у добропорядочных граждан не только здоровье, но и жизнь.
Изнутри эта фальшь не столь заметна. Хотя наиболее чуткие души — писатели от Генри Адамса до Кена Кизи — запечатлели и ядовито высмеяли ее. Но со стороны в данном случае и впрямь виднее. Большой интерес представляет опыт русских эмигрантов, оказавшихся в Америке в новой, во многом чуждой среде, а потому воспринимающих ее с особой отчетливостью, а зачастую и драма–тичностью.
Показательны материалы электронного журнала “Записки о Западе”, размещенного на православном сайте “Dorogadomoj”. Несколько выпусков посвящены правилам поведения. Человеческие отношения в Америке наши бывшие соотечественники описывают как типичный симулякр. “Требование их культуры — все скрывать и недоговаривать”, — предупреждают авторы “Записок”.
Седьмой выпуск озаглавлен “Чего нельзя делать на Западе”. Это не только практические советы, предупреждающие о реально существующей системе табу, но и картина взаимоотношений людей за океаном. Может быть, субъективная, иной раз пристрастная, но тем более (несмотря на прозаизм изложения) выразительная.
Читателя знакомят с обширным сводом запретов:
“Нельзя не соглашаться. Считается неприличным прямо, просто и открыто в разговоре сразу говорить “я не согласен”...
Нельзя спорить. Считается неприличным спорить. Они рассуждают так. У каждого человека должно быть свое мнение. У него одно, а у меня другое, и мы “уважаем” мнение друг друга и поэтому не спорим и не стараемся друг друга переубедить... Конечно, такая постановка дела не очень эффективна, так как они из-за своей гордыни лишают себя возможности чему-то научиться, а в работе это страшно тормозит дело...
Нельзя критиковать. Ни в коем случае не вздумайте кому-то говорить о его ошибках. Западная гордыня не позволяет им спокойно выслушивать критику. Кроме того, им трудно простить, и они запомнят ваш поступок...
Нельзя говорить на “глубокие темы”. Общение здесь поверхностное. Говорят о погоде, машинах, поправке домов, покупках, что видели на ТВ и т. п. ...
Нельзя говорить о своих чувствах. Нужно помнить, что на работе преобладают формальные деловые отношения даже среди коллег. Здесь никакой дружбы нет. Люди просто временно работают вместе и, конечно, не делятся друг с другом своими чувствами (хотя у женщин в какой-то степени это бывает). Если вы скажете, что вы “волнуетесь” — что русские часто говорят, — они вам могут ответить, что волноваться нельзя, и даже могут вам прочесть на эту тему целую лекцию. Так как вы иностранец, то они считают, что “имеют право” это делать, а вы, конечно, этого права не имеете. У них всегда все ОК, их гордыня не позволяет признать, что, может быть, у них не совсем все так хорошо.
Не полагается говорить о религии. Здесь много всевозможных религий...
Нельзя говорить на тему политики. То есть говорить можно, но только общими фразами и в глубокие диспуты не вдаваться...
Не полагается говорить о своих личных проблемах. В основном они скрытные, не могут, не привыкли и не умеют себя открывать. Поэтому если кто-то заговорит о личных проблемах, то это их очень смутит. Если кто-нибудь когда-то кому-то откроется и начнет говорить о своих проблемах, то потом извиняется и скажет что-то вроде того, что “спасибо, что ты меня выслушал, я не хочу тебя затруднять моими заботами”.
Нельзя ожидать помощи. Они не любят помогать или объяснять. Если недопоняли, лучше не переспрашивать больше раза. Надо самому во всем разобраться... Их отговорка: “Никто меня не учил” (nobody was teaching me). Это cамое обыкновенное недружелюбие, страх конкуренции, эгоизм...”
Нельзя! Нельзя! Нельзя! Нельзя! Всюду одни запреты... Негласные, не государственные, а по большей части общественные (в отличие от СССР), но не менее жесткие.
Понятно, что так обостренно их воспринимают чужаки, эмигранты. Им подобный образ жизни в новинку. Коренные американцы притерпелись. В конце концов, такое общество они создали сами. Многие смиряются и ведут спокойную, сытую жизнь, не слишком отличающуюся от растительной. Вспомните о стадах тучных обжор, таскающих свои 150—300 кг по пляжам и паркам Америки. Марк Зальцберг утверждает — такова треть населения. Кто-то сидит у компьютера и безостановочно делает деньги, играя на бирже. Сегодня этим занимается 50 процентов американцев.
