Николай Здобнов - Библиография как историческая наука
Обзор книги Николай Здобнов - Библиография как историческая наука
Здобнов Николай
Библиография как историческая наука
Николай Здобнов
Библиография как историческая наука
Предисловие: Юрий Пухначев. Лоцман книжных морей
Человек, которому посвящены эти строки, представляет ту область деятельности, без которой не мыслит своей работы ни один ученый, -- но именно поэтому, в силу своего повседневного присутствия, она парадоксальным образом перестает замечаться и осознаваться. Мы роемся в ящике библиотечного каталога и по кратким аннотациям да карточках быстро выбираем нужные нам книги. Кто составляет эти аннотации? Не найдя какую-то из нужных книг, мы обращаемся за справкой к библиотечному работнику и через назначенное время получаем ответ. Кто вел потребованный нами поиск, занимающий порою несколько дней? Над такими вопросами многие и не задумываются...
Николай Васильевич Здобнов, чей столетний юбилей отмечался в прошлом году, был одним из виднейших советских библиографов. В 1941 году он был арестован и год спустя умер в тюрьме. Его жизнь принадлежит прошлому. Но удивительно современно звучат сегодня строки его давних статей, его мысли и предложения.
Когда в конце 20-х годов в нашу страну стали поступать первые механосчетные машины, H. В. Здобнов выступил с проектом создания на их основе единого справочно-библиографического аппарата по всей товарной книжной продукции СССР в целом. Живи он сейчас, он был бы, вероятно, одним из поборников компьютеризации.
В 1929 году Николай Васильевич публикует статью "Экономика книги". Для него нет сомнений в том, сколь актуальна поднятая им тема, и в то же время он ясно сознает, как много у книги свойств, мешающих рассматривать ее как товар. Отсутствие объективных качественных признаков ("Книга. изготовленная с материальной стороны самым доброкачественным образом, ...может никуда не годиться и не иметь никакой рыночной ценности"). Неустойчивость ценности этого товара ("Одна и та же книга в разное время, в различных общественно-политических условиях может представлять собою или высшую драгоценность, или явную макулатуру"). Скоропреходящий характер этой ценности, с точки зрения читателя ("Индивидуальному потребителю обычно книга становится лишней, ненужной тотчас же после первого прочтения ее"). Чрезвычайная многоликость книжного товара, колоссальность его номенклатуры ("Ткань известной плотности или известного рисунка может быть заменена тканью Другой плотности и другого рисунка. Но ни одну книгу не может заменить вполне Другая книга"). Далеко не все вопросы, затронутые в статье, получили в ней приемлемую сегодня трактовку, но поучительна четкость видения темы. Стой сейчас у руководства нашим книжным делом такие люди, как H. В, Здобнов, быть может, мы избежали бы многих проблем книжного дефицита, книжного черного рынка.
Он имел обыкновение садиться за рабочий стол в девять утра, а заканчивался его рабочий день в час ночи. Аннотации, указатели, каталоги, подбор материалов, разыскания книг... сколько такой работы прошло через его руки! Работы, казалось бы, скучной, сухой. "А мне не скучно! -- отмахивался он от соболезнующих слов. -- Я чувствую себя в библиографии, как географ, открывающий неведомые страны".
В начале 30-х годов, когда началась интенсивная разведка природных богатств и изучение производительных сил восточной части страны, под руководством Н. В. Здобнова выходят фундаментальные книги "Библиография Дальневосточного края", "Библиография Бурят-Монголии". Вместе с более ранними его трудами "Материалы для сибирского словаря писателей", "Указатель библиографических пособий по Уралу" они означали создание нового направления исследований, названного краевой библиографией.
Продумывая учебный план подготовки будущих библиографов, Николай Васильевич задумал оригинальное учебное пособие, суть которого в том, чтобы в нескольких параллельных колонках расположить по годам библиографические работы по различным отраслям знания. Так возникла книга "Синхронистические таблицы русской библиографии 1700 -- 1928". Ценители утверждают, что для библиографа этот прием оказался столь же плодотворным, как для химика -- таблица Менделеева.
Может быть, именно эта черта его деятельности особенно созвучна нашему времени -- стремление поставить свою работу на прочную научную основу. А ведь многие из его современников и даже коллег отказывались признать библиографию наукой. Ярким, убедительным ответом на такие суждения служит статья H. В. Здобнова "Библиография как историческая дисциплина" (1937 г.), выдержки из которой публикуются ниже.
Стоит добавить, что сама библиография имеет свою историю -- и первым трудом, посвященным разработке этой темы на отечественном материале, по праву считается книга H. В. Здобнова "История русской библиографии (до начала XX века)". Она выдержала несколько изданий, первое из которых (факт поистине поразительный!) вышло в 1944 году с именем опального автора на титульной странице -- вычеркнуть его из истории советского книжного дела оказалось невозможным...
Библиография как историческая наука
Что такое библиография? Наука, искусство, ремесло? Если наука, то какая именно?
Я никогда не сомневался в том, что библиография была когда-то наукой и может стать наукой. Это звучит парадоксально.
Библиография в давние времена была наукой, потому что ее состояние соответствовало тогдашним научным требованиям, -- она была на таком же (приблизительно) уровне развития, на каком были и другие науки. Почти до середины XIX века все общественные науки были еще в младенческом состоянии. И даже естественные науки еще только начинали определяться. Описательный метод, который преобладал тогда в естествознании, является лучшим мерилом уровня, на котором стояли естественные науки. Шло накопление фактического материала -- и почти исключительно накопление. Теоретические обобщения были только в форме слабых опытов.
Библиография была на таком же уровне, Она накопляла фактический материал, описывала его в соответствии с установившимися требованиями (время от времени варьируя их), и это почти всех удовлетворяло.
А потому библиография считалась наукой, как и додарвиновская зоология.
Во 2-й половине XIX в. все науки сделали громадный шаг вперед. Описательный метод уже перестал удовлетворять повышенным требованиям усложнившейся жизни. Нужны были обобщения накопленного материала, выводы, выяснение закономерностей изучаемых явлений. Без этого тормозилось дальнейшее развитие самих наук и было неизбежно отставание их от жизни. К понятию "наука" стали относиться строже.
Библиография осталась на прежнем уровне, не двигаясь вперед. Она продолжала ограничиваться описательным методом, идя по прямой линии традиционного накопления фактического материала.
На этом же уровне она остается и до настоящего времени. Она отстала. И уже не является наукой в современном смысле этого слова.
Но библиография может выйти из застойного состояния, она может двинуться вперед и стать полноправной наукой. Для этого нужно историческое осознание библиографии и на этой основе теоретическое осознание существа и методов библиографии, а также пересмотр ее методов.
Наряду с этим не следует поддаваться гипнотизирующим нас заклинаниям со стороны некоторых представителей общепризнанных наук. Следует дать трезвый отчета требованиях, которые предъявляются к науке.
Нельзя отрицать некоторой доли истины в следующих словах Л. С. Берга: "Некоторые склонны считать наукой только тот предмет, которым они сами занимаются. Для многих естествоиспытателей занятие филологией или римским правом есть пустое и никчемное дело... Но и среди натуралистов нет единства взглядов на их науку: физики и химики смотрят свысока. на биологов, биологи-анатомы и физиологи упрекают в узости систематиков. От почтенных натуралистов неоднократно доводилось слышать, что география не наука, в доказательство чего приводились разного рода аргументы".
Библиография как наука находится в процессе становления. Но библиография, бесспорно, относится к научному знанию.
Научное знание и наука, как известно, не синонимы, что нередко забывается.
Систематика растений -- научное знание, но не наука, -отдел ботаники.
Пушкиноведение -- научное знание, но не наука.
Каковы признаки научного знания в библиографии?
Во-первых, научные цели и задачи, Во-вторых, объект, которым является книга, произведение печати.
Заслуживает ли этот объект научного изучения?
Если объектом научного знания могут быть пауки, мухи и всякие мошки, то непонятно, почему книга -- величайшее орудие культуры и классовой борьбы -- не может быть объектом научного знания?
В-третьих, библиография пользуется научными методами. Если взять только одну каталогизацию, в которой преобладают технические моменты, то и она требует определенной системы научных методов, хотя бы и примитивного свойства. Но в отдельных случаях каталогизация (например, нелегальной революционной литературы) обусловлена серьезным исследованием.
