Евгений Самойлов - Синие звзёды
Обзор книги Евгений Самойлов - Синие звзёды
Предисловие автора
Мне очень часто снится один и тот же сон. Якобы меня неожиданно призывают в армию, и я в толпе, таких же, как и я сам - одинаково беззащитных человеков в военной форме, начинаю доказывать кому то, что я - офицер. И опять малюю, малюю шариковой ручкой на суконных солдатских погонах синие офицерские звезды, как тогда в мае 86...
Писать о чернобыльских событиях неблагодарное занятие, особенно более чем через уже два десятка лет. Память человеческая - ненадёжная штука, которая начинает подводить хозяина уже через несколько минут после события, а тем более спустя такой длительный промежуток времени.
Поэтому, данные записки скорее являются попыткой передать те ощущения и переживания, которые врезаются в саму сущность, в подкорку человека навсегда. Эти переживания преследуют каждого пережившего подобное на протяжении всей жизни. То в навязчивых, повторяющихся чуть ли не еженощно полуснах. Которые, по сути своей, вроде и не являются кошмаром, но после пробуждения среди ночи оставляют после себя такое чувство неясной тревоги и опасения, что невозможно заснуть от прокручивания в уме то - ли сонного бреда, то - ли реального и такого уже давнего воспоминания в долгие часы до рассвета. Или, вдруг, заставляют внезапно остановиться посреди многолюдной улицы от такого знакомого и нераспознаваемого в своей тревожности запаха или звука...
Глава 1. Прощание славянки
26 апреля 1986 года. Я отлично помню весь этот день. «Утро туманное, утро седое…». Холодный туман в Харькове продержался от рассвета до полудня. Нас, с моей молодой женой, пригласили на свадьбу моей коллеги Ольги именно этого числа. Это была суббота. Мы приехали на посёлок ХТЗ часов в двенадцать дня. С утра было сыро и мерзко, но после часа дня вдруг распогодилось и стало неожиданно, по-летнему, тепло и все вышли из дома. Веселье продолжалось во дворе дотемна, и настроение было особенно приподнятое и тёплое и от отмечаемого события, и от внезапного весеннего тепла…
С 28 апреля по 5 мая я взял у директора своего института несколько дней за свой счёт, чтобы съездить в Гудауту, к родителям моей жены встретить с ними майские праздники. Мы вылетели из Харьковского аэропорта рейсом "Харьков - Сочи" 7429 и в девять утра были уже в цветущем Адлере. Нас на своей машине встречал мой тесть. Мы ехали по шоссе, кругом неимоверно - сказочные пейзажи весенних субтропиков и из машинного приёмника вдруг «сообщение ТАСС»... Каждый советский человек, тут же непроизвольно, настораживался и вслушивался в каждую фразу подобного сообщения: «Авария...», «...Чернобыльская АЭС…», «...частичное разрушение активной зоны реактора, с выходом продуктов распада в атмосферу...», «...погибли два человека...», «...эвакуация населения...». Между слов читалась напряженность ситуации и неординарность события. Для меня, как химика, было абсолютно понятно, что ядерный реактор не может просто разрушиться, ведь это немыслимо! Такие устройства проектируются с максимальной защитой от именно подобных происшествий, а тут погибли люди! В телевизионных новостях говорилось о контроле над ситуацией, и это меня немного успокоило. (Я даже не мог себе представить, что под словом "контроль" подразумевается дистанционное наблюдение начальства над естественным ходом развития событий!).
Мы отлично провели это время, где я в первый (и, как оказалось в последний!) раз увидел, как проходит такой светлый для каждого советского человека ("совка") праздник Первомая в национальной (теперь супер - национальной!) автономной республике, и вернулись в совсем другой Харьков.
В городе была очень тревожная атмосфера. Мой шеф рассказал о некоем закрытом письме обкома партии, в котором рекомендовалось соблюдать меры радиационной безопасности, т.е. плотно закрывать окна и двери, проводить влажную уборку, на открытый воздух выходить только в головных уборах и т.д. Я поспешил в больницу, куда положили мою жену, чтобы предупредить…
15 мая я сходил в холодногорскую баню, и обедал с женой, когда в дверь позвонил некий капитан и вручил мне повестку, в которой значилось, что я обязан 16 мая явиться в районный военкомат для убытия на 45- дневные военные сборы. Я все понял - обычно капитаны не разносят повестки, собственно они вообще не должны это делать, а уж если принесли, то...
Утром я поехал на работу в университет, показал повестку, надеялся - может быть удастся «отмазаться»? Но "шеф", после переговоров с начальником второго отдела (в СССР при каждом учреждении был отдел по призыву в армию – 2, а 1отдел – КГБ), генералом в отставке, сообщил мне, что ничего нельзя сделать и посоветовал использовать этот шанс для поступления в Коммунистическую партию! Я немедленно звоню жене на её работу в школу и сообщить, что уезжаю сегодня…,
Ближайший поезд на Киев отправляется 16 с чем – то, а уже около часа дня! Я в панике накручиваю диск аппарата, практически без надежды застать её на работе. Увидаться бы!
О чудо! Телефонный автомат доносит её далёкий голос. Вкратце объясняю ситуацию: что срочно забирают на военные сборы, что уезжаю, что сейчас, что времени нет.
Через полтора часа уже встречаемся на перекрёстке «Ярославской» и «Свердлова». В руках у неё сумка с моими вещами и кулёк с провизией. Когда только успела?
Любимые карие глаза наполнены слезами. Обнимаю возле ствола старой липы и пытаюсь, как могу успокоить. Что-то не получается, - всё равно плачет! У меня тоже комок в горле, как могу пытаюсь сдержаться от слёз, ведь мужчины не…
Сейчас вспоминаю, что вокруг нет людей! В городе непривычно пусто!
Рвётся провожать меня на вокзал…
Убеждаю, что не надо, что долгие проводы лишние слёзы… Проклятый комок! Прощаемся у входа в облвоенкомат.
Навсегда врезалось в память:
...По улице «Ярославской», в сторону «Благовещенского базара» под деревьями с молодой листвой, идет молодая женщина с высоко поднятой головой. Оглядывается – вижу, что по щекам текут слёзы. За неё отдам свою жизнь. Чёртов комок...
Уже знакомый капитан, в пустом коридоре облвоенкомата, кидается ко мне, как к родному! Только теперь понимаю, что уже очень многие проигнорировали аналогичное приглашение «мамы-Родины» встать на её защиту. Знакомимся ближе, зовут - Игорь. Возле окна выслушиваю добрые советы «бывалого»:
- Чтобы не геройствовал.
- Чтобы сам не лез, куда не посылают».
- А то ему, бедному, хватает работы разносить ордена безутешным вдовам и потерянным от горя матерям безвестных героев Афганской войны. Сия речь, немедленно, была усилена демонстрацией, извлеченных из кармана брюк, двух картонных коробочек с орденами «Красной Звезды»! Я на всю жизнь сердцем впитал этот штабной «оптимизм» кадрового офицера...
В пустынных коридорах военкомата я познакомился со своими будущими попутчиками в поездке на Киев и далее. Это были 3 человека (собственно 2 и абсолютно пьяный майор). Люди ехали в Чернобыль, а майор в Киев, в штаб Киевского военного округа на разборку пьяного дебоша, который он устроил, разбив казенную пепельницу о голову военкома Октябрьского района г. Харькова. Скандал вышел из рамок района, поскольку была вызвана милиция, "скорая" (акты, бумаги). Сложная жизнь у профи...
В одном из кабинетов мне на руки выдали личное дело, проездные документы в Киев и далее в Белую Церковь. Я с интересом полистал тоненькую папочку с разными бланками и формами, где на каждой странице моё дорогое «ФИО». К корешку картонной обложки был прикреплён мой «смертник», алюминиевая пластинка с выбитым номером «Р-066921». Шевельнулась подлая мыслишка, что если я сейчас с личным делом, с карточкой убытия на руках исчезну, то никакое КГБ, милиция и т.д. меня просто искать не станет. Я для Государства просто исчезну... Но, я химик, меня учили этому 9 лет, я офицер, я люблю эту Женщину. В душе появилось ощущение азарта и упрямой решимости пережить это время по СОВЕСТИ и ОБЯЗАТЕЛЬНО вернуться.
Вчетвером пытаемся решить, кому идти за спиртным, а кому за билетами. Мы с Витей, вызвались за билетами.
В 1986 году купить спиртное после полудня было просто чудом: Горбачёв и его борьба за трезвость. Майор покачал головой и с Владимиром Николаевичем двинул за вином по известному только ему маршруту. Встречались возле поезда «Харьков-Киев». Абсолютно пустой перрон, вагон №6, купе.
16 мая 1986 года, кроме нас четверых и проводницы, женщины лет 35, на Киев никого. Пьем с проводницей молдавский портвейн «Белый Аист», закусываем россыпью фундука от гостеприимной хозяйки вагона. Хмель не берёт...
Глава 2. Первый выезд
Как ни странно, но я попал Чернобыль в период относительного затишья (18 мая 1986 года).
Видимо, после горячки первых дней, начальники лихорадочно решали, что же делать дальше. Поэтому, попасть в "Зону" в это время было весьма проблематично. Чего только стоят устные, спускаемые "Сверху" распоряжения командира батальона:- "Не пускать (в смысле не зачислять в формируемую дезактивационную команду) в "Зону" водителей БРДМ", т.к. они могут понадобиться в более горячей обстановке!
