Александр Тарасов - Ответственность как мораль свободы
Александр Тарасов - Ответственность как мораль свободы краткое содержание
Александр Тарасов
Ответственность как мораль свободы
“За базар ответишь?” – спрашивает один урка другого – и тот, второй, не удивляется. Он знает: взрослый человек несет ответственность и за свои действия, и за свои слова. Журналист в этом смысле ничем не отличается от других людей. Но как-то в последние годы у нас об этом подзабыли. А вот в журнале “Index / Досье на цензуру” вспомнили.
Тема последнего номера журнала обозначена так: “Ответственность общественной профессии”. Журнал публикует выступления на “круглом столе” “Журналистика: ответственность общественной профессии” – и сразу становится ясно, что тема не просто актуальна, а “супергоряча” (почему журналисты эту тему и не любят). Вот, например, точка зрения Аллы Шишковой из “Адвоката”: “Журналистика ... представляет собой профанацию идеи о контроле общества над государством. Она – тот шлюз, через который пропускаются пары недовольства и критики в адрес государства”. То есть о какой “ответственности” может идти речь, если журналистика – всего лишь паровой клапан, существующий для того, чтобы ничего не менялось! Еще интереснее мысль Максима Соколова: “Журналист в своей деятельности должен руководствоваться общепринятыми правилами приличия, то есть, должен быть приличным и ведет себя в обществе так, как вести себя в обществе хорошо воспитанный человек”. Вот и весь “профессионально-этический кодекс журналиста”! А ведь “воспитанный человек, ведущий себя в обществе в соответствии с правилами приличия”, может одновременно – в “другой жизни” – быть мошенником, садистом, растлителем, содержателем притона, главой “Коза ностра”, наконец. Но для М. Соколова это, видимо, неважно. “Главное – чтобы костюмчик сидел.”
Те, кто постарше, смотрят на проблему с учетом личного жизненного опыта – и положение им кажется куда более серьезным. Джульетто Кьеза резко высказывается против отсутствия правил поведения и работы журналиста, поскольку журналист неизбежно выступает в роли суггестора, навязывающего свое мнение, свою точку зрения потребителю информации. “Нынешнее отсутствие правил ... убивает свободу миллионов читателей и зрителей получать и выбирать информацию, – считает Д. Кьеза. – В области СМИ уже действуют настолько мощные силы, что по меньшей мере наивно полагать, будто журналист ... может оставаться свободной творческой личностью, руководствующейся исключительно собственными вкусами, критериями и ценностями”. Особенно тяжела ситуация в России: “Второй и третьей власти просто не существует, а четвертая почти целиком оказалась в руках нескольких государственных или частных магнатов”.
Так же мрачно настроена Ирина Петровская. На примере TV она очень убедительно показывает, что СМИ нагло вторгаются в частную жизнь всех граждан, навязывая им моральные стандарты, в частности, стандарты полового поведения (хотя в разных культурах и даже субкультурах они различны). Вот как она квалифицирует журналистское сообщество России: “Это уже не “лужа мочи”, а огромная выгребная яма, в которой походя, просто так, сенсации ради, коллеги топят коллег. Потому что давно уже все можно, потому что громкая слава Кушанашвили малолеткам, ... считающим себя репортерами, покоя не дает, потому что сплетничание и заглядывание в замочную скважину возводится тем же телевидением в профессиональную норму, и сами телевизионщики с удовольствием вторгаются в частную жизнь других и выставляют собственную напоказ. В обществе, где ... размываются моральные нормы, а развязные, жаждущие успеха любой ценой юнцы становятся властителями дум, не стоит ждать пощады никому – ни старым, ни малым, ни “звездам”, ни обывателям”. И. Петровская задается вопросом: “К Отару Кушанашвили после всех его безобразий по-прежнему продолжают приходить на программу вполне приличные люди, его зовут к себе другие программы. Почему приходят? Зачем к себе зовут? Неужели желание засветиться на экране или добавить в свою программу немножко скандальности сильнее элементарного чувства брезгливости?” Наивная! Деньги не пахнут, как объяснил нам еще Божественный Веспасиан. А на TV – не просто деньги, а огромные деньги. И вообще, бессмысленно стыдить обитателей “выгребной ямы”: в ответ на все словеса они сунут тебе под нос пачку “баксов” и скажут сакраментальное “non olet”.
Другой темой номера стал грузино-абхазский конфликт. Статья Даура Зантария названа точно: “Война, о которой вспоминать не любят”. Кто не любит? Конечно, не те, кто от нее пострадал, кто лишился крова или похоронил близких. Не любят вспоминать журналисты – потому, что они практически ничего не понимали в событиях вокруг Абхазии, но писали о них – и своими безграмотными статьями подливали масла в огонь, став самыми настоящими поджигателями войны. В подборке материалов по грузино-абхазскому конфликту это документально прослежено. Вот вам и пример “ответственности журналистов”.
Другой пример: “дело Пасько” – того самого корреспондента газеты “Боевая вахта”, которого уже арестовала ФСБ по обвинению в “шпионаже” – поскольку писал “не о том” и интересовался “не тем” (вопросами утилизации списанных атомных подлодок и переработки радиоактивных отходов). Очень наглядно получается: журналисты, описывающие особенности интимной жизни “звезд” и воспевающие сексуальные перверсии, процветают, а журналистов, пытающихся предупредить общество об угрозе нового Чернобыля, – сажают. “Естественный отбор”. Стоит ли после этого удивляться бесконечным сетованиям на проституированность журналистов?
Еще одна подборка: “Кино и цензура”. Много известных имен: Милош Форман, Роман Поланский, Педро Альмодовар, Анджей Вайда, Кшиштоф Кёсьлевский. Но оказывается, самые известные могут быть и самыми неинтересными. Интервью с Форманом и Поланским – бледные, неинформативные, обычные: много о “себе, великом”, общие слова против цензуры, обязательная цитата из Джека Николсона... Другое дело – Альмодовар. В небольшом тексте спрессовано богатство мыслей и богатство эмоций. Альмодовар не хочет казаться “звездой” и “мэтром” и рассказывать об успехах “себя, великого”. Альмодовар о США: “Соединенные Штаты все больше и больше напоминают мне Испанию 50-х. ... В самом воздухе разлито такое же ощущение темной непримиримости, какое 30 лет назад пронизывало атмосферу франкистской Испании – тот же страх, та же затрудненность в разговорах о реальности, те же отвратительные парадоксы, та же свирепая самоцензура”. Альмодовар об американцах: “Беспокойство о собственном физическом и психическом здоровье стало у американцев навязчивой идеей. На двери бара во время рок-концерта вывешивается плакат, который предупреждает беременных рокерш, что алкоголь вреден для плода. Подобные плакаты имеют смысл только в том случае, если беременные дамы не только фанатеют от рока, но и страдают умственной отсталостью”. Альмодовар о цензуре в США: ““ Последнее танго в Париже” ,“ Полуночный ковбой” и “ Заводной апельсин” ... получили индекс X и пользовались успехом, главным образом, из-за своих крайностей. Теперь снобизма такого рода уже нет, и индекс X зачастую означает коммерческую смерть фильма. Некоторые газеты не помещают в своих списках таких картин, а некоторые кинотеатры не показывают их вообще. ... Цензура MPPA (Корпорация кинопродюсеров Америки, Motion Picture Producers of America), как и всякая другая, смешна, неразумна, лицемерна, неряшлива и корыстна. Фильмы, неприемлемые с точки зрения морали, такие как “Рэмбо” и “Роковое влечение”, никогда не получали индекса X. И никакого значения при этом не имеет, что это – разгул кровавого насилия и пропаганда замаскированных фашистских взглядов, зато это – суперпродукт, в котором заинтересована индустрия (а нельзя забывать, что MPPA представляет индустрию)”. И вывод: “Поздно говорить о поднимающейся волне консерватизма. Гигантская волна уже накрыла нас с головой”.
О цензуре в западном кино подробно пишет Филипп Френч. Оказывается, цензура в западном кино была всегда. В США этим занимается MPPA, в Великобритании – Британский совет по классификации кино (до 1985-го он именовался еще откровеннее: “Британский совет цензоров кино”!). В статье – множество интересных фактов. Знаете ли вы, например, что “Альфред Хичкок навсегда отказался от политического кино после того, как Совет цензоров отклонил его план фильма о Всеобщей забастовке 1926 года”? А вот еще интересное суждение Ф. Френча: “Слабее всего цензура – в кино, в других искусствах ... – в тех ... государствах, которые имеют недавний опыт авторитарных режимов левого или правого толка: в Греции и Испании, например, или Венгрии и Чешской Республике фактически нет цензуры кино. Но в странах, не испытавших подобного драконовского обращения со стороны государства, фильмы подвергаются предварительной цензуре”.
