Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 22. Прогулки по опушке
Обзор книги Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 22. Прогулки по опушке
Василий Песков
Полное собрание сочинений. Том 22. Прогулки по опушке
2002-2005
© ИД «Комсомольская правда», 2014 год.
* * *«Природа еще умеет самовосстанавливаться. Только мы, люди, порою сильно этому мешаем. Если относиться к ней бережно, она еще покажет нам, что удивительно красива и бесконечно интересна».
В. ПесковПредисловие
Этот том открывает довольно уникальная фотография – Василий Михайлович Песков в момент награждения его орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени (это было 5 мая 2003 года). Как значилось в сообщении об этом – «за большой вклад в развитие отечественной журналистики».
Уникальность снимка в том, что Василий Михайлович орден хранил бережно, но мало кто его с этой наградой после видел. Лично я – ни разу. Даже в самые торжественные моменты в жизни редакции.
Это тоже такая черта характера: Василий Михайлович был упорный, цепкий, пробивной, но никогда – нескромный.
Кстати, это была у нег не первая высокая награда. В 1964 году он получил Ленинскую премию за книгу «Шаги по росе», собранную из его репортажей, напечатанных в «Комсомолке». Как отнесся к премии? С достоинством, но забавно.
Сам он вспоминал об этом в одном из интервью так:
«– Нормальная книжка, она мне и сейчас нравится, но совершенно ясно, что на Ленинскую премию она не тянула. Случись все лет на десять позже, будь мне не 34 года, а 44, я, пожалуй, отказался бы от награды, сказал бы, что не достоин ее. Впрочем, и тогда я всерьез не рассчитывал на победу, известие о выдвижении вообще получил в Антарктиде, куда прилетел в командировку. Однако обстоятельства так сложились, что премия досталась мне. После этого я стал жутко знаменитым.
– В самом деле?
– Конечно. Это сейчас о Ленинской премии не вспоминают, а тогда выше награды попросту не существовало. Достаточно сказать, что в 64-м году я оказался в компании таких замечательных людей, как актер Николай Черкасов, балерина Майя Плесецкая, музыкант Мстислав Ростропович. И тут я, парень из Воронежа…
Конечно, психологически момент был для меня сложный, кое-кто теперь ждал от Пескова «Тихого Дона», никак не меньше. Я понимал, что единственное спасение – не тужиться, не надувать щеки, а постараться поскорее забыть о награде и продолжать идти избранным путем. Сразу сказал себе, что никогда в жизни не подпишусь: «Василий Песков, лауреат Ленинской премии». И действительно не подписывался. Единственный раз пришлось нарушить обет, когда мы ходатайствовали о ком-то, попавшем в беду. Уже сейчас не вспомню, но чем-то человеку нужно было помочь, вот я и пустил в ход регалии. Все, больше звание я не афишировал и медальку лауреатскую не носил.
– Но от денежной составляющей премии хотя бы отказываться не стали?
– Положенные лауреату пять тысяч рублей (большая по тем временам сумма!) я разделил на две части: половину отдал родителям, чтобы они были спокойны, как говорится, за «черный день», а вторую часть решил пропить с друзьями.
– А говорили, что вы убежденный трезвенник…
– Знаешь, за столом я пьянею даже без спиртного. Главное, чтобы компания хорошая подобралась. А в тот раз народ был что надо. В ресторан Дома журналистов набилось человек двести: вся редакция «Комсомолки» и те, кто имел к ней какое-то отношение. Признаться, я банкет запомнил плохо, перед глазами все плыло, как в дыму, только одна деталь почему-то врезалась в память: официанты, несущие ананасы с горящими внутри свечами… Словом, погуляли мы тогда хорошо.
После этого я вернулся в журналистскую борозду и продолжал тянуть лямку, правда, желанную».
Была еще в 2013 году премия Правительства Российской Федерации в области средств массовой информации «за персональный вклад в развитие средств массовой информаци», но, к сожалению, уже посмертно.
Главными своими наградами он считал совсем другие. Например, то, что выиграл битву за Кологривский лес (как раз в этом томе есть об этом уникальном уголке природы его рассказ), что посчастливилось ему быть знакомым с маршалом Победы Георгием Жуковым, с первым космонавтом Юрием Гагариным, с «хозяином» пушкинского Михайловского – Семеном Гейченко, полярниками, пережившими пожар на антарктической станции «Восток», с легендарным летчиком Девятаевым, вывезшим товарищей из фашистского плена на угнанном бомбардировщике…
Наверное, в этом и была его суть. Они и остались нам в его книгах, прекрасные люди, космонавты и охотники, маршалы и рыбаки. А награда – вот она, осталась на фото.
Подготовил Андрей Дятлов, заместитель главного редактора «Комсомольской правды».
2002
Чудеса на воде
Правда ведь интересно: лежит человек на воде и читает газету. Где это может быть? Вижу протянутые вверх руки: «На Мертвом море!» Верно. Море такое есть. Оно расположено в Палестине (ныне территория Израиля). Точнее было бы назвать «море» озером: длина его – семьдесят шесть километров, наибольшая ширина – шестнадцать, самое глубокое место – 399 метров. Расположено озеро почти на четыреста метров ниже уровня океана. Это самая глубокая котловина земли. Людей она не очень бы интересовала, если бы не вода озера, в ней можно, как на матрасе, лежать, почитывая газету. Почему? Потому что вода до предела насыщена солью. В литре ее двести пятьдесят граммов (хлорные соединения натрия, калия, магния). Насыщенный раствор образуется от минерализации воды. В озеро впадает река Иордан, но воды ее не разбавляют озерный рассол, поскольку велико испаренье. Это все можно прочесть в энциклопедии. И на чудо природы приезжают глянуть туристы со всего света. Мечтал и я «почитать газету», лежа в легендарной воде. Но недавно, вернувшись из хакасской тайги, узнал: самолет из Абакана в Москву будет через два дня. Уйма времени – куда его деть? «А рванем-ка на Соленое озеро!» – предложили друзья. Узнав, в чем дело, я немедленно согласился.
Хакасия – страна степей. Лишь на юге, примыкая к Туве, покрыта она лесами, укрывавшими более тридцати лет староверов Лыковых. А большая часть земли в этом крае – открытая, прокаленная солнцем равнина. То и дело видишь в степи торчком стоящие плоские плиты камней. Это могилы кочевников. Могилам – тысячи лет.
Двигаясь на север в Ширинский район, вдруг начинаешь щурить глаза от блеска воды. Озера! Их много в Хакасии – до тысячи, но крупных – под сотню. Разной солености в них вода. И есть тут свое маленькое «Мертвое море», вода в нем – такой же рассол. Как и в озере Палестины.
Лежит, читает «Комсомольскую правду»…
Утром с местными краеведами едем к чудесной воде. Окрестности озера не радуют – пологие холмы без единого деревца с рыжей прошлогодней травой. Ниже холмов поблескивает вода. Песчаный пляж и приюты-вагончики свидетельствуют: летом, когда озеро прогревается, появляется море купальщиков – одни приезжают лечиться, другие, как мы, взглянуть на экзотику.
Двойник палестинского «моря» – почти что лужа: озеро не спеша обходят за два часа. Максимальная глубина – два метра. Обсыхая после купания, человек тут становится белым – покрытым порошком соли. Ее тут в разные годы (в зависимости от дождей) бывает то больше, то меньше. Максимум отмечался в 1927 году – двести девяносто семь граммов на литр. «Охлаждаемся тут пивком, а на закуску слизываем соль с девчонок, – смеется один из нашей компании. – Отмываться от соли некоторые на машинах ездят к соседнему озеру. Оно в десяти километрах. Вода обычная – с рыбами и лягушками».
В знаменитом озере насыщенность воды солью так велика, что более она растворяться не может и выпадает осадком на дно. Продвигаясь от берега в прозрачной чистой воде, чувствуешь под ногами уже не озерную (лечебную) грязь, а твердую корку соли толщиной до двадцати сантиметров. Ученые называют этот подводный «асфальт» соляным черепом.
Обычная для озер многоликая жизнь в этой соленой воде отсутствует. Приспособились, притерпелись к рассолу только красного цвета рачки размером с глаз комара. На содовых озерах в Африке подобную мелочь выцеживают из воды птицы фламинго. Тут же мы видим лишь маленьких куличков (возможно, они-то и ловят рачков) и уток огарей, прилетающих охладиться, поплавать.
Хакасское название Соленого озера – Тус (по-тюркски – «соль»). Ценность соли везде и всегда была велика. По пустыне Сахара тысячи лет верблюжьими караванами на африканские торжища привозили грязноватые плиты вареной соли, выпаренной из озерной воды.
