Михаил Зыгарь - Газпром. Новое русское оружие
– Рем Иванович, – сказал Немцов. – Мы очень уважаем вас как менеджера, но считаем, что покупать сорок процентов Газпрома за миллион долларов это преступление. Вы понимаете, Рем Иванович?
– Я не согласен с вами, – спокойно отвечал Вяхирев. – С 1994 года компания под моим руководством хорошо работает, а вы тут пришли и решили все с ног на голову поставить. У нас сложившаяся практика взаимоотношений с государством, и эта практика показала, что она дает позитивный результат как для компании, так и для государства. Мы производим газификацию, мы снабжаем Европу газом, мы платим налоги, и вы с вашими штучками насчет грабежа, мародерства и бандитизма – не надо мне…
На следующий день Немцов позвонил премьер-министру Черномырдину и сказал, что хотел бы зайти к нему. С самого начала работы в правительстве у Черномырдина никогда не было секретарш, только секретари. Черномырдин рассказывает, что еще в Газпроме секретарша считала своим долгом вынуждать шефа говорить бог знает с кем только потому, что человек этот был из родного черномырдинского Оренбурга. Помощники-мужчины способны были отсечь неважных посетителей от важных. Но когда вице-премьер Немцов входил в кабинет Черномырдина в Доме правительства на пятом этаже, помощнику в приемной даже и не пришло в голову Немцова отсечь.
– У меня один вопрос, – сказал Немцов, входя в кабинет премьера. – Трастовый договор.
– Давай без скандала, – ответил Черномырдин.
(Если только Немцов достоверно передает его слова: сам Черномырдин никакого подобного разговора вспомнить не может и вообще утверждает, будто история с трастовым договором высосана Немцовым из пальца.)
– Согласен, – Немцов сел. – Давайте без скандала.
– Чего ты хочешь? – спросил Черномырдин.
– Я хочу его расторгнуть, – отвечал Немцов. – Можем сделать это со скандалом, с вызовом в прокуратуру вице-премьера Сосковца, который этот договор от имени государства подписывал, а можем тихо сесть за стол и договор расторгнуть.
Дальше Немцов стал азартно говорить про грабеж России, про мародерство, про криминал. Черномырдин смотрел на своего заместителя спокойно. Помолчал немного и спросил:
– Как это скажется на энергетической безопасности страны?
И Немцов не понял, то ли премьер-министр шантажирует его, как накануне шантажировал глава Газпрома, то ли премьер Черномырдин и сам бессилен перед крупнейшей компанией-монополистом, которую сам создал и над которой теперь потерял контроль, будь он хоть трижды премьер правительства.
Еще через неделю Немцов попал на прием к президенту Ельцину. Эти встречи президента с министрами состоят из двух частей: из официальной, когда под объективами телекамер министр бодро докладывает какую-то ерунду, и неофициальной – когда журналистов выпроваживают вон, и президент с министром начинают говорить на те темы, которые действительно их интересуют и действительно определяют судьбы страны.
Так вот, как только журналистов вывели, Немцов положил перед президентом Ельциным трастовый договор и сказал:
– Борис Николаевич, прочтите, пожалуйста, полторы странички.
Ельцин читал долго. Прочтя документ два раза, спросил:
– Объясни, что такое опцион.
Немцов объяснил, что опцион – это право менеджера выкупить акции компании на особых условиях. Что согласно трастовому договору Вяхирев получает право выкупить 40 процентов Газпрома за миллион долларов…
– Я понял, – перебил Ельцин.
И прямо на трастовом договоре наискосок в левом верхнем углу написал: «Это грабеж России! Скуратову! Принять меры!» И подпись.
Резолюция, наложенная Ельциным, предназначалась генеральному прокурору Юрию Скуратову. Но надо понимать, что даже если указание дано лично президентом, любой чиновник, и в частности генеральный прокурор, способен сколь угодно долго президентское указание не выполнять. Во-первых, неизвестно, дошел ли трастовый договор с гневной президентской резолюцией до генерального прокурора, мог ведь и потеряться в дороге. Во-вторых, неизвестно, всерьез ли генеральный прокурор поручил своим сотрудникам с трастовым договором разобраться, мог ведь и спустить дело на тормозах. В-третьих, неизвестно всерьез ли проводил прокурорскую проверку следователь, которому было поручено провести ее, мог ведь бесконечно тянуть, перекладывать документы и максимально запутывать дело, пряча суть в многотомном бумагопроизводстве.
12 мая 1997 года Ельцин подписал указ, пересматривавший условия трастового договора с Ремом Вяхиревым. Согласно президентскому указу, Вяхирев лишался возможности осуществить опционную сделку и выкупить госпакет акций. Но указ игнорировали. Подписание нового трастового договора с Вяхиревым оттягивали как могли (и оттянули до декабря). Почти на полгода история с трастовым договором заглохла, да и Немцову стало не до нее: увлекшись (действительной или мнимой) попыткой Вяхирева захватить акции компании, министр топлива и энергетики прозевал попытку Бориса Березовского захватить финансовые потоки Газпрома.
Королевский приемНа июньском собрании акционеров Газпрома, среди прочего, предполагалось выбрать главу совета директоров. Немцов рассказывает, что в начале июня к нему пришел Березовский и сказал:
– Я тут хочу возглавить Газпром, ты не мог бы меня поддержать?
– В смысле? – не понял Немцов.
– Ну, – Березовский тараторил характерной своей скороговоркой, – в смысле я хочу возглавить совет директоров.
– Борис Абрамович, – слова Березовского продолжали представляться Немцову каким-то бредом или шуткой. – Вы в своем уме? Какое вы вообще имеете отношение к компании?
– Я тебе ничего говорить не буду, – тараторил Березовский. – Просто посмотри бумажку.
И с этими словами Березовский протянул Немцову проект решения собрания акционеров. Предполагалось, что собрание акционеров введет в совет директоров Березовского Бориса Абрамовича и предложит его кандидатуру на должность председателя совета директоров.
– Что это за бред? – Немцов опешил.
– Ты визы посмотри, – продолжал настаивать Березовский.
Проект решения был завизирован премьер-министром Виктором Черномырдиным и председателем правления Газпрома Ремом Вяхиревым.
– Борис Абрамович, – Немцов вспылил, – пока я здесь сижу, пока я представитель государства в Газпроме, вы не будете председателем совета директоров.
Уходя из немцовского кабинета, Березовский оглянулся:
– Позвони Вяхиреву, позвони Черномырдину…
Когда Березовский ушел, Немцов позвонил Вяхиреву и спросил, визировал ли тот проект решения собрания акционеров, которое фактические отдает в руки Березовского финансовые потоки компании.
– Визировал, – сказал Вяхирев. – Я же знал, что ты будешь против и решение не пройдет.
Черномырдин тоже, если верить Немцову, подтвердил, что бумагу визировал, но не в том смысле, что согласен фактически отдать Газпром Березовскому, а в том смысле, что ознакомился с этим проектом.
– Виктор Степанович! – взвыл Немцов в трубку. – Премьер-министр не визирует документы в том смысле, что ознакомился с ними!
– Ну, – парировал Черномырдин, – некогда мне этим сейчас заниматься. Разберись там…
– Я разобрался!
– Ну и хорошо.
Вероятней всего, Черномырдин и Вяхирев завизировали документ вовсе не потому, что всерьез собирались отдать Газпром Березовскому. Просто не хотели обижать влиятельного олигарха отказом и надеялись, что отказом Березовского обидит Немцов, в то время ходивший в ельцинских любимчиках и всерьез воспринимавшийся прессой в качестве возможного преемника Ельцина на президентском посту.
Перед самым собранием акционеров в конце июня Черномырдин с Немцовым отправились с официальным визитом в Китай. В пекинском аэропорту их встречал Березовский. Березовский никогда не ленился полететь хоть бы даже и в Китай, если это могло принести ему успех. Черномырдин вспоминает, что Березовский появлялся в самых неожиданных местах, как чертик из табакерки. Личные связи Березовского с семьей Ельцина, принадлежавшие Березовскому телеканалы и газеты заставляли государственных чиновников любого ранга общаться с олигархом, раз уж не удалось, прикрываясь плотным рабочим графиком, избежать общения.
– Что вы здесь делаете? – спросил Черномырдин.
– Вот, – затараторил Березовский, – прилетел поговорить с вами на троих с Немцовым о моем руководстве Газпромом.
Черномырдин тяжело вздохнул: теперь избежать прямого разговора с Березовским было невозможно. Поздно вечером Черномырдин, Немцов и Березовский приехали в российское посольство. Немцов вспоминает, что посольство произвело на него гнетущее впечатление. Огромное здание. Затхлый запах ковров, которые никто толком не чистил от пыли со сталинских, наверное, времен. В кабинете на столе – бежевый телефон правительственной связи – «вертушка», отвечать на звонки которой Черномырдин почитает своей непреложной обязанностью. Немцов косился на «вертушку», боялся, что вот сейчас позвонит Ельцин – и все, Газпром достанется Березовскому.
