Дэвид Хьюсон - Убийство-2
Обзор книги Дэвид Хьюсон - Убийство-2
Дэвид Хьюсон
УБИЙСТВО-2
Жизнь понимается с высоты прожитых лет, хотя двигаться она должна вперед.
Сёрен КьеркегорБЛАГОДАРНОСТИ
Снова я в долгу перед многими людьми, оказавшими мне содействие. Это Сёрен Свайструп, создатель серии; Сюзанна Бент-Андерсен и Ларс Рингхоф из Копенгагена — их помощь была огромной. Также я премного благодарен моему издателю Трише Джексон из Великобритании и ее коллегам из «Пан-Макмиллана» за их весьма полезные советы. Как и в случае с первой книгой, все отклонения от первоначального сюжета, которые легли в основу телесценария, следует отнести исключительно на мой счет.
Дэвид ХьюсонОСНОВНЫЕ ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Сара Лунд — бывший инспектор отдела убийств
Леннарт Брикс — начальник отдела убийств
Ульрик Страте — заместитель начальника отдела убийств
Рут Хедебю — заместитель комиссара полиции
Мадсен — оперативный сотрудник отдела убийств
Свендсен — оперативный сотрудник отдела убийств
Эрик Кёниг — глава внутренней разведки, или службы безопасности, отдельного подразделения полиции
Фолькетинг, датский парламентТомас Бук — вновь назначенный министр юстиции
Карина Йоргенсен — личный секретарь Бука
Карстен Плоуг — первый заместитель Бука, государственный служащий
Эрлинг Краббе — лидер Народной партии
Биргитта Аггер — лидер Прогрессивной партии
Флемминг Россинг — министр обороны
Герт Грю-Эриксен — премьер-министр
Фроде Монберг — бывший министр юстиции
Датская армияЙенс Петер Рабен — бывший сержант
Луиза Рабен — жена Рабена, медсестра
Торстен Ярнвиг — полковник, отец Луизы Рабен
Кристиан Согард — майор
Аллан Мюг Поульсен — бывший сослуживец Рабена
Лисвет Томсен — бывшая сослуживица Рабена
Давид Трюйер — бывший сослуживец Рабена
Ян Арильд — генерал, заместитель начальника Главного штаба армии
Гуннар Торпе, по прозвищу Пастырь — бывший армейский капеллан, ныне священник в церкви
Торбен Сконинг — бывший капитан
Фредерик Хольст — военный врач
Петер Ленкхольм — бывший лейтенант
ДругиеАнна Драгсхольм — адвокат
Стиг Драгсхольм — муж Анны Драгсхольм
Абдель Хуссейн Кодмани — активист исламистского движения
Конни Веммер — журналист, бывший пресс-секретарь министра обороны
1
Четверг, 3 ноября
23:42
Тридцать девять ступеней ведут вверх от оживленной улицы Туборгвей в мемориальный парк Минделунден с его тихими могилами и непреходящей горькой памятью. Леннарту Бриксу, главе отдела убийств копенгагенской полиции, казалось, что он шагает по этим ступеням почти всю свою жизнь.
Укрывшись от ледяного дождя под входной аркой, Брикс вспомнил, как впервые пришел сюда почти полвека назад. Было ему в ту пору пять лет, он крепко держал отца за руку и едва ли догадывался о том, что предстоит ему увидеть.
Для ребенка смерть столь же неосязаема, как страшный сон или сказка. Но здесь, в Эстербро, в этом пустынном парке, зажатом между автомобильной магистралью и железнодорожной веткой, смерть рядом; ее голодный призрак маячит за надгробиями и статуями, нашептывая имена, вырезанные в холодном мраморе.
Брикс, высокий серьезный мужчина, не имел склонности к галлюцинациям и фантазиям. Он утер лицо рукавом пальто. Вокруг своим чередом шел привычный ритуал осмотра места преступления: вверх и вниз по бетонным ступеням бегали полицейские в черной форме, нагруженные прожекторами и другим оборудованием, словно рабочие сцены перед спектаклем; трещали рации; подчиненные задавали предсказуемые вопросы, на которые ему приходилось давать предсказуемые ответы, сокращая их порой до взмаха руки.
Минделунден… Тягостное воспоминание, неотступный страх, который с тех пор поселился в его душе…
— Шеф?
Это был Мадсен. Хороший коп. Звезд с неба не хватает, зато увлеченный и молодой.
— Где она? — спросил Брикс.
— Там, в том самом месте. Вы хотите?..
Брикс двинулся вперед, достиг верхней ступени и вышел в ненастную черную ночь. По левую сторону, уходя вдаль, тянулись памятные таблички с именами. Сто пятьдесят один человек — лишь малая часть партизан, убитых нацистами за пять лет оккупации. Их было гораздо больше, сказал ему отец в солнечный день пятого мая полвека назад, когда в окнах каждого дома и каждой квартиры загорелась свеча в память о тех, кто погиб.
Перед его глазами снова стояло то яркое, спокойное утро. И снова он, сжимая в руке панамку, шел к статуе женщины, обнимающей убитого сына. Правда, маленькому Леннарту мало что было видно, кроме первых рядов одинаковых, тщательно ухоженных прямоугольников могил с каменными надгробиями и мемориальными урнами.
В тот далекий день мальчик, которым был тогда Леннарт Брикс, впервые столкнулся с этим мрачным чудовищем — смертью и понял, что ее вечная серая тень будет отныне всегда следовать за ним. И сейчас она по-прежнему была здесь, в невидящих глазах каменной женщины, оплакивающей свое потерянное дитя, в именах, вырезанных на мраморе. Диким хищным зверем притаилась она в тени деревьев, росших позади аккуратных, упорядоченных могил, и ждала, когда у нее случится возможность сбежать из тесных границ кладбища на городской простор.
— Шеф?
Мадсен терял терпение, и с полным на то основанием. Леннарт Брикс знал, что означают слова «то самое место», и, несмотря на долгие годы работы в отделе убийств, где он насмотрелся всякого, идти туда ему совсем не хотелось.
— Мы взяли мужа. Патрульная машина остановила его автомобиль на мосту по пути в Мальмё. Он был весь в крови и нес какую-то околесицу, как помешанный.
Нацисты обосновались в Минделундене в тысяча девятьсот сорок третьем, когда захватили расположенные рядом казармы. Мертвая хватка оккупации душила Копенгаген. В армейских строениях по другую сторону железнодорожной ветки нацисты устроили командный пункт, а сюда, на полигон, где когда-то проводились парады и учебные стрельбы, они пригоняли на расстрел бойцов Сопротивления.
Мадсен топал ногами и дул на покрасневшие пальцы.
— Можно сказать, половина дела сделана.
Брикс коротко взглянул на него.
— Я имею в виду мужа, — повторил молодой коп с явным нетерпением. — Он весь в крови.
Пару лет назад Брикс приводил в Минделунден жену. Тогда их брак, незаметно для них обоих, неумолимо приближался к черте развода. Это была тщетная попытка заинтересовать ее Копенгагеном, чтобы излечить от тоски по родине, куда она постоянно хотела вернуться. Она была из Лондона, поэтому страдания датского народа и их национальные святыни ее мало трогали. Для этого нужно быть датчанином, да еще вырасти под бдительным оком строгого родителя.
Да, англичане знали, что такое война, но не были знакомы с оккупацией и имели о ней самые наивные представления. Для них, как и для американцев, конфликты происходили где-то в других местах, вспыхивали, подобно далеким лесным пожарам, а потом, затушенные, оставляли после себя лишь золу и пепел все в тех же чужих краях. Для датчан все было иначе, но объяснить это жене Брикс не сумел. Они боролись как могли, когда в сороковом году немцы ворвались на датскую часть полуострова Ютландия. Но вскоре им пришлось уступить в обмен на некое подобие нормальной жизни — бутафорскую независимость в развороченной войной Европе, посреди беспощадного хаоса, созданного нацистами.
К тому времени, когда начали бесследно исчезать евреи и дерзкие вылазки партизан стали взывать к совести гражданского населения, отношение датчан к оккупации изменилось, и некоторые из них от мыслей и слов перешли к делу, не испугавшись пыток в подвалах полицейского управления, где теперь работал Брикс, и расстрела на полигоне в Минделундене у одного из трех столбов, врытых в землю под защитным валом для учебных мишеней.
В его памяти до сих пор звучал голос отца, когда он рассказывал о мае сорок пятого года. В те последние недели войны немцы стремились убить как можно больше пленных. Люди погибали мучительной смертью. Брошенные в спешке, едва присыпанные землей, трупы гнили на голых полях.
Раны, нанесенные стране оккупацией, не заживали десятилетиями. Эта смесь гнева, скорби и тайного стыда все еще жила в душе нации. Еще будучи ребенком, дрожа перед тремя столбами, оставленными в память о героях, Леннарт Брикс спрашивал себя: а хватило бы мне храбрости? Или я предпочел бы закрыть глаза и продолжать жить?
