Жак Каматт - Странствия человечества
Обзор книги Жак Каматт - Странствия человечества
Жак Каматт
Странствия человечества
I. Странствия человечества — Репрессивное сознание — Коммунизм
1. Деспотизм капитала
2. Рост производительных сил; Приручение человека
3. Репрессивное сознание
4. Коммунизм
II. Упадок капиталистического способа производства или упадок человечества?
I. Странствия человечества — Репрессивное сознание — Коммунизм
1. Деспотизм капитала
Когда капитал достигает реального господства над обществом, он становится материальной общностью, преодолевая стоимость и закон стоимости, которые выживают лишь как нечто «преодолённое». Капитал выполняет это двумя способами: 1) количество труда, включенное в продукт-капитал, значительно снижается (девалоризация); 2) отношения обмена всё больше исчезают, сначала из наёмного труда, потом из всех экономических транзакций. Капитал, который изначально зависел от наёмного труда, становится деспотом. Когда есть стоимость, она назначается капиталом.
Капитал — это капитал в процессе. Он начинает становиться таковым с восхождением фиктивного капитала, когда противостояние между валоризацией и девалоризацией всё ещё обладает значением, когда капитал ещё не преодолел закон стоимости.
Капитал в процессе — это капитал в постоянном движении; он капитализирует всё, ассимилирует всё и превращает всё в собственную субстанцию. Становясь автономным, он является «овеществлённой формой» в движении. Он становится неосязаемым. Он вдыхает новую энергию в своё бытие — это огромный обмен веществ, поглощающий старый обмен, сводящий его к обмену биологического типа — грабя человеческое существо и всякую его деятельность, какой бы фрагментарной она ни была (вот почему капитал вынуждает человеческие существа заниматься самой разнообразной деятельностью). В качестве эксплуатируемого выступает человечество. Более чем когда-либо, отвратительно звучит выражение «эксплуатация человека человеком».
В своём идеальном состоянии капитал является представлением. Он обязан своим подъёмом до этого состояния своей антропоморфизации, а именно капитализации всех человеческих существ [1] и преодолению старого, всеобщего эквивалента, золота. Капитал нуждается в идеальном представительстве, поскольку представительство без субстанции мешает его процессу. Золото, если оно не демонетизировано полностью, больше не может играть роль стандарта. Капитализированная человеческая деятельность становится стандартом капитала, до тех пор, пока даже эта зависимость от стоимости и её закона не начинает полностью исчезать. Это предполагает интеграцию человека в процесс капитала и интеграцию капитала в ум человека.
Капитал становится представлением, продвигаясь следующим историческим путём: меновая стоимость становится автономной, человек экспроприируется, человеческая деятельность сводится к труду, а труд сводится к абстрактному труду. Это происходит, когда капитал поднимается на основании закона стоимости. Капитал становится автономным, приручая человека. Анализируя-фрагментируя-препарируя человека, капитал воссоздаёт человека как функцию своего процесса. Отделение тела от сознания позволило преобразовать сознание в компьютер, который можно программировать законами капитала. Именно из-за своих ментальных способностей, люди не просто порабощаются, но превращаются в добровольных рабов капитала. Самым большим парадоксом кажется то, что сам капитал вновь вводит в обращение субъективность, уничтоженную во время подъёма меновой стоимости. Вся человеческая деятельность порабощается капиталом. Мы можем перефразировать утверждение Маркса, «Труд, добавляя новую стоимость к старой, в то же время поддерживает при жизни и увековечивает [капитал]» [2] и сказать: вся человеческая деятельность «увековечивает» капитал.
Капитал как представление преодолевает старое противоречие между монополией и конкуренцией. Каждый квант капитала стремится стать тотальностью; конкуренция функционирует между различными капиталами, каждый из которых стремится стать тотальностью. Производство и обращение объединяются; старое противоречие между потребительной и меновой стоимостью теряет свой смысл существования. Кроме того, потребление — это использование не только материальных продуктов, но, в основном, представлений всё больше структурирующих человека, как существо капитала, и оживляющих капитал, как общее представление. Цены больше не обладают функцией, которой они обладали в период формального господства капитала, когда они были представлением стоимости; они становились простыми показателями или знаками представлений капитала. Бесплатные товары не являются невозможностью. Капитал мог бы назначать специфическое количество своих продуктов каждому запрограммированному индивиду; это количество могло бы зависеть от деятельности, навязанной этому индивиду. Такой деспотизм был бы сильнее, чем нынешний. Люди хотели бы обладать деньгами, которые «дали» бы им свободный доступ ко всему разнообразию товаров.
В ходе своего развития, капитал всегда стремился к отрицанию классов. Это было, в конце концов, достигнуто через универсализацию наёмного труда и формирование — в качестве переходной стадии — универсального класса, простого собрания пролетаризированных мужчин и женщин, собрание рабов капитала. Капитал достиг полного господства, мистифицируя требования классического пролетариата, доминируя над пролетарием, как над производительным работником. Но, достигнув господства через посредство труда, капитал принёс исчезновение классов, поскольку капиталист, как лицо, был уничтожен. [3] Государство становится обществом, когда наёмный труд преобразуется в отношения принуждения, в государственнические отношения. В то же время государство становится предприятием или рэкетиром, посредничающим между различными бандами капитала.
Буржуазное общество было уничтожено, и пришёл деспотизм капитала. Классовые конфликты были подменены борьбой между организациями гангстерского типа, которые являются варьирующимися способами бытия капитала. Как результат господства представления, все организации, которые хотят противостоять капиталу, поглощаются им; их пожирают паразитические микроорганизмы.
Это реальный конец демократии. Нельзя более считать, что существует класс, представляющий собой будущее человечество, и тем более не существует такой партии, группы; делегирование власти невозможно.
Реклама тупо отражает тот факт, что капитал является представлением, что он выживает, потому что является представлением в сознании каждого человека (заставляя его внутренне усваивать то, что было овнешнено). Реклама является дискурсом капитала: [4] всё возможно, все нормы исчезли. Реклама организует подрыв настоящего ради явно отличного будущего.
«Теперь мы столкнулись с той проблемой, что средний американец должен чувствовать себя моральным, когда он флиртует, когда он тратит деньги, даже когда он покупает вторую или третью машину. Одной из основных проблем этого процветания является санкционирование и оправдание этого, убеждение в том, что удовольствие, получаемое от этого морально, а не аморально. Это разрешение даётся потребителю для того, чтобы он свободно наслаждался жизнью, ему показывают, что у него есть право окружать себя товарами, обогащающими его существование, это должно стать одной из основных тем в рекламе и в любом другом проекте, направленном на увеличение продаж».[5]
Разложение сознания, которое можно видеть в таких проявлениях, как движения за освобождение женщин, геев и против психиатрии (которые стали возможными только после работ Фрейда, Райха и феминистского движения начала века) не является частью спонтанного зарождения революционной сознательности, но лишь отражает конец буржуазного общества, основанного на стоимости, на закреплённом стандарте, воздействующем на все уровни человеческой жизни. Разложение началось, когда общий эквивалент вступил в конфликт с обращением. Если прошлый общий эквивалент уступает, он утрачивается. Государству пришлось заставить все субъекты уважать нормальность, основанную на стандарте, устанавливающем общественные ценности. Закон стоимости заключал в несвободу людей, заставляя их соответствовать стереотипам, устоявшемуся образу жизни. Высшая точка развития моральности проявилась в Кантовом категорическом императиве. Поглощая общий эквивалент, становясь своим собственным представлением, капитал упразднил все запреты и жёсткие схемы. На этом уровне люди прикрепляются к его движению, которое может отталкиваться от нормального или аномального, морального или аморального человека.
Конечный, ограниченный человек, индивид буржуазного общества, исчезает. Люди страстно призывают к освобождению человека, существа, которое является заодно социальным и Gemeinwesen (бытием-вместе, прим.пер.). Но в настоящее время именно капитал видоизменяет человека, придаёт ему форму и материю; и общинное бытие реализуется в форме коллективного рабочего, а индивидуальность в форме потребителя капитала. Поскольку капитал является неопределённостью, он предоставляет человеку доступ к состоянию по ту сторону конечного, в бесконечном становлении овладения, которое никогда не реализуется, в каждый момент обновляя иллюзию всеобщего процветания.
