Вадим Кассис - За кулисами диверсий
О, скольким женщинам с врожденной склонностью к авантюризму не давала покоя скандально–трагическая судьба супершпионки Мата Хари, раздутая бульварными писаками! Но Марта Колперт совершенно искренне поклонялась этому «шпионскому идолу». Знакомясь, она проглатывала букву «р» в своем имени, и получалось этакое элегантное «Ма…та». Мадам Колперт любила не только «идола», но и деньги. Поэтому не за страх, а за совесть помогала своему супругу. Она аккуратно записывала в блокнотик диктуемые полковником номера военных машин, попадавшихся во время путешествий по дороге, места расположения воинских частей, без устали щелкала затвором фотоаппарата, запечатлевая на память «пейзажи», в которые обязательно вписывались или казарма, или подъездные пути к военному объекту, или же на худой конец обнесенный высокой оградой завод. Но ценность новоиспеченной Мата Хари заключалась не в этом.
Мы с вами остановились на том моменте, когда мадам Марта начала раздеваться… Дело в том, что, находясь с мужем в командировках, она хранила все секретные материалы в некоторых интимных предметах своего туалета… Я хорошо помню, что «открытие» мадам Колперт произвело среди жен западных военных атташе настоящий фурор. У нее нашлись десятки последовательниц. Действительно, рассуждали они, кому придет в голову искать секретные материалы в столь неожиданных местах. Представляю, как в брюссельской конторе наши коллеги, получая подлинники донесений, недоумевали, почему струится столь тонкий аромат французских духов от присланных документов…
Полковник был «изобретательным» человеком. Однажды он долго убеждал своего коллегу, что военный атташе должен быть хотя бы один раз «пойманным для шумихи за не очень серьезное нарушение советских порядков». «Зачем?» — спросил у него удивленный собеседник. «Для карьеры, разумеется. Кто же откажет в лишней звездочке потерпевшему во имя отечества?» Полковник очень хотел быть генералом и в этой связи разрабатывал свой план «несерьезного» нарушения советских законов. В один из осенних дней Колперт «проник» в расположение солдатского клуба в городе Владимире. Он, естественно, думал, что его, как Орлеанскую деву, сразу же потащат на костер инквизиции. А казнь не состоялась. Сначала его вежливо попросили покинуть территорию клуба, потом, видя, что полковник не понимает, чего от него хотят, пригласили милиционера. Служитель правопорядка, правда, не знал французского языка. Но ему все же удалось в конце концов растолковать «интуристу» на владимирском диалекте, как добраться до центра города…
С «подвигом» у полковника ничего не получилось, а рисковать по–настоящему он больше не хотел — приближался срок его возвращения в родные края. Незадолго до этого события между нами произошел такой диалог:
— Я не намерен выращивать тюльпаны после того, как уеду из этой свинской страны. В разведке штаба НА 10 скоро откроется вакансия, и это место мне по душе. Оно стоит немало — сорок тысяч бельгийских франков в месяц. Разве можно такими деньгами пренебрегать? Добавьте их к моей пенсии, и получится весьма кругленькая сумма.
— Неужели?
— Да, дорогой. Освобождается место «специалиста по СССР»… Моя стихия. Я много лет занимался Советами, прекрасно знаю историю России и коммунизма, плюс опыт, накопленный в качестве военного атташе. У меня, видимо, есть шансы на успех.
— Возможно, но, поверьте, дело не простое. Будут и конкуренты.
— Не волнуйся. Папаша Колперт не дурак и знает, в какую дверь постучать.
За несколько месяцев до отъезда из Москвы полковник практически перестал выезжать в длительные путешествия по стране для выполнения заданий по сбору разведывательной информации.
Впрочем, для этого имелись вполне резонные основания. Из Советского Союза были выдворены некоторые западные военные атташе и другие дипломаты, занимавшиеся недипломатической деятельностью. Мой шеф явно отсиживался. Из Брюсселя пришла телеграмма, в которой выражалось недоумение по поводу неожиданно родившейся у полковника привязанности к Москве. Я находился в кабинете, когда он читал это послание.
— Много они понимают, сидя там, — буркнул шеф. — Прочитайте, Ян, и подготовьте ответ в том смысле, что мы перед отъездом заняты обобщением опыта работы как нашей, так и наших коллег. Черт их побери! У меня же нет страховки на случай объявления «персоной нон грата».
— А разве подобная страховка существует?
— Разумеется. Мне однажды предложили такой вариант наши английские коллеги. И не только предложили, но и дали письмо с адресом одной лондонской страховой компании, пришедшее на имя их сотрудника майора Эйлвина, которому оно вроде бы не понадобилось… Я лично страховаться не хочу, ибо не имею в виду уезжать как «персона нон грата»… А вот письмо сохраните. Оно может пригодиться для будущих поколений…
Письмо компании «Т. Стивенс Пул лимитед» сохранилось. Оно пролежало несколько лет среди моих дневников и некоторых документов, оставленных Колпертом при отъезде. Разбирая их перед тем, как сесть за мемуары, я вновь натолкнулся на сей любопытный документ. Он не очень многословен. Вот его текст: «Страховой полис № X 62103622 на случай признания «персоной нон грата». Дорогой сэр, настоящим ставим Вас в известность, что срок указанной выше страховки истекает 31 декабря 1263 года. Нам доставило бы удовольствие получить от Вас указания в отношении ее дальнейшего продления».
Полковник Колперт явно не хотел страховаться. «Берут они вроде бы недорого, — объяснил он мне, — всего 105 долларов в год, а выплатить в случае досрочного отъезда обещают три тысячи. Но все равно, неприлично такое страхование для профессионального разведчика. Он должен думать о работе, а не о том, сколько заработать на провале, как это делают англичане». Меня несколько удивила резкость полковника по отношению к англичанам, ибо поначалу, насколько я знаю, он очень дружил с британскими военными атташе и довольно активно им помогал. Затрудняюсь сказать, какая кошка пробежала между ними, но не упускал он случая поиронизировать над сотрудниками тайной службы ее величества. Один раз Колперт рассказал мне такой эпизод.
— Вы слыхали о пожаре в английском посольстве?
— Да, господин полковник. Там загорелось восточное крыло здания, по–моему, из–за старой электропроводки.
О подробностях пожара и причинах, его вызвавших, я уже был информирован помощником американского военного атташе Ливером, но хотелось знать, что скажет Колперт на этот счет.
— Дело не в старой электропроводке, а в том, что они потеряли чувство меры. Вы, наверное, знаете, что английская разведка имеет специальное подразделение, которое занимается добыванием разведывательной информации путем негласных радиоперехватов. Так вот, один из основных центров этого подразделения находится в Москве, в английском посольстве, в восточном крыле, которое и загорелось. Там было установлено огромное количество радиоэлектронной аппаратуры для перехвата той информации, которая передается русскими по эфиру и очень интересует СИС вместе с военной разведкой.
— Какой информации?
— Самой необходимой. Ну, скажем, такой, как организация противовоздушной обороны СССР, или структура оборонной промышленности, или производство вооружения и военной техники… Помещение, где размещался этот пост в восточном крыле, было строжайше закрыто для всех посторонних. До пожара о нем знали, видимо, только американцы. Обслуживают его военные и гражданские специалисты, направляемые из Великобритании,.. В общем, дело поставлено не так, как в нашей конторе, где работников можно сосчитать по пальцам на одной руке. Вот так–то, Ян. А вы вот при нашей бедности отказываетесь мне помочь хотя бы тем, чтобы сесть за руль автомобиля…
Шеф опять попытался пробудить у меня желание заняться «оперативной» работой.
— Господин полковник, на этот счет у нас имеется с вами твердая договоренность и приказ нашего генерала. Зачем еще раз поднимать вопрос, тем более перед вашим отъездом? Но вы не закончили рассказ про пожар…
— Ах да, о пожаре. Англичане, видимо, перестарались, включили в один из дней всю аппаратуру одновременно, провода не выдержали нагрузки и загорелись.
Ливер сообщил некоторые любопытные детали. «Вы можете себе представить, — говорил он, — что осталось от шедевров английской техники после того, как пожарники полили ее из брандспойтов. Правда, нет худа без добра. Пожар помог им перестроить заново весь центр радиоперехвата, получить для него дополнительное помещение в основном здании посольства и оснастить более совершенной аппаратурой».
Американские военные дипломаты, как я заметил, тоже почему–то не очень любили англичан. Особенно те из них, которые активно занимались разведывательной деятельностью в Советском Союзе и имели тесные контакты на этот счет с моим шефом. Это военный атташе США Фитцджеральд, военно–морской атташе Гркович, военно–воздушный атташе Николас, помощник военного атташе Ливер… Я думаю, что их дружба с Колпертом была, конечно, не платонической. Известно, что американская разведка располагает специальным фондом, за счет которого оплачиваются «услуги» по сбору информации об СССР военными атташе и дипломатами некоторых стран, имеющими возможность посещать те районы Советского Союза, куда американцам пробраться трудно. Колперт был одним из тех, кто довольно часто пользовался этим источником дополнительных доходов. Во всяком случае, «обобщая опыт» работы западных разведчиков в СССР, он всегда с особенной похвалой отзывался о деятельности «американских союзников», особенно по визуальной разведке. «Просто и гениально, — говорил мой шеф. — Важно только выбрать удачный маршрут, собрать хорошую компанию и достать билеты в мягкий вагон. Один из окна купе фотографирует объекты, другой, находящийся рядом, записывает в блокнот название места, время проезда и другие сведения, третий подстраховывает своих коллег, находясь в коридоре вагона. К сожалению, нам для такой работы не хватает персонала. Правда, можно кооперироваться с другими… Но те, кому веришь, обходятся своими силами, а с теми, у кого мало сотрудников, работать опасно… Нет, американцы — вне конкуренции. Посмотрите при случае на крышу их посольства. Чего там только нет! И обычные антенны, и специальные, и целый комплекс другой аппаратуры новейших образцов, упрятанной в деревянных будках. Контроль за работой радиопередающих средств, а также радиорелейных линий, по которым идут междугородные телефонные разговоры, у них поставлен куда лучше, чем у англичан, а уж о нас и говорить не приходится… В общем, пора собираться домой. С нашей техникой и возможностями далеко не уедешь».
