Савва Ямщиков - Антикультурная революция в России
Возврату не подлежит
В Министерстве культуры и массовых коммуникаций РФ состоялось заседание Межведомственного совета по вопросам культурных ценностей, перемещённых в результате Второй мировой войны. Члены совета единогласно проголосовали за возвращение шести витражей церкви Св. Марии (Мариенкирхе) во Франкфурте-на-Одере, хранящихся в Государственном музее изобразительных искусств им. А.С. Пушкина.
Своё выступление перед голосованием о возврате Германии шести витражей XIV века Мариенкирхе я начал с пословицы «Снявши голову, по волосам не плачут». Действительно, после более чем сомнительной акции директора «Эрмитажа» г-на Пиотровского, практически безвозмездно «отстегнувшего» немцам 111 витражей для церкви Св. Марии, благотворительную акцию для «пастора Шлага» осталось только благородно завершить. Но я ещё раз задаю членам совета вопрос: «Почему чудовищно пострадавшая от нацистских захватчиков Россия должна безвозмездно разбазаривать государственные ценности? (Мелкие деньги, отпущенные на восстановление новгородского храма Успения на Волотовом поле, — лишь крупица от той суммы, которой оцениваются витражи XIV века.) Почему не учли инициаторы такого расшаркивания перед страной-захватчицей мнения по этому вопросу бывшего председателя Комитета по культуре Госдумы Н. Губенко, директора Пушкинского музея И. Антоновой, Чрезвычайного и Полномочного посла В. Фалина и вашего покорного слуги, стоявшего у истоков рассекречивания трофейных ценностей, их реставрации и широкого показа на выставках?» Точно так же поступили г-да Пиотровский, Швыдкой и их клевреты, тайно организовав безвозмездный возврат (безвозмездный для государства, но отнюдь не благотворительный).
Две недели разыскивал по Москве листы Бременской коллекции Н. Губенко, обратившийся с письмом к Генеральному прокурору РФ, требовавшим пресечь более чем сомнительную сделку. Промолчали скромно начальники от культуры, когда некий гражданин России инкогнито принёс в немецкое посольство в Москве 102 бременских листа в качестве якобы подарка, хотя знали, что под маской «бескорыстного» дарителя скрывается один из тройки лихих «капитанов» «Балдин, Баландин и Балакин». Именно последний, когда наша делегация вела в Бремене государственные переговоры о компенсаторном возвращении коллекции, вступил в сговор с немцами, принявшими условия его нечистоплотной игры. Пролежав в посольстве восемь лет, «листы Балакина» благополучно уплыли в Германию. Можно ли хотя бы представить себе подобную ситуацию, когда в наше посольство в Бонне немецкий мародёр приносит украденные из России сокровища? Западная демократия такого не допустит.
Если созданная в 1992 году Комиссия по реституции при Президенте РФ ставила действенные заслоны, пресекающие обворовывание щедрым и нетрезвым Ельциным трофейных фондов (не дали мы ему подарить «другу Колю» Библию Гуттенберга из библиотеки МГУ; остановили разбой бурбулисовских молодчиков, ночью снявших печать спецхрана с «Венгерской коллекции» и беспардонно конфисковавших пару картин, чтобы положить их в багаж Ельцина для подарка венгерским руководителям), то нынешние культуртрегеры действуют в лучших грабительских традициях Ленина и Троцкого, сплавлявших через грязные ручонки Хаммера редчайшие драгоценности и произведения искусства из разрушенной России.
Не чужды «дарителям» и вождистские замашки Сталина, распродававшего церковные и музейные ценности Меллонам, Дюпонам, Ашбергам и Ханнам. Но тирану нужны были деньги на строительство Днепрогэса, а нынешние даже не стремятся получить средства на спасение гибнущего древнего Пскова, Абрамцева и многих других разрушающихся святынь. Скорее пекутся они об олигархических «монстрах», обезобразивших окрестности Москвы, Петербурга и других мегаполисов. Осеняют сомнительную деятельность «бескорыстных» возвращенцев и волюнтаристские подвиги Хрущёва, с бухты-барахты вернувшего гэдээровским братьям по партии миллионы трофейных единиц, в том числе и уникальное собрание Дрезденской галереи. Близки им душевные порывы Брежнева с Горбачёвым, продолживших генеральную линию партии по опустошению государственной казны. Как щедро облагодетельствовал «катастройщик» из Ставрополя дышащего на ладан, но всегда готового поживиться за счёт СССР Хаммера. Нашёлся в те тоталитарные времена лишь один человек — «музейщик № 1», директор Русского музея Василий Пушкарев, который осмелился пойти против воли Брежнева и Фурцевой, приказавших ему передать холст Малевича в обмен на фальшивый образчик, выдаваемый за творение Гойи, который международный аферист якобы дарил Эрмитажу. Нынешние же действуют по принципу «одобрям-с» и руководствуются отнюдь не державными принципами.
Вот почему приходится быть постоянно начеку, чтобы не уплыли от нас «безвозмездно» жалкие остатки трофейных культурных ценностей. То и дело проползают слухи о готовящейся отправке Бременской коллекции в Германию, собрания Кенигса в Нидерланды. Печально, что инициаторами этих позорных сделок выступают те, кому доверено порулить культурной политикой. Ничего они не предпринимают, дабы спасти гибнущий на глазах Псков, приостановить разрушение Абрамцева, запретить всесильному Церетели высаживать чудовищный зверинец рядом со святая святых — Могилой Неизвестного Солдата. Зато с чудовищным упорством мешают они открытию единственного в России музея великого Гоголя, чей юбилей будет скоро отмечаться мировой общественностью. Молчат начальники от культуры, когда американские варвары уничтожают золотой фонд ЮНЕСКО — монастыри и храмы Сербии и грабят богатейшие музейные сокровищницы Багдада.
Им нужно во что бы то ни стало доказать, что Америка — идеал для нашего подражания или убедить сограждан в справедливости лозунга «Русский фашизм страшнее немецкого». Согласны они с горе-мэром Поповым, с точностью до одной десятой пересчитавшим немок, изнасилованных советскими бойцами и обличившим знаменитых русских художников, реставраторов и музейных работников в мародёрстве, ибо они увезли в Москву сокровища
Дрезденской галереи, а не стали восстанавливать их под градом снарядов в гитлеровских штольнях, приготовленных к затоплению. Представляю, что сказали бы этим «лучшим немцам» мои учителя Павел Корин, Виктор Лазарев, Степан Чураков, спасшие «Дрезденку» и многие годы реставрировавшие её шедевры в России, чтобы Хрущёв и нынешние его наследники забыли о действиях варваров штаба Розенберга, укравших и уничтоживших всё, что попалось под загребущие руки, и изгнанных из нашей выжженной и разорённой страны. Мой долг — хранить память о всех подвижниках, прославивших русскую культуру и до конца оставшихся патриотами Отечества.
Из дальних странствий возвратясь…
Немногочисленные мои деловые вояжи в чужеземство всегда почти совпадают с трагическими событиями в жизни Отечества. Осенние встречи 2002 года с итальянскими коллегами во Флоренции проходили под чудовищным знаком беды на Дубровке, когда чеченские негодяи зверствовали в не покорённой даже их нацистскими предшественниками Москве.
Весной 2004 не попал я на отменённый концерт своего друга Максима Шостаковича в Афинах, ибо многотысячные отряды свободолюбивых греков протестовали несколько дней у американского посольства, проклиная «империю зла», начавшую распинать Ирак. Все греческие новостные телепрограммы выходили с логотипами: «Боже, помоги несчастному Ираку!», «Боже, покарай Америку!» — и только доступный в Афинах «родной» Первый канал устами своей сладкоголосой сирены Сорокиной и отобранных ею делателей «основного инстинкта» (Козырева, Бовина, Радзиховского и прочей либеральной шушеры) пытался убедить население «этой страны», что нас происходящее на Востоке не должно касаться.
В предпасхальные дни 2005 года, возвращаясь со Святой Горы Афон, узнали мы с Валентином Распутиным о назначении разрушителя основ православия и русской культуры, шоумена Швыдкого на должность руководителя ФАККа, своего рода «умного еврея» при номинальном губернаторе — министре культуры А. Соколове.
Нынешняя трёхнедельная поездка в Италию поначалу радовала меня плодотворными делами и встречами в Венеции, куда привёз я иконы, написанные специально для здешних храмов талантливыми современными мастерами, возрождающими многовековые традиции церковной живописи. Перебравшись затем в бесконечно любимую Тоскану, чтобы ещё раз восхититься гением Микеланджело, Пьеро делла Франчески, Симона Мартини и Паоло Учелло; поклониться в соседней Умбрии Святому Франциску Ассизскому («Сады в Ассизи — те же, Что на угорьях тихих в Радонеже: Одни цветы и труд, одна — любовь…»), остановился я в маленьком крестьянском городке Монтерки в родовом доме старого приятеля Анджело Перлы — хранителя памятников здешней старины. Итальянская ранняя весна была в разгаре: живописные поля, сады, огороды и виноградники поражали ухоженностью и кажущейся мне неземной красотой. Невольно вспомнились школьные годы, когда проводил я каникулы в бабушкиной деревне на Брянщине, где, несмотря на страшные годы раскулачивания и едва залеченные раны немецкой оккупации, застал аромат русской деревни, принимая посильное участие в сенокосах, сборе яблок, заготовках овощей на зиму и наблюдая, как трудится в кузнице один из моих старообрядческих дедов.
