Михаил Болтунов - ЗГВ: горькая дорога домой
По карману ли нам такие услуги? Увы, нет. Не говоря уже о десятках других проблем: как пробить визу, выехать за границу, опять же на какие деньги?
Но представим, что ситуация не столь трагична, и наш офицер с места автомобильной аварии доставлен в немецкую клинику. Одни сутки лечения стоят по нашим меркам огромных денег — 400–500 марок. Российские расценки могли вызвать лишь улыбку: 10 рублей за сутки лечения.
Или иной поворот. В военный суд надо вызвать свидетеля — очевидца преступления, немецкого гражданина. Случаев, когда возникала такая необходимость, было достаточно. В 1993 году каждый день против российских граждан из состава ЗГВ совершалось, как минимум, три противоправных действия. Наших соотечественников били, калечили, а иногда и убивали.
Однако суды ЗГВ не спешили приглашать немцев в свидетели. Почему? А потому, что всего лишь 30-минутное пребывание такого свидетеля на судебном заседании обходилось казне Западной группы в среднем в полтысячи марок. Немцы умеют считать деньги. И в счет вносилось буквально все: время отсутствия на работе, стоимость бензина на дорогу, амортизационные затраты на эксплуатацию машины и т. д.!
Ну а если в немецкий суд вызывался военнослужащий ЗГВ? Тут совсем иное дело. Выделялась служебная автомашина, вместе со свидетелем ехал старший машины, переводчик. Все служебные заботы откладывались назавтра. А какова компенсация? Да никакой.
И это не потому, что «наше государство богатое». Просто жизненные ситуации, в которые попадали тысячи офицеров и служащих Западной группы, были упущены составителями Договора. А значит, полмиллиона советских людей оказались в рабском, униженном положении.
Я неспроста при анализе договорно-правовой базы двух стран — ФРГ и СССР особое внимание уделяю частностям. На первый взгляд «мелким», проходным, незаметным… Случилось то, чего не должно было случиться: наши политики, подчеркну, не коммунистические, а демократические политики, опять не заметили человека.
А ведь Э. Шеварднадзе в советской прессе убеждал нас: «…Жизнь и судьба человека, положение личности — та самая малая, но главная «единица измерения» на шкале политики».
Смею не поверить Эдуарду Амвросиевичу. Увы, «жизнь, судьба человека» остается малой, но никак не главной заботой таких, как бывший шеф союзного МИДа. Тут уж по какой шкале не мерь.
Однако, по воле Горбачева и Шеварднадзе, ущемленным оказался не только конкретный офицер, солдат, рабочий и служащий, но вся группа войск, а значит, и государство.
Ведь, согласно советско-германским договоренностям, правительство ФРГ вносит в так называемый переходный фонд на содержание ЗГВ 3 млрд. марок, а также предоставляет нашей стране беспроцентный кредит на эти же цели.
Надо отдать должное, немцы выполняли свои обязательства исключительно пунктуально.
Что же касается группы войск, то она постоянно несла потери.
Почему? Да очень просто. Сумма переходного фонда строго фиксирована — 3 миллиарда, и ни пфеннинга больше. Но ведь уже тогда, в 1990 году, когда подписывались документы, было очевидно — рост цен в новых землях Германии неизбежен. Так и получилось. За три года с 1990 по 1993 годы стоимость электроэнергии увеличилась в среднем на 21–26 процентов, питьевой воды на 12–14 процентов, газа — на 20–75 процентов. И, как результат, — «дипломатическая близорукость» обернулась для Западной группы войск дополнительными расходами в 150 миллионов немецких марок.
Главнокомандующий группой, финансовая служба, квартирно-эксплуатационное управление три года боролись за пересмотр расчетов по коммунальным услугам. Немцы пошли навстречу, но время, а вместе с ним и деньги, были потеряны.
С кого сегодня спросить за пущенные на ветер миллионы? С Горбачева, с Шеварднадзе? Жизни не хватит им, чтобы рассчитаться.
Понимаю, всего наперед не предусмотришь. Но смотреть лучше бы на месте, а не из Москвы, где и готовились все документы, откуда привлекались эксперты.
Теперь нередко приходится слышать, мол, и опыта у нас не было, и специалистов.
Ложь. И опыт был, и специалисты. Из Москвы в группу войск следовало прислать, пожалуй, только юристов, знатоков международного права да экологов. Их как раз и не хватало. Остальные нашлись бы и в ЗГВ. Как, собственно, и случилось, когда все проблемы были взвалены на плечи самой группы войск.
Однако к разработке Договоров и Соглашений местных «спецов» не подпустили. В одном из интервью я поинтересовался у Главкома группы генерала Матвея Бурлакова, советовались ли с ним, когда Москва выступила с инициативой «паушального», или «нулевого» варианта, связанного с российской недвижимостью.
Оказалось, даже с ним, человеком, безусловно, компетентным и знающим, не соизволили посоветоваться. Что уж говорить о его подчиненных.
А ведь и подчиненные могли бы предложить немало дельного.
Во сколько, например, обойдется казне передислокация одного батальона внутри группы войск? Эту цифру мог бы назвать любой офицер-финансист. Но увы, его никто не спрашивал. Хотя немцы никогда и не скрывали, что будут обращаться с просьбами о передислокации наших частей. Что ж, пойти навстречу нужно, но за чей счет? Оказывается, за наш, российский. Но почему? Да потому, что в подписанном Договоре об этом ни слова.
Опять махнем рукой, мол, мелочь. Как сказать? Батальон, переведенный из Лейпцига в город Ощац стоил российской казне 200 тысяч немецких марок. Всего же внутри группы войск было передислоцировано 174 воинских части. Считайте, сколько мы не построили квартир для бездомных офицеров из-за головотяпства советских дипломатов.
И так какую статью Договора ни возьми. Просчеты, провалы… И ущерб, постоянный ущерб, нанесенный советской, а позже и российской стороне.
Вот статья седьмая. Порядок деятельности авиации советских войск. Казалось бы, уж тут не на чем терять. Ан, нет. В соответствии с этой статьей ночные полеты нашей авиации запрещались с 15 апреля по 15 октября, то есть в самое лучшее, плодотворное время для боевой учебы.
Правда, пилоты бундесвера в этот период не очень заботились о спокойствии своих граждан, они летали, как прежде. Ибо понимали — самолет не мотоколяска, летчики не могут не летать.
В отличие от Горбачева с Шеварднадзе, понимали это и в наших ВВС. И потому принимали экстренные меры — перегоняли из Германии самолеты, вспомогательную технику, завозили запасные части, топливо, продовольствие.
Летали в Россию летчики, техники. Через две недели их сменяла другая группа. И так все полгода.
Сколько сил, денег уходило на это, но, как говорят в народе, что написано пером, не вырубить и топором. А еще — семь раз отмерь… Только кто же у нас мерит?..
6
Перед назначением на должность Главкома Западной группы войск, генерала Матвея Бурлакова представили Горбачеву. На декабрьском Пленуме ЦК, в перерыве, Министр обороны Маршал Язов, улучив момент, доложил Генеральному.
Горбачев стал пространно говорить о важности поста Главнокомандующего группой, звучали напутственные дежурные фразы, но вот одна из них запомнилась Бурлакову. Генсек дважды повторил: наша недвижимость в Германии оценивается в 30 миллиардов немецких марок и реализовать ее надо по уму.
Подошел Председатель Совета Министров Рыжков, с интересом поддержал разговор. Сказал, что проблемы группы войск надо решать на правительственном уровне, обещал помочь.
Окрыленный напутствием первых лиц государства, Бурлаков улетел в Германию. А вскоре пришла «помощь», обещанная Рыжковым. Совмин принял постановление и образовал правительственные комиссии. Правда, Главкому ЗГВ была отведена скромная роль уполномоченного по выводу, ну и соответственно пост Председателя Советской части смешанной советско-германской комиссии по урегулированию спорных вопросов.
Основные комиссии возглавляли министры, заместители министров, председатели союзных комитетов.
Так, комиссией по экономическому и научно-техническому сотрудничеству было предписано руководить самому академику С. Ситаряну, заместителю Председателя Совмина.
Вопросами имущества советских войск в Германии предстояло заняться советско-германской комиссии во главе с министром внешних экономических связей К. Катушевым.
Совместным управленческим комитетом по осуществлению специальной программы жилищного строительства для выводимых войск руководил замминистра обороны, генерал армии К. Кочетов. А у него в «подручных» ходили еще три замминистра — обороны, ВЭС и Госстроя.
Даже совместной рабочей группой по переподготовке уволенных в запас военнослужащих «правили» чиновники в ранге первых замов — Ф. Коврига, первый зам. Председателя Госкомтруда СССР и В. Перегудов, первый зам. Председателя Гособразования СССР.
